- Давай утопим!
- Зачем? - спросил Ференц без особого удивления.
- Просто так! - радостно рассмеялся Джо.
Это незамысловатое "просто так" подействовало на Ференца сильнее всякого аргумента: он сразу согласился. Они погрузили тяжелый ящик на угнанную с ближайшей стройки тачку, отвезли ее в лес и сгрузили сундук с сокровищами в пруд.
- Ничего, надо будет - достанем! - утешил сам себя Джо, сплевывая длинной струей сквозь зубы в медленно расходящиеся по затянутой ряской зеленой воде круги.
4. КЛЕН и СЛОН
- Ловко ты выкрутился! - похвалил доктор, когда проходчик кончил читать. - Всему твоему бреду нашлось более-менее логичное объяснение. С пистолетом - это удачно!
- А что мне оставалось делать? - виртуально зарделся проходчик от похвалы. - Люди ведь не могут переписать свою жизнь, вот и я книгу переписывать не стал, чтобы все "по правде" было.
- Я только не усек, - вмешался укладчик, - чего это у тебя папаша Ференца до сих пор в нью-йоркской полиции нравов служит, когда ему давно пора в совковские менты переквалифицироваться?!
- Во-первых, - ответил проходчик, - у меня во второй главе уже ничего не говорится про то, где он служит, а во-вторых, должны же быть в "жизни" какие-то загадки, а то совсем неинтересно будет!
- Мне только конец главы показался сомнительным, когда они клад нашли, - нахмурился доктор.
- А что здесь сомнительного? - спросил проходчик, подумав при этом: "Опять ему поспорить захотелось, придирается по мелочам". - Я в одной книге вычитал, что дети играли в котловане на стройке и нашли там алюминиевый бидон с золотыми монетами царской чеканки.
- В кот-ло-ва-не! - многозначительно поднял палец доктор. - В котловане, но не в бараке.
- Это не принципиально, - уверенно возразил проходчик. Он уже себя чувствовал специалистом если не по всей Земле, то по Советскому Союзу наверняка.
- Но сам факт! - распалился доктор. - Клады на Земле находят крайне редко, и вероятность...
- Но ведь находят! - перебил его проходчик. - Если мы говорим "находят", то это значит, что они не сами находятся, а их кто-то находит, и что в том невероятного, что этим "кто-то" оказался Ференц?!
- Да что вы все "клады, клады", - встрял укладчик, что вам этот мертвый металл дался? Лучше бы они живую женщину нашли, а то у тебя там секса явно не хватает.
- Они еще дети! - строго глянул на него проходчик.
- А вот в одном анекдоте... - начал было укладчик.
- Все твои анекдоты мы знаем наперед, - не дал договорить ему доктор.
- Да в одном анекдоте больше правды про Землю, чем во всех сраных книжках! - взвился уязвленный укладчик. - А я, между прочим, не одни анекдоты читаю. Вот недавно книжку прочел, где все про нас давно уже сказано.
- Какую?? - в один голос спросили доктор и проходчик.
- Так я вам и сказал - сами найдите! - важно надулся укладчик.
- Раз не можешь сказать, значит врешь, - лукаво заявил проходчик.
- Ничего и не вру, "Москва-Петушки" называется, купился укладчик. - Там тоже мужики линк тянут, он у них каким-то собачьим именем называется... "Кабель", вот! Только они не так скучно работают, как мы, а с весельем. Я, правда, не понял, где эти Петушки находятся - не то на Украине, не то на Чукотке.
- Все ясно, - горестно вздохнул доктор (познания укладчика в географии СССР ограничивались Москвой, Одессой, Грузией, Арменией, Чукоткой и Украиной).
- Раз вам все ясно, умники-разумники, - вошел в раж укладчик, - объясните мне, темному и неграмотному, почему люди ходят в разные стороны, а у нас нет ни "право", ни "лево", ни "назад", а только вперед, заре навстречу?!
- Какой еще заре? - не понял сразу проходчик.
- "Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе..." - песня такая есть, не из анекдота, кстати, жалко, нот не знаю!
- Потому что мы движемся навстречу великой цели, - как можно спокойнее ответил доктор, - а цель может быть только впереди, она не бывает справа или слева.
- А откуда эта цель знает, где у нас перед? - возопил укладчик.
- Хватит дискутировать, давайте работать, - оборвал доктор разговор, который начал принимать опасный оборот.
И они снова взялись за работу. Проходя Сеть, проходчик прочел уже почти все книги, которые имелись в ней о России. Теперь он научился одновременно и читать чужие книги, и писать свою. Писал он, конечно, не так, как пишут люди, да у него и не было ни бумаги, ни компьютера. Свою книгу он писал "в голове", при этом сразу и начисто, ничего из написанного не исправляя. Написав очередной кусок, он по нескольку раз его перечитывал, ставя смысловые ударения то на одном слове, то на другом, и сам при этом удивляясь тому, что в результате меняется смысл не только отдельных фраз и предложений, но и целых глав. В этом ему представлялась аналогия с человеческой жизнью, где все с одной стороны прочно, как сама материя, а с другой - зыбко и неустойчиво, потому что одни и те же явления и события можно рассматривать под разным углом и, соответственно, по-разному объяснять и трактовать. Единственное, что он позволял себе добавлять к написанному - это виртуальные кавычки, которые часто меняли смысл слова на прямо противоположный. Он очень удивлялся, каким образом такая пустяковая с виду вещь, какая-то жалкая пара черточек, меняет весь смысл человеческой жизни. Сам этот смысл вроде бы казался ему простым и ясным, как и смысл его работы (проход Сети), но в то же время он постоянно ускальзал из вида, и на нем никак нельзя было сосредоточиться.
Наконец, после долгих раздумий, проходчик понял: смысл человеческой жизни нельзя выразить в двух словах, для этого нужно написать целую книгу, и он с удвоенной энергией принялся за свой писательский труд, уже ясно осознавая его цель и значение.
Когда доктор объявил очередной перерыв, проходчик продолжил свой рассказ:
К 18-ти годам Алексей Артамонов окончательно осознал себя сформировавшейся личностью. Теперь для него было ясно, как божий день, что он живет в стране мелких кооператоров, для процветания которых и была затеяна вся так называемая "перестройка, демократизация и гласность". Окружающий мир к тому времени значительно упростился: в нем не было уже ни коммунистов, ни демократов, ни отрешенных от всего и вся интеллектуалов, - в нем были только бедные и богатые. Вопрос, кем быть, уже не стоял. Все хотели быть богатыми, и те, кому это удавалось, ими и были, а те, кому это не удавалось, оставались бедными.
Более конкретно, вопрос стоял так: не "что" и "зачем", а "как"? Иллюзий здесь быть не могло - обогатиться можно было только за счет других, поэтому вопрос "как" расшифровывался без вариантов: как отобрать у других деньги? Ответ тоже был незамысловат: только силой, потому что какой же дурак добровольно отдаст свои кровные деньги чужому дяде?! И Алексей вывел формулу силы, которая оказалась простой, как выстрел: мускулы плюс оружие.
И еще он знал другое, но из той же серии: женщины любят сильных и богатых, но не любят бедных и больных. Это, он, можно сказать, всосал с молоком своей матери, то есть познал на примере своих родителей. Отец его всю жизнь проработал инкассатором во Внешторгбанке и, по его словам, "перетаскал на своем горбу" сотни миллионов долларов, фунтов-стерлингов и марок, не говоря уже о лирах и японских йенах. В итоге он вышел на пенсию с хроническим радикулитом и нищенской рублевой зарплатой. Все, чего он добился в жизни - это презрение своей жены, которая любила повторять: "Ты, Миша, святой. В твою честь нужно поставить церковь и написать на ней: "Собор Михуила Блаженного". И Алексей был полностью солидарен с матерью.
Вообще, про женщин он уже не считал, что все они проститутки (хотя Стелка, как и накаркал папаша, стала-таки ей), да и самих проституток он больше не осуждал. В конце концов, они не виноваты в том, что Бог не дал им крепких мышц и умения владеть оружием. Всем хочется иметь много денег, в этом нет ничего зазорного, просто у мужчин и женщин разные пути достижения своей цели.
Алексей мечтал встретить в своей жизни красивую стройную девушку с огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и хорошо развитой грудью. Он давно уже, чуть ли не с детства, стремился к встрече с такой девушкой и всегда любил ее, пока что заочно. На левой руке у него красовалась наколка "КЛ?Н", которая расшифровывалась как "Клянусь Любить Ее Навеки". Его друг Женька так и звал его: Клен, а он звал Женьку Слон, потому что на правой руке у него красовалась наколка "СЛОН", что расшифровывалось как "Смерть Лягавым От Ножа". Этими наколками они обменялись в знак вечной дружбы в день окончания школы.
Внешне Клен и Слон были похожи друг на друга: оба под метр девяносто ростом, с мощным торсом и грудой выпирающих из-под одежды мышц, оба почти полные блондины (Слон немного отдавал в рыжизну) и с широкими скулами (у Слона были шире и вообще лицо у него было мясистее). В целом у них было, пожалуй, больше внутренних различий, чем внешних: Слон любил тяжелый, как удар с правой в челюсть, "хэви-металл", а Клен предпочитал не такой тяжелый и более хлесткий, но тоже хорошо вырубающий, как двойной удар ладонями по ушам, "панк-рок". Далее, Слон таскал на ноге кожаный чехол с настоящим финским ножом с костяной ручкой, а Клен предпочитал более интелликтуальное оружие: пистолет Токарева, который он держал в тайнике дома и брал с собой только "на дело" (настоящего дела у них, правда, еще не было и они к нему только готовились). Пистолет этот, если кому интересно знать, Клен прикупил по случаю на Птичьем рынке, где вместо птиц, котят и щенков давно уже продавались по-черному более серьезные вещи.
Но главное их внутреннее различие заключалось в том, что Клену для того, чтобы держаться в форме, приходилось много качаться, а Слону достаточно было делать утреннюю гимнастику: мышцы сами так и перли у него из-под кожи. Но тут уж ничего нельзя было поделать: просто у Слона были большего размера яйца, а значит, и необходимых гормонов у него было больше. Клен давно уже с этим смирился и продолжал качаться, как проклятый, в то время как Слон просто-напросто маялся дурью.
Например, еще летом Слон предложил Клену достать из лесного пруда сундук с золотом, который они когда-то в нем утопили.
- Ты ч?, Слон, с дуба рухнул?! - искренне удивился Клен. - Откуда в жопе золото!
- Да ты забыл, что ли, как оно сверкало! - в свою очередь не менее искренне удивился Слон. - Мы тогда просто мудаки сопливые были, что его утопили!
- А ты как был мудаком, так и остался, - беззлобно рассмеялся Клен, - хочешь - иди, а я лучше "маваши" отрабатывать буду.
- Значит, от своей доли ты отказываешься, - притворно вздохнул Слон.
- Достал ты меня, курва! - Клен по-дружески вполсилы суданул Слону в живот, не больно, но чувствительно. - Умеешь уговаривать.
Они взяли маску с трубкой и отправились в лес. Нырять, правда, не пришлось: достаточно было войти в воду по пояс, и они тут же нащупали под ногами небольшой ящик. Без всякого труда они вытащили его на берег и откинули крышку: в ящике были тускло посвечивающие латунные стружки и обрезки.