С Анной мы расстались довольные друг-другом. Она была уверена, что завербовала меня, а я удостоверился, что Робеспьер работает всё-таки на германскую разведку. И что характерно — с меня даже расписку о сотрудничестве брать не стали. А всё почему? Да потому что сняли на камеру, как я считаю и беру деньги, пряча их в небольшой саквояж из жёлтой кожи, принесённый посланником от Робеспьера.
Как они это сняли на видео? Да предельно просто. Хотя и утверждать я точно не могу. Пока не могу, но предположить — как-раз могу. Вначале я обратил внимание на книжный шкаф по левую руку от меня, а также на то, что в самом начале нашей беседы один из томов трудов великого германского философа Фридриха Ницше стоял среди своих собратьев, а незадолго до того, как на стол легли деньги, он, вдруг, переместился чуть в сторону и лёг горизонтально. Конечно, объектива видеокамеры мне заметить не удалось, но, когда я скорчил рожу в ту сторону, где предположительно находилась громоздкая по моим пониманиям скрытая камера, Анна вдруг вздрогнула и побелела лицом.
— Что же вы, Анна? — Краем губ улыбнулся я. — Предупредили бы заранее, я бы в парадной форме пришёл, а не в полевой. На записи бы красиво получился…
Укоризненно покачав головой, я аккуратно спрятал деньги в саквояж и уточнил:
— Я так понимаю, в данный момент ваших друзей интересует численный состав армии «Познань»?
Девушка в очередной раз побледнела, и, как мне показалась, стала белее мела. После секундной заминки, подтвердила:
— Вы правы, поручик. Также наши друзья обеспокоены появлением танковых частей в составе этой армии. И они бы хотели знать точное количество этих частей и на что они способны.
— Я вас понял. — Едва заметно киваю я. — Но мне бы хотелось понимать, как между нами будет организована связь?
— Каждый вторник, четверг и субботу я бываю в Большом Театре имени Станислава Монюшко. Спросите у билетных касс, как найти Анну, играющую Берту в «Эврианте». Меня позовут.
Целовать даме ручку я не стал — не того полёта птица. Всё-таки это она сделала всё, чтобы меня завербовать. Если, конечно, не считать самого Робеспьера, с которым я виделся всего один раз — под Парижем.
Перед тем, как покинуть квартиру, я аккуратно выглянул из-за занавески и оценил обстановку на улице, чем вызвал лёгкую улыбку у Анны. Ничего необычного мне заметить не удалось — по тротуарам ходили припозднившиеся прохожие, медленно покачиваясь на неровностях дороги прополз длинноносый автобус.
Медленно развернувшись и бросив короткий взгляд на девушку, подумав про себя — «Хороша, чертовка!» — я быстрым шагом направился к выходу.
Наобум выходить из квартиры тоже не стал — слегка приоткрыв дверь, и, прислушавшись к шумам в подъезде и своими ощущениям, быстро оглядел лестницу, и, наконец, вышел в подъезд. Каких-то полминуты шагом, и я оказываюсь на улице. Ещё пара минут обычным прогулочным шагом, и, оказавшись на остановке, сажусь в обычный автобус и с каждой секундой удаляюсь от места встречи.
Наблюдения за собой, кстати, я так и не заметил, хотя, по-моему, оно должно было быть. Веры в то, что мне просто так доверят такую огромную сумму я не верил уже сам.
Идти к месту жительства с такой большой суммой наличности было максимально глупо — тут же можно нарваться на вопросы от Терезы и её папеньки, поэтому я направился в расположение батальона.
На дорогу потратил минут тридцать. За всё это время никто так и не заинтересовался саквояжем в моей руке, что меня весьма сильно обрадовало.
На КПП меня встретил дежурный капрал — старший по наряду. Невысок, худощав, в полной парадной форме, но при оружии (пистолет в кобуре) — всё как я и требовал.
— Пан поручик, за время вашего… — Вскинув два пальца к виску, начал докладывать дежурный, но я его прервал коротким взмахом руки. Тот послушно замолчал, и, проводив меня своим взглядом, направился в дежурное помещение.
До своего кабинета я добрался без приключений — а ведь действительно, что может произойти со мной сейчас, на территории охраняемого военного объекта? Верно. Ничего.
Поковырявшись немного в дверном замке — заедает, зараза, — направляюсь к служебному сейфу, достаю ключ и вставляю его в замочную скважину, после чего покрутив маховики замка, и, набрав верную комбинацию, тяну ручку вниз, и, массивная дверь плавно открывается, открывая моему взору немногочисленные папки и тетради.
Сейф этот мне выделили в штабе армии — как-никак, я пусть и временно исполняющий, но всё-таки командир отдельного танкового батальона, веду активную переписку с высшим военным руководством страны. Как-то генерал Кутшеба меня оценил, как подающего высокие надежды офицера. Льстил, наверное — но приятно.
Стоило мне только закрыть сейф, как в кабинет постучали.
— Войдите! — Бросил я, развернувшись.
— Пан поручик, подпоручик Юлиан Мруз. — Приложив два пальца к козырьку фуражки, начал он свой доклад. На руке я заметил у него повязку дежурного офицера. — За время вашего отсутствия, происшествия не произошло.
Выслушав доклад, отпускаю подпоручика и покидаю кабинет — сегодня вечером в расположении батальона мне делать уже нечего.
Метрах в двухстах от КПП, неподалёку от небольшого кафе замечаю битый жизнью FORD model A с мягкой крышей и заветной надписью «Такси» на борту. Быстрым шагом направляюсь к нему. Буквально через несколько минут я расположусь на продавленном заднем сидении старенького изделия американского автопрома, и, распрощавшись с мелкой купюрой в злотых, отправлюсь туда, где меня ждут.
Когда мне осталось сделать буквально несколько шагов к автомобилю, я услышал скрип тормозов и заметил остановившийся на другой стороне улицы Polski Fiat 518 «Mazur», окрашенный в какой-то тёмный цвет. Из него тут же выскочили три человека в гражданских костюмах и направились в мою сторону.
— Пан Домбровский? — Быстро оказавшись возле меня, спросил один из мужчин.
— Да, а в чём, собственно, дело? — Спрашиваю я.
— Военная контрразведка! Вам необходимо проследовать со мной! Все документы просмотрите в машине. — Твёрдо, но не громко сообщил мне всё тот же мужчина, после чего продолжил:
— Изобразите радушие, будто вы встретили старого друга, за вами следят. И не тянитесь за оружием. Это лишнее.
Выпендриваться я не стал, поэтому сделал всё, как мне и сказали:
— Анджей, ты?
— Я! Узнал всё-таки! — Наигранно засмеялся контрразведчик, после чего представил своих спутников. — А Томека и Вацика ты не узнал?
— Матерь божья, а ведь действительно! — Хлопнул себя по лбу я, после чего пожал протянутые руки.
— Проследуйте в нашу машину. — Во время рукопожатия сообщил всё тот же контрразведчик.
Изображая четырёх старых друзей, громко смеясь, чем явно привлекали к себе внимание, мы проследовали к ожидающему нас автомобилю, за рулём которого сидел неприметный мужичок лет тридцати, надвинувший на глаза не первой свежести кепку. Пан «Анджей» сел спереди, а я оказался зажат сзади «Томеком» и «Вациком». Лже-Вацлав, кстати, успел в машине вытянуть из моей кобуры пистолет и переложить его в карман своего пиджака.
Документы мне на самом деле показали. «Анджей» на самом деле оказался Анджеем. Капитаном Анджеем Курцевичем, сотрудником отдела IIb — то есть, военной контрразведки.
— Что, собственно, происходит? — Попытался узнать я, но тут же получил дежурный ответ:
— Сохраняйте спокойствие, поручик. Скоро вам обо всём сообщат.