Полсотни километров — это много или мало? Если идти пешком — конечно, много. На машине всяко легче. Вот только хуже, если едешь в походной колонне воинского подразделения, но это в любом случае лучше, чем идти это расстояние пешком.
Дабы не томить вас долгими рассуждениями о том, что плохо ехать намного лучше, чем хорошо идти, я сразу же скажу — доехала сводная группа хорошо и вовремя, и, даже не была обнаружена с воздуха. Последнему обстоятельству я был предельно рад, наблюдая с опушки лесочка за кружащим где-то на пределе дальности зрения в бинокль.
Довольным оказались и наблюдатели из штаба армии, и контролёр от самого маршала Рыдз-Смиглы:
— Ваши люди вовремя затеяли привал, пан поручик! — Шепнул мне на ухо равный со мной в звании молодой офицер со знаками различия пехотинца.
— Благодарю, пан поручик! Мы на это делали особый упор во время обучения! — Не скрывая свою гордость, заявил я. — Но полтора месяца на обучение такого сводного подразделения, явно маловато.
Последнюю фразу услышал подполковник из штаба генерала Кутшебы и вопросительно спросил:
— Но вы же успели?
— Успел. Но не всё. Например, подобных маршей ещё не было совершено ни одного. До полигона, мы, конечно, добирались, но обычно, малыми силами.
— Что, поручик, — Как-то снисходительно начал майор, возглавляющий группу офицеров-наблюдателей из штаба Рыдз-Смиглы, — Волнуетесь?
— Переживаю. — Осторожно отвечаю я. — Слишком мало времени было дано для получения техники и обучения личного состава. Квалификация водителей уж точно оставляет желать лучшего.
— Что вы этим хотите сказать? — Уточнил поручик.
— Всё предельно просто. Без происшествий этот марш уж точно не пройдёт!
Как говорится, как в воду глядел! На одной не слишком широкой переправе через узкую речонку с топкими берегами, шофёр запаниковал и слишком резко повернул рулём, из-за чего, выезжая из брода, сел на брюхо. Но хуже всего было то, что с каждым нажатием на педаль газа, автомобиль всё больше и больше закапывался в прибрежный песок. Приятного мало, но не критично — при помощи отделения пехотинцев с малыми пехотными лопатками удалось освободить «Урсус» из плена, а при помощи пары танкеток ТК-3 и нескольких тросов, загруженную бочками с бензином машину удалось практически без труда вытащить и поставить на ход. Вот только молоденького водителя от выволочки это уж точно не спасло. Впрочем — такая уж его, шофёрская доля — выслушивать в свой адрес очень много интересного.
В дальнейшем возникла ещё пара неприятных моментов — один из лёгких танков 7ТР, вдруг, при резком повороте, потерял гусеницу, но при помощи других экипажей, поломка была быстро исправлена, и, уже через десяток минут, колонна продолжила движение. А второй, когда на одном из бронеавтомобилей водитель не справился с управлением и повалил на обочину телеграфный столб — даже вспоминать не хочется. Придётся ещё от местных ловить гневные телеграммы о том, что армия, которая должна этих самых местных пейзан защищать, вдруг, крушит всё вокруг.
Стоит ли говорить, что о каждой из неприятностей, случившихся в дороге, наблюдатели сделали записи в своих блокнотах?
В общем, доехали — и хорошо.
Специально подготовленный для нас полигон представлял собой большое, километра три на два поле с лесом по левому краю. Целую неделю инженерно-сапёрный батальон строил полноценные огневые позиции для пехотного батальона с усилением. Целую неделю бойцы расставляли по полю колья с колючей проволокой, мишени, изображающие пулемётные точки, батареи противотанковых орудий и танки вероятного противника.
Во избежание неприятностей, в оцепление поставили целый батальон пехоты, а в качестве патрулей по периметру пустили эскадрон гусар одной из кавалерийских бригада армии «Познань».
На месте нас уже ждало высокое начальство. У большой штабной палатки, на специально вытоптанном поле аккуратным рядком, под присмотром угрюмых часовых стояло почти полтора десятка легковых автомобилей. Сильно выделялись два чёрных, лакированных лимузина, явно неместного производства. Когда я проходил мимо, смог разглядеть шильдик — «Паккард». Оба автомобиля явно принадлежали самому высокому начальству.
Пара автомобилей с наблюдателями, следовавшими в составе сводной моторизировано-механизированной группы, остановилась чуть в сторонке, должно быть, чтобы не смущать высокое начальство запылённым после марша под летним солнышком видом.
Вопреки ожиданиям, в палатку меня позвали вместе со всеми наблюдателями.
Внутри было буквально не протолкнуться от офицеров с бОльшими чем у меня звёздами на погонах. Одних генералов собралось только пять человек. И это, не считая Маршала со свитой.
Вообще, у меня сложилось впечатление, что все компании разделились по интересам. Чуть в стороне, скромно стоял генерал Кутшеба и несколько штабных офицеров, которых я видел в Познани. Отдельной группой расположилось несколько кавалеристов, среди которых я смог узнать только полковника Владислава Андерса, который в истории моей прошлой жизни командовал кавалерийской бригадой, попал в плен Красной Армии, а позднее создавал в СССР так называемую «Армию Андерса», которой так и не было суждено повоевать на советско-германском фронте. Ходили даже какие-то невнятные слухи о том, что, будучи в СССР, уже генерал Андерс пытался вести переговоры с немцами, но каких-либо достоверных подтверждений этому, лично я не встречал.
Пока группа наблюдателей докладывала офицерам из свиты маршала Рыдз-Смиглы всё, что они посчитают нужным, изредка заглядывая в свои блокноты, я аккуратно, чтобы никого не задеть, протиснулся к генералу Кутшебе.
— Пан генерал, поручик Домбровский! — Приложив два пальца к фуражке, поприветствовал его я.
— Не тянись. У нас тут рабочая атмосфера. Сам Маршал настоял. — Снисходительно сказал он. — Как дошли?
— Не без проблем, но в целом, нормально. Капитан Галецкий нормально довёл группу. — Коротко сообщил я.
— Как, Галецкий? — Удивлённо повёл бровью генерал Кутшеба.
— Буквально перед выдвижением прибыл курьер с пакетом от Маршала. Я был ранен во время авиационного налёта. — Спокойно сообщил я.
— Ясно. — Задумчиво кивнул генерал.
Не знаю почему, но мне кажется, что Кутшеба не был в курсе изменившихся планов маршала Рыдз-Смиглы, и от этого ему было совсем немного не по себе. Может быть у двух высокопоставленных офицеров есть какие-то особые дружеские отношения и Кутшебу расстроило, что… да всё что угодно его могло расстроить. Например, что маршал несмотря на возможную дружбу, сделал всё, чтобы протеже генерала облажался? Может такое быть? В теории — да. На практике — не знаю.
Долго размышлять на эти темы возможности мне не предоставили — моё внимание привлёк поручик-наблюдатель от Маршала и показал знаками, что нужно подойти поближе. Долго ждать я себя не заставил — буквально секунд через тридцать, вскинув два пальца к козырьку своей фуражки, докладываю:
— Пан маршал, поручик бронетанковых войск Домбровский, по вашему приказанию прибыл!
Пусть и немного, но всё-таки знакомый мне Рыдз-Смиглы, встретил меня на удивление доброжелательно. Даже улыбнулся, пусть едва заметно, краешком своих губ, но это не было оставлено незамеченным приближёнными маршала и окружающими нас офицерами из армии «Познань», что несколько повышало стоимость моих акций, как сказал бы какой-нибудь бизнесмен из века двадцать первого.
— Как вы сами оцениваете марш вашего сводного подразделения, поручик? — Голос первого человека в армии Польши буквально сочился теплотой.
— На три балла из пяти возможных, пан маршал! — Не задумываясь, отвечаю я, и, прежде, чем кто-то успевает мне задать какой-то вопрос, объясняю:
— Во время выдвижения к месту сосредоточения произошло несколько поломок техники, произошедших из-за неопытности обслуживающего и эксплуатирующего эту самую технику персонала. Несмотря на это, насколько мне известно, обнаружения противником удалось избежать…
Дождавшись кивка майора-наблюдателя из армии «Познань», я продолжил:
— Следовательно, задача была выполнена. В боевых условиях, вероятно, повреждённую технику пришлось бы бросить. Из-за этого, сам бы поставил оценку в три балла!
Первым засмеялся маршал Рыдз-Смиглы, следом за ним начал смеяться генерал Кутшеба, потом подхватили и остальные офицеры.
— Насмешил, поручик! — Через несколько минут сказал маршал. — Впервые вижу, чтобы офицер сам себе занижал оценки при проверках! Нет, вы видели? А в целом, это даже похвально. Этот молодой офицер честно указал на недочёты. Это нужно ценить!
Тут уж слово взял генерал Кутшеба:
— Других и не держим, пан маршал!
— Ладно, посмеялись, и хватит! — Радостное выражение с лица у Рыдз-Смиглы исчезло и на его месте появилось задумчивость. — Раз уж подразделение вёл капитан Галецкий, считаю, что он и должен руководить сводной группой во время этих учений. Поручик Домбровский же будет комментировать действия капитана и отвечать на возникающие вопросы. Все согласны?
Пожелавших высказаться против маршала, конечно же, не появилось.
Обсудив незначительные детали, и ответив на несколько вопросов, меня выпроводили из штабной палатки и отправили на наблюдательный пункт, откуда будет вестись наблюдение за происходящими действиями.
Что сказать? Подготовились паны офицеры неплохо, для наблюдения предполагалось использовать несколько стереотруб, мощные морские бинокли. Если, вдруг, кто-то из вышестоящего начальства, вдруг, устанет наблюдать за «войнушкой», он может отойти на несколько метров назад и окажется у настоящего шведского стола, заставленного различными закусками. Тут же, неподалёку, в белом переднике обнаружился немолодой усатый сержант, который дежурил возле небольшого мини бара, устроенного в теньке — подальше от жаркого июньского солнца.
Все сигналы предполагалось передавать по телефону, хотя на всякий случай, в нескольких метрах от наблюдательного пункта стоял и радио грузовик на базе новенького «Польского-Фиата».
Ещё через полчаса, когда к «представлению» всё было готово, а начальство пришло к выводу, что можно начинать, ко мне подбежал уже знакомый поручик из свиты маршала и коротко проинформировал:
— Три минуты до начала. Проверьте всё.
Мысленно поблагодарив, я направился к грузовику с радиостанцией. В будке сидела симпатичная молоденькая девушка с погонами капрала. Я даже мысленно заулыбался — уж очень этой блондинке шла военная форма. Ну а как иначе? Ведь связистка оказалась как две капли воды похожа на актрису из польского телесериала «4 танкиста и собака». Ну ту, на которой Янек потом женился. Помните, как её? Ну Марусей «Огонёк» ещё звали! А, вспомнил! Пола Ракса актрису звали!
Засмотревшись на девушку, я слегка подвис, чем явно вызвал у молоденькой радио телеграфистки смущение, о чём говорили едва заметные ямочки на щёчках.
— Пан Домбровский, начинайте! — Окликнул меня всё тот же поручик.
Я дёрнул плечами, повернул голову через левое плечо, и увидел столпившихся на наблюдательном пункте офицеров и генералов с маршалом.
Проверять что-либо времени у меня уже точно не оставалось, поэтому у меня только и вышло, что развернуться через левое плечо, сделать два шага в сторону, достать из чехла на ремне сигнальный пистолет, зарядить его зелёной ракетой, и, выстрелить в небо, надеясь, что капитан Галецкий всё сделает правильно.
Как заводятся два десятка двигателей, я услышал одним из первых, о чём тут же и доложил, буквально подскочив к маршалу Рыдз-Смиглы:
— Пан маршал! Вверенное мне подразделение завело двигатели и сейчас выдвинется на исходные позиции. Прошу обратить внимание налево, на опушку леса!
Приложив к глазам протянутый мне одним из офицеров свиты маршала мощный морской бинокль, я продолжил комментировать:
— Сейчас на опушку выйдет разведка с целью установить месторасположение огневых точек противника!
Стоило мне только озвучить свою мысль, как в хорошую оптику я различил шевеление кустов и обнаружил двоих солдат с карабинами, аккуратно нырнувших в траву возле обширных кустов.
— Сейчас старший разведгруппы осмотрит в бинокль передний край противника!
И вправду, чуть приподнявшись из-за размашистого куста, я заметил сержанта, который приложил к глазам полевой бинокль. Казалось, в мощную морскую оптику мне удалось разглядеть нашивки на его погонах.
— После вскрытия позиций противотанковой артиллерии противника, она будет уничтожена. Для этого бы хорошо подошли миномёты системы Брандта, но на вооружении сводной группы их нет. Поэтому, уничтожать противотанковые орудия придётся полевой артиллерией калибра в три дюйма!
Будто бы в подтверждение моих слов, в свою оптику, все наблюдатели замечают буквально облепивших 75-мм орудия французского образца артиллеристов и пехотинцев, помогающих расчётам побыстрее вытащить их пушки на огневые позиции. Вот чуть в стороне с флажком встал подпоручик — командир огневого взвода. Возле каждого из орудий, подняв к глазам бинокли, встали командиры расчётов.
Каждый из присутствующих представлял, какие команды сейчас отдаёт артиллерийский офицер.
В бинокли и стереотрубы было хорошо видно, как артиллеристы возятся со своими орудиями. Пехотинцы же, которые помогли «богам войны» вытащить пушки на огневые позиции, тут же разбились на подразделения и заняли укрытия.
Выстрел, хотя все и ждали его, раздался неожиданно. И, как это часто бывает, случился недолёт.
Буквально секунд через двадцать после первого выстрела, раздаётся ещё один, но уже с внесёнными поправками. Куст разрыва встаёт перед одним из макетов, изображающим артиллерийское орудие вероятного противника.
Тут же раздаётся выстрел первого орудия огневого взвода, которое уже успели перезарядить. Куст разрыва появляется среди макетов, изображающих артиллерийскую батарею.
Каждое из орудий делает ещё по пять выстрелов, после чего позиции, некогда бывшие макетом противотанковой батареи, были полностью разрушены, а мишени, выставленные в роли расчётов противотанковых орудий, оказались изрешечены осколками.
— Прямо сейчас вы можете наблюдать, как танки отдельной танковой роты армии «Познань» выдвигаются в атаку! — Заметив, как одна из машин подминает под себя небольшой кустик, сообщаю я. — Как вы можете видеть, на броне каждого из танков находится по шесть-восемь солдат-пехотинцев, что позволит штурмовым группам «на броне» преодолеть колючую проволоку, установленную противником, и оказаться перед траншеями.
Как и было запланировано, на корме танков, специально назначенные пехотинцы активировали дымовые шашки, и, вскоре, дым скрыл поле, по которому перебежками вперёд продвигались оставшиеся пехотинцы, а также артиллеристы, катившие свои орудия вперёд на руках.
Первые танки уже подмяли под себя первый ряд колючей проволоки, организовав проходы через неё для пехоты, как тут же маршал Рыдз-Смиглы отдал вводную:
— Три танка уничтожены. Бортовые номера …
Отдав распоряжения, маршал стал наблюдать, как танки с названными им бортовыми номерами начали останавливаться. Пехотинцы посыпались с брони, оставив на «уничтоженных» машинах дымовые шашки.
— Танковая атака справа! — Коротко скомандовал Рыдз-Смиглы, и, по его сигналу, после того, как телефонист отдал приказ, на другом конце поля, благодаря хитрой верёвочной системе, вверх поднялись пять макетов, изображающих танки противника.
Прокомментировать происходящее я так и не успел — будто бы предчувствуя подобное развитие событий, командир одного из танковых взводов, отдал команду, и, сразу пять танков развернулись навстречу новой опасности.
Раздались выстрелы.
Пусть не все сразу, но с первых выстрелов были зафиксированы попадания сразу в два макета танков. Спустя полторы-две минуты, сосредоточенным огнём, были уничтожены и остальные мишени.
Гулко били полевые орудия калибра 75-мм, строчили ручные и станковые пулемёты пехотинцев, коротко «тявкали» танковые пушки, разнося оставшиеся мишени.
Пока все были заинтересованы разглядыванием уничтоженных мишеней танков, для большинства зрителей осталось незамеченным главное, о чём я тут же сообщил:
— Пан маршал, штурмовая группа заняла первую линию траншей противника! Концентрируются для дальнейшей атаки!
Поймав на себе взгляды вышестоящего командования — оценивающий от Маршала Рыдз-Смиглы, хвалебный от генерала Кутшебы и полковника Андерса и непонятно-заинтересованные от двух командиров кавалерийских бригад армии «Познань», я понял, что у нас всё получилось…