После завершения учений и обязательного смотра, устроенного вышестоящим начальством, на котором маршал Рыдз-Смиглы поблагодарил пехотинцев, танкистов и артиллеристов за неплохую выучку, достигнутую за весьма короткий срок, он начал двигать речь, на которой я изрядно заскучал.
Нет, причиной были не слова, которые громко говорил маршал своим подчинённым, и даже не нудность этих самых слов — с этим как раз было всё в полном порядке, ведь солдаты и офицеры слушали предельно внимательно, просто я, как продукт двадцать первого века, как-то не научился переносить подобные мероприятия стойко и решительно, как это умели делать местные аборигены.
Поэтому я и заскучал. И чуть даже не заснул, но вовремя понял, что меня к себе вызывает сам Маршал.
Несколько секунд на то, чтобы выйти из строя, ещё несколько, чтобы быстрым шагом (но не спеша, с достоинством) добраться до Рыдз-Смиглы и лихо вскинуть два пальца к козырьку фуражки.
— Пан маршал, поручик Домбровский по вашему приказанию прибыл!
— За образцовое выполнение приказа командования, подготовку личного состава и техники, разработку новых тактических приёмов… — Рыдз-Смиглы своим звучным голосом начал перечислять все мои достижения с момента «вселения» в тело настоящего подпоручика Домбровского. Было сказано и про встречу с бандитами в ночной Варшаве, когда меня ранили, и о «офицерском троеборье», выполнении важного государственного задания во Франции. Не забыли даже о спасении Терезы, правда, сказали об этом весьма коротко, лишь упомянув о том, что я способствовал освобождению похищенного гражданина Польской Республики:
— Наградить поручика бронетанковых войск Домбровского ценным подарком в виде часов с гравировкой!
— Служу отчизне! — Вскинул я два пальца к козырьку фуражки.
Маршал повернулся в сторону и к нему подскочил уже весьма неплохо знакомый мне поручик, державший в руках небольшую тёмно-синюю бархатную коробочку. Аккуратно протянув коробочку Рыдз-Смиглы, порученец принял торжественный вид. Верховный главнокомандующий же, просто протянул коробочку мне, после чего пожал правую руку, указал место справа от себя и продолжил вести церемонию награждения:
— Капитан Галецкий!
Капитан-пехотинец, который вёл сводную группу к полигону вместо меня, появился перед нами буквально секунд через тридцать. Вид он имел лихой и взволнованный. И ведь действительно — не каждый же день сам маршал Рыдз-Смиглы награждает простого пехотного капитана?
— Пан Маршал, капитан Галецкий по вашему приказанию прибыл!
Голос офицера-пехотинца, совсем недавно управлявшего сводной группой звучал несколько хрипло, должно быть — от волнения, что не укрылось от Рыдз-Смиглы, но он и не попытался сделать на этом какой-либо акцент.
— За отличное руководство вверенным ему подразделением, а также успешно выполненным заданием командования, связанным с обучением подразделения… — Перечисление заслуг командира пехотной роты было несколько скромнее, чем у меня, но никого это не интересовало. Ценный подарок вручили и ему тоже. — Награждается ценным подарком в виде часов с гравировкой!
— Служу отчизне! — Также, как и я некоторым временем ранее, вскинул два пальца к козырьку фуражки капитан.
Всё тот же поручик из свиты маршала протянул генералу точно такую же, как и у меня, бархатную коробочку. Рыдз-Смиглы благожелательно улыбнувшись, вручил награду Янушу, также протянул руку для рукопожатия. Вот только из-за волнения, молодой капитан слишком сильно сжал маршалу руку, что вызвало небольшое напряжение у всех офицеров вокруг, но, к счастью, Галецкий быстро понял, что совершил ошибку и отпустил маршала, буркнув банальное «Извините, пан маршал!», встал рядом со мной и сконфуженно опустил взгляд к земле, так и продолжая тянуться по стойке смирно.
Награждение затянулось минут на двадцать — часами немного похуже были награждены все офицеры, каждого из которых вызывали из общего строя, но вскоре они возвращались на свои места — не повезло командирам взводов постоять плечом к плечу с самим маршалом Польши, но ничего — получить из его рук награду, это тоже ого-го.
Солдатам и сержантам обещали отправить благодарственные письма домой. Последняя награда прозвучала как-то… по-советски что ли. Я даже и не думал, что так могут награждать в европейской армии. Хотя тут люди простые — думаю, любому родителю, чьё чадо служит в армии, будет приятно получить какое-нибудь благодарственное письмо, где будут нахваливать его любимого сыночка. В общем — всех пан маршал одарил, после чего пригласил всех офицеров-наблюдателей, представителей воинских частей и нас с Галецким на банкет. Сводная же группа получила адреса временного расквартирования, и, разделившись на мелкие подразделения, во главе замещающих нас с капитаном офицерами, начали выдвижение к пунктам временной дислокации.
Когда все организационные вопросы были решены, офицеры начали рассаживаться по своим легковым автомобилям. Нам с Галецким выделили один «Лазик» с тентованным верхом. За рулём сидел шофёр в чине рядового.
О делах по пути мы не разговаривали — кто его знает, кто он такой, этот водитель? Да и настроение было несколько иным — желания заниматься делами не было никакого. Во всяком случае у меня. Не знаю, как Галецкий, а я вымотался, находясь рядом с вышестоящим начальством. Не просто так же старая армейская поговорка, знакомая мне с детства гласит: «Подальше от начальства — поближе к кухне».
В той, своей «прошлой» жизни банкеты я не любил. Как-то так получалось, что в основном, на них собирались с целью показать кто чего добился и, кто круче всех. Во всяком случае, на банкетах по случаю встреч выпускников, обычно было так. И не важно, что в момент моего переноса в «это время», мне было всего двадцать два года — от возраста как-то ничего не менялось. Помню, как мама рассказывала о встрече выпускников своего десятого класса*, так там каждая одноклассница вела рассказы, насколько она успешно вышла замуж, ведь её муж гребёт деньги лопатой. Одноклассники же говорили о том, на каких сексуальных красотках они женились и как всё у них теперь шикарно. Хотя на самом деле, у большинства это было совсем не так.
Примерно таким же образом сложилась встреча выпускников и у меня — одна группа одноклассниц, строя из себя «гламурных», попивая коктейли, рассказывала своим подружкам всякие небылицы о том, как им хотелось бы жить, при этом изрядно привирая им о том, что так всё у них в жизни хорошо и складывается. Ну а мужская часть класса… Ну там всё было просто — все разговоры про баб и машины, у кого и что круче. Помню, в тот день, всего человек восемь (среди которых был и я) не стали выпендриваться и честно признались — постоянных отношений нет, работаю как проклятый, плачу за учёбу. В общем, примерно тоже самое, что и на встрече выпускников у более старшего поколения, только со скидкой на возраст.
*В СССР сложилась система образования с 10-летним обучением. В 1987 году в результате новой реформы вводится 11-летнее образование со сдвигом всех классов, начиная с четвёртого, на год вперёд. Начальная школа снова становится 4-летней, но ученикам предоставлялась возможность выбора, по 3-летней (10-летней) или 4-летней (11-летней) программе им учиться. Окончательно 11-летняя программа обучения закрепилась в России с развалом Советского Союза.
Тут же, в прошлом для меня будущего, или, если быть точнее, настоящим для меня нынешнего, ситуация сложилась несколько иная — банкет был, скорее, продолжением рабочего дня, позволяющим заняться делами в менее официальной обстановке.
Вот и сейчас, несмотря на некоторых офицеров, проявивших неравнодушие к различным алкогольным напитком, вышестоящим командованием решались весьма серьёзные дела. Так, например, один из офицеров, тянувших службу при маршале Рыдз-Смиглы, подыскивал подходящую партию для своей дочурки среди молодых офицеров. Группа офицеров помоложе, прикрываясь служебными делами, на самом деле вела разговоры о достоинствах заведения некой пани Ядвиги, в коем незазорно для чести появиться молодому защитнику Польской Республики.
Действительно важные дела решали маршал Польши Рыдз-Смиглы и генерал Тадеуш Кутшеба. Частичку их разговора я услышал совершенно случайно, стараясь протиснуться к выходу из зала ресторана, где, несмотря, на наличие, в общем-то знакомых людей, мне было как-то неудобно.
— Пан маршал, я считаю необходимым ещё усилить мою армию. — Голос командующего армией «Познань» звучал твёрдо и как-то требовательно что ли?
— Я понимаю ваши чаяния, пан Кутшеба. — Ответил ему Рыдз-Смиглы, после чего поднял вверх рюмку с хорошим коньяком, сделал несколько маленьких глотков, и продолжил:
— Я подумаю, чем смогу вам помочь. Могу сказать лишь, что закупки техники во Франции имеют свои плоды, и, уже в этом месяце мы приступаем к формированию и обучению ещё одного танкового батальона…
Услышав про французские танки, я даже несколько улыбнулся — неужели успеют? Неужели мне удалось что-то изменить?
Впрочем, долго размышлять на эту тему мне не дали — у выхода меня уже ждал ординарец генерала Кутшебы, который попросил меня дождаться командующего армией где-нибудь неподалёку.
Долго ждать не пришлось — я только что и успел, что войти в парк напротив ресторана, найти место на скамейке в тенёчке под каким-то раскидистым деревом, да рассмотреть подаренную «ценную награду».
В бархатной коробочке лежали старомодные часы-луковка, выполненные из серебра. Из такого же материала была сделана и цепочка. Вообще, общий внешний вид ещё новых часов будто бы кричал о том, насколько они дорогие и прекрасные.
Нажав на кнопочку, открываю защитную крышечку и вижу название бренда — «Zenith». Я даже слегка присвистнул — в моём времени, самые дешёвые, обычные мужские наручные часы этой марки стоили от одного миллиона рублей. Недёшево, правда? Нет, может быть те ручные хронометры и стоили столько денег, но я этого не знаю, всё-таки часы никогда не входили в зону моих интересов.
Вручённые же мне часы, помимо весьма дорого бренда «Zenith» обладали ещё одной особенностью — гравировкой «За отличную службу!». Должно быть, это тоже очень круто. Во всяком случае, в своём прошлом-будущем, о наградных часах в европейских армиях мне слышать или читать не доводилось.
Пока сидел и разглядывал часы, а также думал, куда их засунуть так, чтобы не потерять при постоянном использовании, по вымощенной камнем дорожке парка, устало шагая ко мне направлялся Тадеуш Кутшеба. Встречать вышестоящее начальство в таком виде я посчитал, как минимум, неправильным, поэтому вскочил на ноги, оправил на себе форму и двинулся навстречу генералу.
— Пан генерал! — Приложив два пальца к козырьку фуражки, начал было докладывать я, но был прерван повелительным взмахом руки:
— Пока оставим официоз. Скажу главное. Твоя сводная группа будет расформирована на следующей неделе.
Слава командующего армией «Познань» подействовали на меня… да меня как кирпичом по голове ударили! Это чёртово предложение, озвученное генералом Кутшебой едва не выбило меня из колеи — неужели всё, что я старался делать в этом времени идёт через одно место и просто накроется медным тазом? А как же учения? Мы ведь их закончили отлично! Все офицеры остались довольны?!
К счастью, сказать я ничего так и не успел. А генерал Тадеуш Кутшеба тут же озвучил и хорошую новость:
— Что ты знаешь про 131-ю и 132-ю танковые роты?
— Командир 131-й роты, капитан бронетанковых войск капитан Францишек Краевский. 132-й ротой командует поручик Конрад Гайда. Обе роты на танках 7ТР, сейчас приданы 10-й моторизированной кавалерийской бригаде полковника Мачека. Я занимался их формированием. Вернее, подбором кадров для этих рот*.
*Подробнее об этом читайте в первой серии книги — "Подпоручик из Варшавы" https://author.today/work/167476
— Отлично! — Как-то доброжелательно улыбнулся генерал Кутшеба. — Я пытался добиться у маршала с целью усиления нашей армии о передаче одного из танковых батальонов. Уже сформированный батальон нам никто не даст. Но вот отдельный танковый батальон армии «Познань» выбить удалось. В его состав войдёт твоя отдельная танковая рота «Познань», 131-я и 132-я роты лёгких танков, а также разведывательная рота на бронеавтомобилях и танкетках. Из состава твоей же сводной группы. Пока всё понятно?
— Так точно, пан генерал! — Уже весьма бодро отрапортовал я.
— Как командующий армией, я бы хотел видеть тебя, поручик, командиром этого батальона. Ты уже доказал, что можешь видеть то, что не видят другие. Смотришь, будто бы под другим углом. Но утвердить тебя на этой должности мне не дали. Сильно молод. — Генерал Тадеуш Кутшеба, как бы извиняясь развёл руками. — Но с роты тебя снять не позволю уже я.
— Благодарю за оказанное доверие, пан генерал! — С нескрываемой радостью отвечаю командующему армией.
Вот что-что, а командовать отдельным танковым батальоном мне не хотелось — слишком большое хозяйство, нет у меня опыта управления таким. Я сомневаюсь, что в боевых условиях даже взвод потяну — куда уж тут батальону.
— Но и это ещё не всё. В июле месяце, в армию передадут дополнительный автотранспорт. Капитану Галецкому будет поручено формирование отдельного мотопехотного батальона армии «Познань». Маршал уже утвердил его на должности командира батальоном. В моих же планах, на базе танкового и мотопехотного батальонов армии «Познань», создать подвижную бронированную группу, усилить всё это артиллерией. Как командующий армией, я считаю, что у нас просто обязан быть бронированный кулак.
— Это хорошие новости, пан генерал! — Приняв воодушевлённый вид, бросаю я.
— Прекращай корчить из себя наивного дурака. — Отмахнулся Кутшеба. — Тебе не идёт. Я-то знаю, что ты несколько умнее, чем пытаешься казаться, поручик!
— Слушаюсь, пан генерал! Более не повторится! — Весьма серьёзно отвечаю, понимая, что сморозил глупость
— Вот и отлично. Помнится, мне, ты что-то ещё предлагал делать с танками? Пан Маршал приказал подготовить справку о всех модернизациях техники, которую вы у себя провели. И по рассаживанию пехоты на броне техники. Сроку дали, до конца следующей.
— Будет сделано, пан генерал! А из новинок, я бы хотел усилить бронирование лба башни и корпуса имеющихся у нас танков и танкеток, путём установки дополнительных броневых экранов, крепящихся к броне сварным или заклёпочным методом.
— Что требуется для реализации?
— Списанный танк. Подойдёт старый Рено ФТ. Также нужны ремонтные мастерские армии и броневая сталь. Для испытаний потребуется расчёт противотанкового ружья.
— Пиши рапорт с подробным обоснованием всего, что ты сейчас затребовал. Я подпишу.
— Слушаюсь, пан генерал!
— И последнее. Не знаю, кому ты навредил в Варшаве, но один подполковник из свиты маршала Рыдз-Смиглы активно интересовался тобой и твоей связью с полковником Андерсом.
Я удивлённо посмотрел на генерала:
— А при чём тут полковник Андерс?
— Скорее, при чём тут ты, поручик? Полковник Андерс в 1925-м году был комендантом Варшавы в чине полковника, а в мае 1926-го года выступил против генерала Пилсудского. Уже тринадцать лет он остаётся полковником. Его ожидает суд чести. А теперь подумай, кому ты перешёл дорогу, поручик? И кто может попытаться связать тебя и полковника Андерса? Кому это выгодно?
Я хмуро уставился на генерала — да, хороший вопрос мне задали. И кому бы я мог так сильно перейти дорогу? На ум приходил только полковник Сосновский, вроде как, только с ним мы расстались в несколько… подпорченных отношениях. Или не только с ним?…