— Там привязали…
А почему не вернула господину врачу?
Это не врач привязал, а те…
Дядя вытер жетончик о рукав.
— Тут что–то написано. Может быть, это ихний амулет? — Он вытащил из кармана бумажку и завернул в нее жетончик. — Во всяком случае, нельзя выбрасывать. У них, наверно, номер записан. Если дали… значит, может понадобиться.
6
Через два дня им удалось сесть в поезд, идущий в сторону Осака. Там им надо было сделать пересадку, чтобы направиться на северо–восток — к побережью Японского моря. Перед тем как впихнуть Сумико в окно вагона, дядя купил у американского солдата четырехугольную бутылочку с коричневой жидкостью и отпил из нее прямо из горлышка. Сумико осторожно потянула его за рукав. Он отмахнулся.
— Не бойся, твой дядя крепкий. От иностранного пойла не опьянеет.
Вагон был переполнен. Дядя попросил молодую женщину в черном капоре, сидевшую на мешке, потесниться и устроил Сумико на полу между скамейками. Вскоре после посадки поезд двинулся. Показав на узелок в руках женщины, из которого торчала крышка глиняной вазочки, дядя спросил:
— Тоже в тот день? Здесь?
Нет, — тихо ответила женщина, — в Нагасаки.
Родители?
Нет, двое детей.
Она, поправив узелок, спрятала вазочку.
Дядя громко вздохнул и показал на Сумико:
— Попала под бомбу. В самом центре города.
Сидящая на скамейке пожилая женщина в халате
с гербами поспешно приложила платочек к носу и спросила с опаской:
— Ранена?
Дядя прикоснулся пальцем к плечу Сумико.
— Вот тут… след от ожога. Рубец выпуклый такой… Как будто налепили маринованную сливу и такого же цвета.
Этот ожог от атомной бомбы называется келоид, — сказал сидевший у окна молодой человек в квадратной студенческой фуражке.
Мужчина в каскетке и в больничном халате повернулся к Сумико и пристально посмотрел на нее.
— А где была в тот момент?
У моста Сандзё, совсем недалеко от места взрыва, — громко ответил дядц, оглядывая всех. — В квартале Микава, около вокзала. Как только увидела, что вражеские самолеты что–то сбросили на парашюте, она побежала по улице и прыгнула в яму. Легла на дно ямы и стала молиться…
Сумико дернула дядю за рукав.
— И прямо над ней разорвалась бомба, — продолжал дядя, — и полетели дома, мосты и люди… а эта лежала, и ее прикрыла крыша… слетела с храма в другом конце города. А всех, кто был в квартале Мика–ва… — Он махнул рукой. — А эта девочка не растерялась, совсем не испугалась.
Не испугалась, когда взорвался пикадон? — Мужчина в больничном халате улыбнулся. — Или не успела даже испугаться?
Очень испугалась, — ответила Сумико, покосившись на дядю. — Всякий испугается.
Все–таки чудом уцелела, — заметила женщина с ребенком, сидевшая на скамейке. — Наверно, аму–летную дощечку имела…
Дядя хотел что–то сказать, но Сумико успела дернуть его за рукав.
— Амулеты не помогают, — сказал мужчина в больничном халате. — У меня на фронте были амулеты храма Сумиёси и храма Конпира и еще другие, но ничего не помогло. А против пикадона нужен какой–то особый амулет — из дерева, растущего на луне…
Он засмеялся, но все промолчали.
— Говорят, что самолеты прилетели со стороны Кореи. Это правда? — спросила пожилая женщина в халате с гербами.
Нет, прилетели с северо–востока, — сказал студент. — Два самолета Би–двадцать девять. Летели на высоте восьми тысяч метров. С одного из них сбросили бомбу. Этот самолет назывался «Инола Гэй».
А что это? Название ихнего города? — спросила пожилая женщина.
Имя и девичья фамилия матёри командира самолета, сбросившего пикадон, — ответил студент. — Решил прославить свою мамашу.
Почтительный сынок, — сказал кто–то сзади.
Все заговорили наперебой о пикадане, о разных
невероятных случаях.
О том, что на стенах каменных домов у моста Токи–ва остались тени людей, исчезнувших в момент взрыва. О том, что на деревню у реки Яманотэ полил дождь из бумажных денег, прилетевших, как говорят, из отделения Осакского банка в центре города. О том, что на крышу школы в районе Яга упали два быка. О том, что на западной окраине города, в районе Такасу, по ночам появляются привидения: идут вереницами маленькие дети без голов, в обгорелых лохмотьях.
— Все–таки странно, — сказал военный с повязкой на голове. — На одном заводе почти в центре города все машины уцелели и люди тоже. Они сидели в подвальном помещении.
Железная дорога тоже мало пострадала, — заметил мужчина в больничном халате. — Через два дня после пикадона на Санъёской линии поезда стали ходить по расписанию.
Сумико, приоткрыв рот, прислушивалась к разговору. Потом потянула дядю за рукав. Он повернул к ней раскрасневшееся лицо.
— Ну, чего тебе? Я молчу ведь…
А почему назвали так — пикадон?..
Пика! Это значит: вспыхнуло и блеснуло. А потом, — он сделал такой жест, как будто что–то разорвалось, — дон! Вот и пикадон.
Пожилая женщина в халате с гербами повернулась к Сумико и спросила:
— А вас где лечили? В ихнем госпитале?