Iskatel 1979 3 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
— В котором сжигали пробки из-под «Прасковейского» портвейна…
— Вроде так…
— Значит, не померещилось, — пробормотал Гомозков.
Теперь следопыт был уверен — нарушитель где-то рядом. Онтоже не двужильный, устал и явно сбавил обороты, а чтобы сбить собаку со следа, пустил в ход последнее средство — баллончик с газом.Гомозков взглянул на Мушкета. Тот зябко вздрагивал всем телом, лежа в кустах, и грустными глазами смотрел на хозяина.— Нужно идти, — сказал человек собаке, и она послушно встала.
— Еще немного, и мы достанем его, Мушкет. Алексей, смотри в оба, автомате предохранителя и… тихо. Пойдешь следом, дистанция пятнадцать метров… Вперед…
ГОН ДАОн исходил здесь каждую тропинку еще в детстве. В Мюнхенском центре знали, кого посылать для прорыва границы. Каких только кличек для этого человека не придумывали за рубежом, сколько псевдонимов и фамилий сменил он за четверть века, работая по заданию службы серого генерала Голена на территории Польши и Чехословакии! В сорок девятом с остатками разбитой оуновской банды он бежал из родных мест через территорию Чехословацкой республики, пробрался в Мюнхен и работал в штабе Бандеры. Он и сам иногда забывал свою настоящую фамилию. И имя. Но не было человека на земле, по которой он сейчас шел, кто бы забыл его последнюю кличку Мар-ко– Палач.Он хорошо знал, как будут действовать пограничники. Ничего нового они не придумают. Заблокируют зону, перекроют дороги, обшарят старый, полуразвалившийся замок. Найдут тело Цацуры, если он не успел уйти обратно и умереть на террито– ' рии так любимой им Чехословакии. И начнут свой знаменитыйпрочес. Сеть будет плотной — тут и весь погранотряд, и застава, и дружинники, и местная милиция. Может быть, и еще кто– нибудь. А он не будет торопиться. У него есть время.' Продукты. Уютный спальник на гагачьем пуху. А главное — логово, в котором он будет заниматься гимнастикой и спать, строго соблюдая режим, предписанный добродушным веселым немцем по фамилии Веттинг.В центре позаботились, чтобы он не походил на прежнего Гон– ду. Две пластические операции — пустяки в сравнении со страхом быть узнанным.Гонда не доверял никому. Не доверял и не верил. Это стало законом его жизни давно. Может, поэтому он и решился на довольно рискованный шаг —' подслушать разговор тощего американца, прикатившего в дом под Мюнхеном перед самой заброской. Он предчувствовал, что разговор пойдет о нем. В тот день Гонда должен был бежать девятнадцатикилометровую дистанцию. Это входило в подготовку к переходу. Веттинг доверял ему и не контролировал. Гонда пробежал половину дистанции и скрытно вернулся к спрятанной в густом лесу вилле. Обмануть охрану не составило большого труда — давно уже он изучил систему постов на подходе к дому. Рисковал ли? Безусловно, ен– рисковал. Но он хотел знать, что думают о прорыве границы и о нем самом Веттинг и тощий американец. И он полз, затаив дыхание, к распахнутым окнам кабинета шефа мюнхенского отделения разведки Аларда Веттинга, словно переходил границу.Разговор записался в памяти дословно. Тогда же он узнал фамилию американца — Фисбюри. Впрочем, это могла быть и не настоящая фамилия. Фисбюри: Я хотел бы повидать агента. Веттинг: Получите его в полдень после кросса… Фисбюри: Вы словно готовитесь к чемпионату мира по боксу… Веттинг: В нашем деле и одна недотренированная мышца может все разрушить. Фисбюри: И все же, почему — он?Веттинг: Наш лучший агент. Знает местность — рожденный в тамошних местах. Опасность быть узнанным мы ликвидировали. Две операции сделали его неузнаваемым. Фисбюри: И все же риск…Веттинг: Он не сдастся. В любом случае пограничники получат только тело.Фисбюри: Еще бы… такие грехи не замолить. Но я не об этом. Риск быть узнанным — риск провала всей операции. Почему бы не попробовать в другом месте?Веттинг: Именно на этом участке границы у агента личный схрон. Никто, кроме Козырного, как мы предполагаем, об этом не знает. Запас продовольствия рассчитан на две недели. Потом Козырной спокойно покинет убежище и, замаскированный под грибника, Черным бором уйдет к шоссе. Иохим, когда нужно, умеет стать невидимым, хотя риск определенный есть… но ведь он есть всегда.Фисбюри: С какого года существует схрон? И кто его построил?Веттинг: Никто. Козырной нашел его еще в 1947 году. Схрон — это скрытая пещера с тайным лазом. Лаз же служит и' вентиляционной трубой. Кое-что Иохим за годы оуновского движения там переделал, но без свидетелей. Кстати, этот схрон. дважды спасал его от «ястребков»…Фисбюри: Кроме ненависти в Советам, что еще стимулирует Козырного?Веттинг: Деньги. На его счет в Мюнхенском банке…Фисбюри: Понятно.Веттинг: Но это не все. Козырной вернется и… станет легендой, героем…Фисбюри: Вы хотите расшифровать агента? Не рака ли? В случае удачи — годовой отпуск — пусть съездит в Штаты. Кстати, там и потратится… Соблазнов много. Вернувшись, он захочет заработать. И тогда…Веттинг: У него огромные заслуги и опыт, которого недостает молодым агентам. После возвращения Козырной останется работать инструктором в одной из разведшкол.Фисбюри: Вы неисправимый альтруист, Алард.. Но оставим это… Козырной пойдет с прикрытием?Веттинг: Да. Сразу же контрольной полосой агент прикрытия двинется в противоположную маршруту Козырного сторону. Вода скроет следы. Через час он должен совершить обратный прорыв границы, чтобы дезориентировать пограничников, отвлечь их…Фисбюри: А если его схватят?Веттинг: И это тоже предусмотрено, сэр-…Фисбюри: Не слишком ли громкое кодовое название опера ции — «Взведенный курок»?Веттинг: Романтично и изящно… И соответствует действитель ности — у моего агента реакция взведенного курка. Вы можете убедиться в этом сами. К операции привлечены, кроме «носиль щика», еще двое: связной в городе, кличка Чибис — база' и канал информации, и наш резидент в регионе Южного Урала.-.. Но основная тяжесть по выполнению задания ложится на Ко зырного. Он должен проникнуть в расположение интересующего нас объекта, взять пробу грунта и ночью сфотографировать но востройку… А сейчас-я хочу показать вам место перехода. Прой демте к карте.Гонда отполз от окна и вернулся на кроссовую тропинку. То, что1 он услышал, обрадовало его. Ореол героя, который прочил ему Веттинг, его не волновал. А вот годовой отпуск с хорошими деньга-ми вполне устраивал агента. Гонда устал рисковать, хотя и не хотел признаться в этом даже себе самому.Вот– и сейчас нервы на пределе. Ручей, по которому шел Гон да, уводил в сторону от КСП. До схрона двадцать минут пу ти. Больше всего Гонда боялся сейчас, как бы не кончился дождь. Погода для прорыва была выбрана лучше не придума ешь. Дождь и туман. И все же Гонда прихватил с собой и спе>– циальный порошок, и небольшую металлическую щетку для затирания следов. До замаскированного лаза от ручья нужно сделать– пятьдесят шагов по горному склону. И каждыйслед…АГАЛЬЦОВВзвизгнул Мушкет, ткнулся мордой в землю. Гомозков мгновенно вскинул автомат и тотчас почувствовал острейшую боль в левой руке, той, которой успел прикрыть сердце: пуля рикошетом от приклада ударила по кисти. Он упал между кочек так, как падают сраженные наповал точным единственным выстрелом в десятку.«Бесшумный пистолет», — успел подумать, и тут же мысли его метнулись назад — ведь Агальцов идет шагах в двадцати за ним и через несколько секунд выйдет на кочкарник, на открытое пространство.«Я не могу пошевелиться — он меня видит и думает, что я убит, иначе вторая пуля. Что же делать?»Он вдруг представил себе широкоскулое курносое лицо Агальцова с чуть раскосыми, всегда смеющимися глазами и еовсем уж некстати вспомнил, как в первый же день своего появления на заставе Алексей заработал взыскание от старшины Ивы Недозора.Стена, возле которой стояла койка Агальцова, буквально ва следующий день оказалась оклеенной вырезанными из «Огонь– карепродукциями. –Это что? — спросил старшина, увидев «уголок эстета».— Вершина эстетического наслаждения, товарищ старшина, — невинно улыбаясь, с готовностью пояснял солдат, — люблю, знаете, портретную живопись. Особенно XVIII—XIX века. Какие люди жили. Ведь все в глазах прочитать можно… Умные глаза, знаете ли. И с достоинством. Рокотов, например… его. серия– портретов.
— Это шо таке? — грозно повторил свой вопрос старшина.
Агальцов молчал. И тогда старшина приказал пограничникувыйти во двор заставы. За ними потянулись любопытные.Во дворе заставы Ива Недозор, торжественный и строгий, вскинул руку и обратил внимание солдата на сложенную из красного кирпича трубу. На трубе было гнездо аистов.— Когда летит аист или даже стоит — это красиво. Живая красота, товарищ Агальцов. А знаете ли вы, товарищ эстет, что аисты жили здесь и до войны. Немцы заставу сожгли, а труба и печь остались. Мы вернулись — заставу отстроили..» И красота в лице аистов обратно прилетела.
Агальцов смотрел на аистов и посмеивался. – А теперь, товарищ боец Агальцов Алексей Иванович, идем до казармы, биографию будешь рассказывать.
— Да ведь она ж у меня в анкете изложена, товарищ старшина.
— В анкете — это правильно. Меня интересуют подробности. На заставе знали эту привычку старшины въедливо интересоваться жизнью человека до призыва в армию. Наводящих вопросов у Ивы Степановича было великое множество, и беседы продолжались с перерывами не одну неделю. Такой уж был у Недозора принцип
— знать о солдате как можно больше. Жалобно и протяжно, как человек, застонал Мушкет,
«Живой! — мелькнула радостная мысль.— Где же Агаль цов? И вдруг… Не померещилось ли?»
В стороне от стожков, на правом фланге отчетливо послышался треск и шорох, словно там разыгрывалась кабанья схватка.
«С ума он, что ли, сошел?» — ругнулся про себя Гомозков и внезапно понял — Агальцов отвлекает на себя нарушителя, он обо всем догадался, когда взвизгнул Мушкет.
Ближний стожок вздрогнул. Маневр Агальцова удался. Нарушитель переключился на второго преследователя. Но шевельнуться Гомозков все равно не мог. Он лежал на открытом месте, и всякое движение было бы замечено.
А треск уходил вправо, вроде бы затихая, пока не смолк совсем. Гомозков догадывался," что сейчас сделает Агальцов — он ползком вернется к стожкам и затаится, ожидая, пока враг обнаружит себя. «Он вернется потому, что совсем не уверен, что я убит».
И не так прост этот ершистый смешливый парень. Есть в нем и хитринка, и сообразительность, и отчаянность, без которой не обойтись на границе.
«Не умирай, пока живешь», — вспомнил вдруг Гомозков любимую поговорку Агальцова и решился. Осторожным неуловимым движением протянул правую руку к выпавшему автомату.
— Глеб, живой ли? — услышал Гомозков откуда-то сбоку еле слышный шепот.
Следопыт не успел ответить. В наступивших сумерках от крайнего стожка метнулась высокая нескладная фигура человека. И тотчас ударил автомат Агальцова.
— Бей в ноги1 — крикнул сержант и, вскочив, рванулся к на рушителю.
Человек бежал, словно пьяный. Его шатало, он делал неверные движения и, не оглядываясь, стрелял из пистолета наугад, посылая раз за разом пули в небо.
«Ранен, что ли?» — мелькнуло у Гомозкова. И тут преследуемый обернулся, тяжело взмахнул руками, выронил пистолет с длинным стволом, качнулся и рухнул на колени.
— Иезус Мария, они меня убили, — услышал подбежавший Гомозков предсмертный шепот человека в толстой непромока емой куртке. И увидел его лицо. Оно было искажено страшной внутренней болью. Гримаса боли не разгладила черты и после смерти.
— Пуля? — спросил подошедший Агальцов. — Неужели моя?
— Нет. Скорее всего цианистый калий, — угрюмо отозвался следопыт, — а может… Постой-ка…
Гомозков наклонился к мертвому нарушителю, достал нож.— Похоже, здесь работал другой яд, — сказал он через ми– –нуту. На его ладони лежали две целехонькие ампулки с проз рачной жидкостью. — Побудь тут. Я к Мушкету, он живой был, перевязать нужно…
Гомозков с сожалением осмотрел свою распухшую руку и достал индивидуальный пакет.
Мушкет был .жив, но потерял много крови. Пуля скользнула по черепу, разорвала кожу и сильно контузила животное. Перевязав собаку, следопыт подключился к замаскированной в зарослях розетке и доложил на заставу о случившемся.
— Добро, Глеб, — сказал Недозор, — жди капитана, он ря дом.
Гомозков вернулся на поляну, где Агальцов, сидя на корточках, рассматривал –холодное, безжизненное тело.
«А ведь для него все это впервые», — вдруг подумал сержант и спросил:— Обыскал?
— Не-е. Вот пушку осмотрел… Стрельнуть бы из нее… Интересные игрушки делают на Западе.
Гомозков прикрыл утомленные глаза, поморщился от ноющей боли в руке, негромко обронил:
— Спасибо тебе, Алексей, за выручку…
— Да ну, чего там, обыкновенное дело, спрашиваем — отве чаем: сколько будет дважды три умноженное на девять…
Сержант усмехнулся, достал фляжку, глотнул холодной воды.— Ты знаешь, что однажды сказал один умный и старый че ловек о нашей службе?
Сержант помолчал, собираясь с мыслями, а может быть, вспоминая сказанное:
— Нигде, как на границе, не чувствуешь, насколько дорог простой миг бытия, дорог друг, глоток свежей воды. Нигде, как на –границе, не познаешь, как неестественны трусость, ложь и лицемерие, — их бессмысленность. Только на границе людям случается видеть собственную смерть в облике ли респектабель ного цивильного человека, или озверевшего, готового на все бан дита. За годы службы на границе этот человек видел много смертей…
— Недозор, что ли? — догадался Агальцов.
— Да. Ива Степанович… Вот ты сегодня первый раз видел свою смерть. — Гомозков кивнул на мертвого нарушителя. — Он мог тебя убить…
— А тебя?
— И меня. Но не в первый раз…
— Ладно. Что не случилось, то не считается, — весело ска зал Агальцов. — Думаю, что этот гигант был не один, товарищ сержант, а изображал из себя Буцефала, проще говоря, лошадь Александра Македонского. Но седок не оставил ля трас…
— Чего не оставил? — вскинулся Гомозков.
— По-французски ля трас — след. Так седок его не оставил.
— Разбираешься… —задумчиво протянул следопыт.
ГОМОЗКОВ И КАПИТАН СТРИЖЕНОЙДожидаясь капитана, Гомозков не сидел без дела. Укутал Мушкета в бушлат, обшарил на всякий случай поляну в поисках следов. Не обнаружив таковых, вернулся к мертвому нарушителю и тщательно обыскал его. Две полные обоймы к бесшумному пистолету, плитка черного шоколада, белые таблетки в целлофановом пакете, сигареты, стеклянная плоская фляжка с коньяком. И никаких документов. Похоже, на прогулку собирался человек.Для Гомозкова сегодняшний поиск — повторение пройденного. И все же этот долгий бег по лесу и короткая схватка на поляне как бы заново волновали следопыта, заставляли взглянуть на себя со– стороны, оценить каждый шаг, выявить ошибки. На поляну он выскочил опрометчиво, то, что торопился достать нарушителя; не оправдание. Возможность засады нужно было предвидеть и обойти стожки по кромке леса. Капитан, конечно, выскажется па поводу контузии и ранения Мушкета.Строг Стриженой, но справедлив. А последнее время совсем засуровел капитан. И тому есть причина. Уехала жена. Красивая женщина, ничего не скажешь. Полгода всего и прожила на заставе. По его, Гомозкова, рассуждению, женщине на границе делать нечего — никаких тебе развлечений. Пообщаться, поговорить — разве что с Агальцовым. Капитан весь в делах и заботах, участок-то трудный, ох, трудный. Гомозков знает это по себе, на таком участке не заскучаешь.И опять же привычка. Кто вырос в большом городе, к пограничной тишине трудно привыкает, тут иной раз комара слышна. Случаются тревоги — тоже для городского человека не сахар. Шум среди ночи, «газики» ревут, солдаты топают, команды р»ут эту самую пограничную тишину. Захочешь потом уснуть — не успеешь. Все равно ждать будешь — что там, как там. Большой город, большой город… Гомозков и сам тосковал по своему Саратову.С капитаном у сержанта сложились дружеские, добрые отно шения, вместе решали шахматные задачи, до которых Стриженой был охоч, вместе думали, как плотнее закрыть границу, вместе бегали тренировочные кроссы — готовились к тому, что случи лось сегодня.Серьезный, хитрый и дерзкий прорыв. И то, что нарушитель отравлен медленно действующим ядом, подтверждало опасения следопыта — где-то затаился второй, тот, что не оставил следа. Придётся вызывать отрядного проводника с собакой. И пройти по обеим сторонам ручья. Дождь и время — вот что работает на втцрого. А может быть, вспугнутый боем на поляне, он уже вы скользнул за рубеж. 'Обследовать контрольно-следовую на всем протяжении—такую задачу поставит капитан, если уже не распорядился осмотреть: КСП.Капитан С Заборовым вынырнули из зарослей с юга, откуда Гомозкрв их не ждал. Привалились к крайнему стожку, давая отдых, натруженным ногам, не спеша закурили, первым капитан, потом солдат.Стриженой выслушал доклад Гомоэкова, недовольно нахмурился, узнав о ранении Мушкета, и подошел к лежавшему на боку нарушителю.— На пикник собирался… И заметь, Гомозков, погоду для это го выбрал подходящую. «Лошадка», что и говорить, мощная… И все же не поверили там, что при крайней необходимости чело век этот воспользуется ампулами с цианом, подстраховались… роено настолько, чтобы дать второму уйти, а «носильщику» нас ледить,..
— Выходит, «рядовой» тут лежит, а «генерал» ушел, — вста вил Гомозков.