— Госпожа…
— Не проси меня… — прошептала она.
— Госпожа… Пожалуйста…
— Не проси меня глядеть на парус, Тристан. Не заставляй меня сказать тебе…
— Прошу тебя… — напрягся он. — Прошу…
И тогда он сказал это. Совсем иначе — Бранвен вздрогнула в моих руках.
— Изульт.
Она улыбнулась.
— Я хотела изменить ход легенды, — очень спокойно сказала Белорукая.
— Какой безумный замысел. Легенду изменить нельзя. Ничего изменить нельзя. Почти ничего…
Она замолчала, поглядела на меня и Бранвен, все еще стоящих, обнявшись на фоне гобелена, на фоне яблони Авалона. Она улыбнулась. Я знал, что никогда в жизни не забуду эту улыбку.
Медленно-медленно она подошла к окну и стала, уперев обе руки в остроконечные арки.
— Изульт, — простонал Тристан. — Какого… Какого цвета…
— Белого, — ответила она. — Белого, Тристан. Белоснежного. Прощай.
Она повернулась, и не глядя на него, ни на кого не глядя, вышла из комнаты. В тот момент, когда она вышла, я перестал слышать ее мысли. Мне был слышен только шум моря.
— Белые! — воскликнул Тристан. — Изульт Златокудрая! Наконец…
Голос погас, точно задутое пламя свечи. Бранвен вскрикнула. Я подбежал к нему. Тристан еще шевелил губами и пытался приподняться. Я придержал его и легким движением ладони заставил лечь на подушки.
— Изульт, — шептал он. — Изульт. Изульт…
— Лежи, Тристан. Не поднимайся.
Он улыбнулся. Черт, я знал, что никогда не забуду эту улыбку.
— Изульт… Я должен сам увидеть…
— Лежи, Тристан.
— …этот пар…
Бранвен, стоящая у окна, там, где только что стояла Изульт Белорукая, громко зарыдала.
— Моргольт! — крикнула она. — Этот корабль…
— Знаю, — ответил я. — Бранвен…
Она отвернулась от окна.
— Он мертв.
— Что?
— Тристан умер. Только что. Это конец, Бранвен.
Я поглядел в окно. Корабль был ближе. Но все-таки слишком далеко.
Слишком далеко, чтобы увидеть цвет паруса.
Я встретил их в большом зале, там, где нас встречала Изульт Белорукая. В зале, где я отдал к ее услугам свой меч, чтобы она распорядилась моей жизнью. Что бы это ни означало.
Я искал Изульт и капеллана, а нашел их.
Их было четверо.
Один валлийский друид по имени Виррддиддвг, бодренький старичок, сказал мне когда-то, что намерения человека, пусть даже искусно скрываемые, выдают две вещи — глаза и руки. Я вгляделся в глаза и руки рыцарей, стоявших в большом зале.
— Я сэр Марджадок, — начал самый высокий. На его плаще был герб — на красно-синем поле две черных кабаньи морды с серебряной окантовкой. — А это добрые рыцари Гвидолвин, Аноэт и Дегю оп Овейн. Мы прибыли из Корнуэлла с посланием к сэру Тристану из Лайонесс. Проведите нас к нему, господин рыцарь.
— Вы опоздали, — сказал я.
— Кто вы такой? — наморщил лоб Марджадок. — Я вас не знаю.
В этот момент вошла Бранвен. Лицо Марджадока сморщилось, злость и ненависть выползли на нем, как две змеи.
— Марджадок.
— Бранвен.
— Гвидолвин, Аноэт, Дегю. Не думала я, что когда-нибудь вас увижу. Ведь говорили, что Тристан с Корвеналом прикончили вас тогда, в Моренском лесу.
Марджадок оскалил зубы в злобной усмешке.
— Неисповедимы пути Господни. Я тоже не думал, что когда-нибудь увижу тебя, Бранвен. Тем более здесь. Ну хорошо, ведите нас к нему. То, что мы должны ему передать, не терпит отлагательства.
— С чего это такая спешка?
— Ведите нас к Тристану, — злобно повторил Марджадок. — У нас дело к нему, а не к его слугам. И не к сводницам королевы Корнуэлла.
— Откуда ты прибыл, Марджадок?
— Я уже говорил. Из Тинтагель.