Я медленно надела свое любимое короткое фиолетовое платье, заплела волосы в косу, последний штрих — сандалики на плоской подошве. Никакого макияжа и никаких мелочей. Так любит Данте. А информация мне нужна позарез…
Дорога до дома Дана заняла максимум четверть часа. Я стояла у его двери и чувствовала себя первоклассницей на первом свидании. Никак не могу понять это странное чувство. Перед глазами — сплошные вопросы. И ни одного ответа.
Данте открыл двери, словно почувствовал меня на пороге. Я подняла на него глаза. Мы долго — мгновенье или целую вечность? — смотрели друг на друга. Кажется, ему хотелось захлопнуть двери прямо у меня перед носом, но он не решился.
— Не стой на пороге, счастье выпустишь, — что за чушь он несет? Я плавно проскользнула вглубь квартиры, прошла сразу к огромному провалу окна. Данте следовал за мной тенью. — Зачем ты пришла? — Его голос прозвучал почти обреченно, разбился брызгами фонтана, последней нотой затихающего оркестра…
— Неужели я не могу прийти просто так? — Я старательно смотрела в окно. Но оно на вопросы не ответит. В последнее время их и так слишком много…
— По тебе не скажешь… Так зачем ты пришла? — Данте отошел в другой конец комнаты, к бару, налил себе стакан все той же серой жидкости, никак не спрошу, что же это за гадость он постоянно пьет. Не уверена, что хочу знать, но…
— Что ты знаешь об инциденте в Системе? Когда поиграли с генокодом Мо-тон-Ра? — У Данте дрогнула рука, часть жидкости пролилась на белоснежный ковер, оставив на нем живописное пятно.
— Ничего.
— Так уж и ничего? — Я скривила губы в усмешке. — У меня другие сведения. — И объяснять, откуда они взялись, я не намерена.
— Ну, не совсем ничего… Историю в детстве все изучали…
— Данте! — Резко повысила голос я. Он сел в кресло. Я уселась напротив, и выразительно посмотрела ему в глаза. — Ты уверен? — Нежнейший из шепотов, на грани ласки. Что он на это скажет?
— Тебе не следует в это вмешиваться, — излишне резко ответил художник. Зря он это сделал. Он и сам это понял, едва эхо его слов растворилось в полупустой комнате.
— Во что именно? — Я вопросительно приподняла брови и изобразила абсолютно непонимающее выражение лица. Кажется, сейчас Данте проклинал меня оптом и в розницу.
— И где ж ты взялась на наши головы, такая умная?! — Он резко поднялся с кресла и принялся метаться по комнате, как дикий зверь, запертый в клетке.
— Подробнее, пожалуйста, — я склонила голову немного набок. Данте прошипел сквозь зубы что-то явно не слишком цензурное. Но принялся рассказывать…
— Ты знаешь историю. Я надеюсь. Итак, начнем, пожалуй, с начала, тогда тебе будет понятнее. Двести девятнадцать лет назад Данин и сотня его соотечественников исследовали временную аномалию у гаммы Пегаса. Но аномалия оказалась не простой…
— А золотой, — пробурчала я. — Давай ближе к делу!
— Я пытаюсь. Так вот, излучение у нее было на порядок выше, чем у всех исследованных аномалий вместе взятых. Естественно, даром месяцы исследований не прошли. Открыли новый вид излучения, ты же знаешь. Только мало кому известно, что это — то самое излучение, что и у Портала Пегаса. Так вот, облученный экипаж захватили люди. Правда, они об этом не подозревали, как и сами Мо-тон-Ра.
— Поучительная история, — согласилась я. — Иногда я просто умиляюсь человеческой безалаберности. Захватить сотню Мо-тон-Ра и не проверить на предмет скрытых патологий, еще и эксперименты на них проводить… Феноменально!
— Таль, ты отвлекаешься. Так вот, это облучение сыграло злую шутку: вызвало мутацию генов. На людей оно не влияет, действует только на более… ну… «сложных» существ. Его влиянию подвергаются хромосомы, которых у людей просто нет… Повышается иммунитет, регенерационные способности, устойчивость к пси-излучениям. А люди вдобавок ко всему этому проводили эксперименты по «пробуждению» неиспользующихся участков мозга… Сама понимаешь, что получилось.
— Два десятка выживших получилось. У них «разбудили» сверхспособности, а с учетом излучения… Нда, тяжелый случай…
— Контролировать свои способности многие так и не научились, погибли еще на базе. А вот те, кто сбежал… Я удивляюсь, почему они оставили в покое Систему. Но это не важно. Зачем было обращаться за помощью к властям, вот чего я не могу понять. Вместе со способностями многие научились менять внешность. Конечно, только на уровне иллюзий, но насколько качественных! Их бы никто никогда не нашел! Но они решили идти за помощью. Конечно, правительство Мо-тон-Ра судилось с людьми, подняли на уши всю галактику, такого скандала еще никто не видел… А потом всех очень тихо и незаметно просто убрали. Кого на тот свет, кого просто упекли в «карантин», для дальнейших исследований.
— А Данин?
— У него оказалось немного больше ума, чем у остальных. Кстати, правильно произносить его имя — Дан-ин. Потренируйся на досуге, он оценит. Так вот, Дан сразу инсценировал свою смерть, и немного подкорректировал внешность. Думаю, его уже давно искать перестали. На момент предполагаемой «гибели» ему уже было около двухсотпятидесяти, почти предел.
— А ты откуда все это знаешь, а? — Так, надо что-то делать с этим ехидным оскалом, а то Данте скоро удар хватит.
— А как ты думаешь?
— Думаю, в это дело влез твой недалекий во всех смыслах предок, которого вовремя не оценили по заслугам. У него возникла какая-то интересная гипотеза, но подопытного ему не дали, поэтому все так и осталось в области теорий. Скорее всего, вдобавок ко всем неприятностям, у него была не в меру любопытная жена, которая любила совать нос в его исследования. Она же рассказала эту поучительную историю своим детям в виде сказки на ночь, а дети были слишком впечатлительные и все это запомнили. А потом передали своим детям. И почему-то ты догадался, что это не сказки. Наверное, нашел старые кристаллы с его исследованиями. — Я смотрела на отвисшую челюсть Данте.
— Откуда ты это знаешь?! — С трудом выдавил он. Я улыбнулась, показав клыки.
— Данте, а как ты думаешь? — Прощально-ехидная улыбка — и я бесплотной тенью выскальзываю за двери. Действительно, откуда я все это знаю?
Я снова бродила по уровням Атина, оглядывалась по сторонам, словно впервые увидела этот мир. Я бродила по безлюдным улицам, у меня сложилось впечатление, будто на Атине все вымерли. Никаких флаев, людей, инородцев. Тишина. Гулкое эхо моих шагов заблудилось между домами и унеслось куда-то ввысь, к небесам, и бесследно растаяло, как предрассветный мираж. Белоснежные облака медленно и величественно плыли на север…
Эллис не захотела мне помочь. Она определенно что-то знает о моей дорогой тетушке, но не хочет делиться со мной своими знаниями. "Меньше знаешь, крепче спишь". Дельный совет, я не спорю. Только уже пару месяцев как не актуален. С тех пор, как я переселилась на Атин.
Боги и демоны, когда же это кончится?! Что затеяли эти?..
Дрэйя сидела у порога, какая-то уставшая и невыспавшаяся. Что на нее нашло на этот раз? Вид у моей кошки, словно она пешком до Атиса добиралась.
— Привет, кошка. Что с тобой? Ты не заболела? — Она отрицательно помотала головой. — Тогда, может, пойдем пообедаем? — Дрэйя посмотрела на часы с таким видом, будто кто-то из нас потерялся во времени, причем этот «кто-то» явно не она. Ну-ну. — Хорошо, тогда поужинаем? А потом сходим к фонтану? — Моя идея была воспринята кошкой просто на ура. Прогулка на свежем воздухе еще никому не помешала. Мы быстро поужинали, я переоделась, Дрэйя умылась, и мы пошли на прогулку.
Вечером на Атине не протолкнуться. Спадает жара, Бюро Погоды включает легкий тропический бриз, оба солнца нехотя закатываются за горизонт. Красиво.
Мы стояли у фонтана и слушали музыкантов. Дрэйя косилась на кафе. Неужели ужина ей показалось мало?!
Странная музыка вырывалась из плена инструментов, эхом отражалась в воде фонтана, играла вместе со стеклянными и хрустальными фигурами, многократно отражаясь от них, и растворялась среди лабиринтов улиц. Дрэйя прислонилась шелковистым боком к моим ногам и не спешила отходить. Мы просто слушали музыкантов и вместе удивлялись их удивительной, живой музыке, мы вместе с ними проживали каждую историю, рассказанную нотами. Я прикрыла глаза, ловя бессвязные обрывки видений.
Море, шторм. Волны почти с головой накрывают одинокую женскую фигуру. Среди стихии она кажется такой… хрупкой. И такой бесконечно любимой…
Маленькая комната, больше похожая на кабинет. Атмосфера бесшабашного веселья, легкости. Так чувствуют себя люди, знающие друг друга не один десяток лет, но которым все еще есть о чем поговорить. Друзья. Те, которые придут на помощь, как бы заняты не были. И не потребуют ничего взамен…
Лес. Высокие деревья, пение сотен птиц. Два человека сидят в непролазных кустах, охотятся. Парень слышит что-то подозрительное, резко вскидывается, предупреждает девушку. Ее лицо мгновенно теряет человеческие черты, уже в прыжке она превращается в элегантную золотую пантеру…
Музыка стихла внезапно, эта история закончилась. Но что-то мне подсказывало, что у музыкантов таких историй-видений еще много… Бесконечное множество, и желание их рассказать. Потому что ни у кого нет сил забыть золотоволосую леди-оборотня…
Мне почему-то показалось, что эти песни нужно услышать Данте. Иначе он никогда не сможет стать до конца собой. Я помогаю людям. Иногда. Если это в моих силах.
Глава 15
Сегодня я снова рисовала. Только на картине появлялась не леди-оборотень, совсем не она. Из-под кисти плавно и легко, словно без моего участия, появлялся… кто-то. Я могла поклясться на крови, что никогда в жизни не видела этого мужчину. Высокий, изящный, и какой-то отстраненный. С красотой зимней ночи. Белоснежно-ледяные волосы и такие же глаза, с яркими серебристыми искрами. Застывшие, словно выточенные из куска льда, черты лица. В глазах — таких нечеловеческих, но безумно знакомых — застыла то ли боль, то ли бесконечное отчаяние. Я прорисовывала каждую черточку, каждый изгиб тела. Одевать его мне показалось кощунством, потому что под одеждой не будет видно шрамов. Тонкие, прозрачно-розовые отметины рассекали все его тело на небольшие участки, только лицо осталось более-менее целым. Единственный тонкий шрам тянулся под углом от подбородка к брови, предавая лицу ироничное выражение. Я тщательно прорисовывала каждую мышцу сильного тела. Кажется, что мужчина состоит из чистой силы, в исконном человеческом понимании этого слова. Наверное, он был воином. Только кто мог его так изувечить и оставить в живых?
Я смотрела на свое полотно и не могла отвести взгляд, не могла оторвать кисть. Сознание пребывало где-то между сном и другими мирами. Так странно. Позади мужчины появляется металлический крест. Он отвечал не только за себя, но и за многих других. Упрямый взгляд непокоренного.
Кто он?
Он расправил руки, будто еще немного — и они превратятся в крылья — и он взлетит. Чертовщина какая-то. Он повис на кресте, осунулся и, кажется, даже постарел. Совершенное тело обмякло и не сопротивлялось. Все шрамы стали кровоточить…
Я резко отстранилась от картины и выбежала из мастерской. Спину прожигал взгляд мужчины с полотна.
Чертовщина какая-то! Да что ж это творится?! С самого утра день пошел наперекосяк!