— И все?
— А чего ты ожидал?
— А о чем можно говорить четыре часа?
— Ты думаешь, у нас мало общих тем для разговора?
— Таллин! — Он схватил меня за руку и развернул к себе лицом. — Позволь тебе напомнить, что любовников я не потерплю!! — Моя рука ощущалась словно в железных тисках, но Лит-ар не отпускал, только сжимал сильнее.
— Ты делаешь мне больно. Отпусти, — спокойно попросила я.
— Я сказал. Ты услышала. — Он вышел, громко хлопнув дверью.
Руку начали расцвечивать шикарные синяки. Итак, на сегодня новое платье не подходит.
И тут меня перемкнуло. Сердитые слезы брызнули из глаз, смывая и размазывая макияж. Да как он посмел?! Посмел даже подумать, что я ему неверна! Как до его куриных мозгов за столько лет не дошло, что если у меня на пальце кольцо — это что-то, да означает?!! Что для меня это не просто побрякушка на пальце, кусок драгметалла! И он мне еще смеет рассказывать о моих любовниках, которых сроду не было!!!
Ненавижу.
Это слово пришло само. Тихо прокралось в мысли и заняло в них почетное, самое видное место. Для мужа я ведь даже не пустое место…
Я медленно встала перед зеркалом и полюбовалась на изящную россыпь синяков немного повыше локтя. Замечательно.
Я умудрилась взять себя в руки, даже довольно быстро. Ярость очень качественно промывает мозги, по крайней мере, мне. Он хочет войны? Я пока к ней не готова.
Я нацепила на себя серебристое длинное платье, чем-то напоминающее римскую тогу. Прикрыла синяки широким браслетом, благо, он как раз подходил к платью. Мягкие туфли без каблуков, легкий макияж в серебристых тонах. Ничего особенного.
В комнату ворвался сын и повис на мне, едва не сорвав с меня платье, принялся что-то радостно щебетать на предмет гостей.
— Аст-ар, милый, ты поможешь мне спуститься? — Я изо всех сил пыталась спрятать хитрющую улыбку. Конечно же, сын немедленно согласился. Ему нравится ходить со мной под руку и чувствовать себя взрослым. Девятилетнее чудо.
Внизу нас уже ожидали гости. Лит-ар всегда был хозяином подобных вечеров. Да и по должности ему положено… У лестницы столпились гости, нас уже явно поджидали. Лит-ар остановил на мне взгляд янтарных глаз. В них читалось не то обожание, не то неприкрытая ничем гордость. Да, я понимаю, что он хочет положить весь мир к моим ногам, но иногда он переигрывает, что выливается в безобразные сцены вроде сегодняшней. А я уже от этого порядком устала. А ведь мы только десять лет вместе. Почему же все происходит так быстро?
— Позвольте, — муж протянул мне руку, я с благодарностью ее приняла. Он повел меня к гостям, протянул бокал вина. Наш сын ушел к другим детям, сыновьям и дочерям «друзей» Лит-ара. Хотя, какие у него могут быть друзья? Только деловые партнеры. После смерти Дана мой муж… не сломался, нет, просто отгородился от всего мира. Он не хочет переживать потерю еще раз.
Мы перемещались от одной группы гостей к другой. Вели ни к чему не обязывающие разговоры о природе, погоде, моей Галерее, о последних разработках компаний Лит-ара. Конечно, я знала достаточно о его делах, потому как мой любезный муж всегда вводил меня в курс дела, чтобы я могла достойно ответить на каверзные вопросы. Не только муж видит во мне куклу, как это не прискорбно.
Мы курсировали по "приемному залу", как метко окрестил эту комнату наш сын. Мне порядком надоели пустые разговоры, вино просто не лезло. После третьего бокала в голове слегка зашумело, и я решила, что для полного счастья на сегодня хватит. Наш сын развлекал остальных детей в детских комнатах, не знаю, что они там затеяли, но вели себя детишки подозрительно тихо.
Я отошла к окну, качая в руках полупустой бокал. Взгляд блуждал по уровням Атина, я пыталась рассмотреть отражения в чужих окнах. Интересно, это только у меня жизнь после войны превратилась в кошмар? Я хочу проснуться. Боги, как я хочу проснуться!!
— Таллин, милая, прости меня…
— За что? — Я вздрогнула от его прикосновений, едва не расплескав остатки вина. Лит-ар подкрался незаметно, так умеет только он. Мой муж имеет дурную привычку время от времени подкрадываться ко мне со спины, тем самым пугая до полусмерти.
— За сегодняшний вечер. Я не имел права так с тобой разговаривать… — Он поцепил мне на шею широкое платиновое колье с россыпью каких-то камней. Сияло оно, безусловно, пошло и кричаще. Все дамы в зале, полпрически даю, готовы были на сделку с дьяволом, лишь бы им дарили такие подарки.
— Можно я пойду к себе? Я слишком устала, — я отдала Лит-ару бокал и направилась в свою спальню.
Муж уже не первый раз откупается подобными безделушками. Да, сначала он кричит, устраивает истерики, запрещает мне выходить из дому и оставаться подолгу с сыном. А потом приносит какие-то полкило платины с булыжниками, иначе я это назвать не могу. Кто вбил в его голову, что чем больше, тем лучше?! Эти украшения откровенно нелепые и варварские. Я не люблю платину и бриллианты. Я не люблю скандалы и ссоры. Я не люблю оставаться дома и жить без своей Галереи.
Я не люблю Лит-ара.
Наверное, эта мысль шокировала даже меня. Тем более, меня. Потому что за столько лет… я к нему привыкла, да. И это тоже. Я родила ему ребенка и об этом не жалею. Потому что сын — самое лучшее, что у нас есть.
И если раньше при появлении Лит-ара возникало какое-то болезненное чувство в груди, сердце сжималось и пропускало удары, то теперь все изменилось. И он откупается от меня дорогими безвкусными украшениями.
Дверь в мою комнату беззвучно приоткрылась, пропуская мужа. Я сидела у зеркала, снимала колье, браслет и длинные серьги. Потом принялась снимать макияж. Лит-ар пристально наблюдал за моими действиями.
— Ну и что тебе не понравилось? — Миролюбиво поинтересовался он.
— Колье. Оно отвратительно. — Муж только хмыкнул. Он поднял меня со стула и заключил в объятья, принялся целовать. Не знаю, что на меня нашло, но я оставалась спокойной и безучастной. Лит-ар отстранился и смотрел на меня. Не требовал ничего объяснить. Молча сверлил меня янтарным взглядом. Похоже, он сам все прекрасно понимает. Возможно, даже лучше, чем я сама. Значит, будет просто.
— Лит-ар… — Фиолетовый взгляд встретился с янтарным. — Отпусти меня.
— Нет. — Он послушно разомкнул руки и отошел от меня на шаг. — Ты прекрасно знаешь, что этого никогда не будет. Даже не надейся. Ты моя.
— Игрушка, да? Красивая кукла, которой ты постоянно хвастаешься своим коллегам? Ты меня и в грош не ставишь. Зачем я тебе, сам подумай…
— Я тебя не отпущу. Никуда. Точка. — Он хлопнул дверью так, что уровни осыпаться должны были. Я села на стул и принялась стирать остатки макияжа.
Бледная кожа, тонкие, практически бесцветные губы, огромные фиолетовые глаза, кажется, совершенно не подходят слишком узкому лицу. Грива длинных волос, почти до колен, цвета розового жемчуга, была заплетена в несколько тонких косичек и подобрана в высокую сложную прическу, время от времени оттуда холодно поблескивали бриллиантовые заколки, дань вкусу Лит-ара. За последние годы изменилась только фигура. Высокая нескладная девочка-подросток исчезла вместе со своими иллюзиями и фантазиями, на ее месте оказалась действительно леди. Высокая, стройная, изящная.
И муж это оценил, да-а. Наверное, это единственное, о чем он удосужился мне сказать. Фигура, да. И моя Галерея.
Слез не было. Их никогда нет, когда кажется, что сейчас (да-да, именно сейчас и ни мгновеньем позже) мир окончательно разлетится на радужные осколки.
В груди — пусто. Тихо. Одиноко. Холодно. Да, холодно — это самое подходящее слово. Мне кажется, что мое сердце забыли где-то в криокамере. Неуютно.
В окно спальни бился ветер. Давно стемнело, от двух солнц не осталось и следа. Даже призрака тепла нет в этом темном, холодном мире, моей жизни.
Тихо. Смолкли голоса гостей. Официанты деловито убирают со столов, как было десятки раз до этого. Ничего не меняется. Жизнь бежит по кругу. А я не хочу ничего делать. Не хочу больше быть…
Глава 3
Не знаю, где и с кем ночевал муж, но дома утром его не оказалось. Мне давно уже пора привыкнуть. Что после очередной нашей ссоры (ах да, он все это называет "разговором") Лит-ар идет куда-то посреди ночи и не возвращается потом пару дней. Хотя, какая разница? Это не так уж и важно… Сына повезли в школу, потом он пойдет на дополнительные занятия по плаванью и математике, завтра у него танцы и вождение, послезавтра — боевые искусства. А я никак не могу понять, в кого Лит-ар хочет превратить нашего сына. Прислуга с самого утра занималась имитацией бурной деятельности, потому как у мужа ты либо работаешь, либо на кой ты тут надо. По большому счету, все логично и последовательно, хоть и несколько не в моем стиле. А мне страшно, до одурения захотелось в Галерею. Наверное, не стоит с утра вспоминать моего работящего мужа, а то так и комплекс неполноценности отхватить можно. Не понимаю, как он со всеми своими компаниями умудряется справляться? Я и так уже забросила все, что только можно, и все равно времени не хватает, а ему — хоть бы хны.
В гараже я взяла свой флай, отослала водителя. Конечно, муж будет беситься по этому поводу, но мне не привыкать. С учетом того, что водитель еще и мой телохранитель… но я все равно его на дух не переношу, он вечно доносит все мужу. Я полетела в Галерею, настроив автопилот, по дороге не выглядывала в окно, только пила крепкий кофе.
По месту работы Эриха не оказалось. А ведь ради него я прилетела в такую рань! Мне тактично подсказали, что в такое время суток его можно застать у Данте, а вот откуда такие сведения, мне поведать наотрез отказались. Ну что ж…
Я полетела к Данте, а что еще мне оставалось делать? Я скучаю по своим друзьям и по своей работе, как ни крути. Семья не в состоянии заменить весь мир вокруг.
Бесконечный подъем на уровень квартиры моего художника. И снова приоткрытая дверь…
Я покрылась липким холодным потом. Такое уже когда-то было. Сначала дома у Данина, но тогда ничего страшного не произошло, просто они с Эрихом игрушки собирали, но вот немного позже… Когда шла война… я бежала от патруля, увидела открытую дверь в одном из чудом уцелевших домов. Конечно же, я там спряталась, у меня просто не было выбора, но только там, в доме с открытыми дверями… там повсюду были трупы. Причем были они там уже дня три как. Запах крови и начинающих разлагаться тел. Трупы мужчин, женщин и пары детей. И я, сложившаяся в три погибели в одном из укрытий. Тот запах, та картина до сих пор стоят у меня перед глазами. И открытая дверь…