— Пытались, еще как. Лет в пять, помнишь? Пожар в доме, потом трубы прорвало. Цветы все твои… И ураган на Европе.
— Ты?!
— Да, я. А ты думала Лит-ар?
— Да, грешила на него. С его стихийными талантами демон рога сломает. Сын, ты мне больше ничего рассказать не желаешь?
— Я тогда справился с твоей помощью, хоть ты об этом и не подозревала. Отдал тебе часть силы, оставшимся объяснил, кто кому подчиняться должен, потом забрал силы у тебя обратно. Но та часть, что была у тебя, изменилась. Если раньше они были более… одинаковыми, то потом они выбрали себе место и… определились с направленностью, что ли. Если силы Лит-ара склонны к разрушению, то твои — созидающие. Вода и воздух — твои, огонь — Лит-ара.
— Ты так спокойно об этом говоришь…
— А что еще остается?! Ошейник-блокиратор? Благодарствую.
— Откуда ты знаешь, что часть силы — моя? У меня никогда не было сверхспособностей и надо мной не проводили экспериментов…
— Нет, мам, ты не поняла. Я точно знаю, чьи у меня силы. К тому же, сила — это врожденное. Она или есть, или нет. Например, эмпатию и телепатию ты частенько применяешь, сама того не замечая, на одних инстинктах. В стрессовой ситуации, например. Среди Мо-тон-Ра много телепатов, иногда встречаются стихийники, как чистые, так и потомки «неучтенных». В начальных классах способности выявляют и развивают до максимума в процессе обучения.
— Где ж ты таких слов нахватался, мой умник? — Я ласково взъерошила синие волосы сына и настроила автопилот. — Аст-ар, сынок, я так тобой горжусь, ты даже не представляешь! Ты — лучшее, что было в моей жизни.
— Ты в моей — тоже. Только вот Лит-ару об этом знать совершенно необязательно, — он заговорщицки мне подмигнул.
— Точно, малыш. Ты и его читал?
— Более чем. И узнал о его "таинственных махинациях".
— А подробнее?
— Не сейчас, мам. Понимаешь, я точно знаю, что ты уйдешь, рано или поздно. Не умрешь, а именно уйдешь. Куда, я даже толком не понимаю. Но эта информация тебе поможет. Только не сейчас. Ты мне нужна еще лет десять-пятнадцать, больше воздуха нужна. Толком не понимаю, зачем. Потерпи, это не так уж много. Потом я тебя отпущу.
— Аст-ар, я не понимаю. Ты — мой единственный сын, я не смогу тебя бросить…
— Ты не бросишь. Просто у тебя найдутся дела гораздо важнее.
— Важнее собственного сына? — Засомневалась я. — Извини, малыш, не могу представить, что может быть важнее тебя.
— Ты.
— Я? Не смеши меня.
— Увидишь. А Лит-ара проучить не помешает. Твой план великолепен. Хочешь, я тебе немного помогу?
— Как?
Глава 8
Атис. Столько воспоминаний… А это всего лишь кусок камня с искусственной атмосферой, бестолково болтающийся рядом с Атином. Конечно, не совсем бестолково, если учесть, что его «облагородили» атмосферой. У людей вообще свято место пусто не бывает. (Целых два спутника, говорите?! Да еще и рядом с планетой, пригодной для жизни?!) Вот и превратили Атин в один сплошной Город, время от времени разделенный реками, морями и парой-тройкой океанов. Правда, все обитаемые уровни находятся на такой высоте, что этого почти не видно. Нижние уровни — автоматизированное производство — скрывают практически всю поверхность. Спутники тоже попали под раздачу. Людям почему-то всегда мало места. Атис превратили в райские кущи — сплошные леса, сады, озера — живописное место. Правда, работали с ним не люди, а Мо-тон-Ра, тиари и сак'к-хе. Арин — Серую луну благополучно отобрали в свое единоличное пользование ученые всех мастей и сделали рай по своему вкусу. И ничего, что все вокруг одного цвета! Биологи на базе местных растений пятую сотню лет создают шедевры, которые раз в год выставляют на всеобщее обозрение. На Арине и Атине сотню лет назад изобрели межпланетный телепорт. На Арине живут гениальные ученые. Химики и физики, математики и астрономы, биологи и ксеноисторики. Простым смертным здесь нечего делать, разве что посетить пару научно-популярных выставок. Здесь все с головой погружены в любимую работу и счастливы этим. Только здесь рука об руку работают жуткие ксенофобы — люди — и инородцы.
Все это я рассказывала сыну. Но показывала пока только Атис, планету-сад.
Мы приземлились на широкой посадочной полосе-стоянке, я взяла с собой небольшую корзинку с едой и покрывало: мы решили устроить пикник на берегу одного из озер. Флай оставили на стоянке, сами углубились в лес.
Сын шагал абсолютно неслышно, даже для моего слуха. Он рассматривал высокие деревья, раскидистые кусты и яркие цветы. Я тоже рассматривала все так, словно видела впервые. Неизвестные мне деревья в три моих обхвата, высокие и стройные, с пышной кроной и темно-зелеными листьями. Зеленая-зеленая трава нехотя покачивалась в такт с ветром. Яркие островки диких цветов, кусты цветущей сирени, форзиции и жимолости. Яркое синее небо и два солнышка. Почему-то только на Арине они начинают подстраиваться под местную серость. Пение птиц доносилось отовсюду одновременно, в траве стрекотали кузнечики, вокруг нас порхали разноцветно-нарядные бабочки, стрекозы и пара крупных шмелей.
— Красиво, — послышался издалека восхищенный голос сына. — Мам, ты это видишь?! — Он тут же возник рядом со мной с зажатой в руке бабочкой. Аст-ар рассматривал ее со всех сторон, явно мечтая наколоть на булавку.
— Отпусти, — попросила я, и сын послушно разжал пальцы. Бабочка расправила тонкие крылышки и упорхнула по своим делам. — Никогда никого не убивай и не калечь без веской причины.
— Ненависть — достаточно веская причина? — Заинтересовался сын.
— Ее ты никак не можешь ненавидеть.
— Я сейчас не о бабочках.
— Если у тебя веская причина для ненависти, то — да. Если же ненависть вызвана лишь тем, что кто-то вмешался в твои планы или переиграл тебя на твоем поле — нет.
— А что тогда?
— Тогда можно отомстить, но не с летальным исходом. Лучше всего подойдет небольшая интрига, но лучше начать игру на поле противника и плавно перекроить игру по своим правилам.
— А если и тогда ничего не выйдет?
— Ты получишь бесценный опыт. Заодно узнаешь, в чем противник лучше тебя и как это можно использовать. А потом можно сыграть еще раз.
— Игры до бесконечности? А если это мой враг?
— Стань его другом, тогда его будет гораздо легче контролировать.
— Лит-ар запретил тебе учить меня, — иронично заметил сын. — А ты именно этим занимаешься последние несколько часов.
— Ну-у, совсем ничему ты не сможешь не научиться. Ты говоришь со мной, наблюдаешь, анализируешь и делаешь выводы. Даже если бы я была немой, ты бы все равно учился.
— Ты интересно двигаешься, мам. Ты училась сражаться на мечах?
— Нет, малыш, я училась танцевать, а это почти одно и то же.
— Почти, — хмыкнул сын.
— Когда ты танцуешь, работают практически все группы мышц, та же тренировка. Оттачиваются до полного автоматизма движения, вырабатывается сила и гибкость.
— Остается психологический барьер.
— Иногда попадаешь в ситуации, когда не до барьеров.
— Танцовщица может убить?
— Может. Если от этого зависит ее жизнь или жизнь ее близких.