Я закрыла глаза. Медленно, как в последний раз. Неужели они не понимают, что бередят старые раны? Те, которые никогда не заживут. Раны не на теле, а в душе. И снова у меня перед глазами пылающие руины Атина, яркие вспышки в небесах, разбитые и покореженные флаи, разбросанные трупы людей и инородцев, иногда только фрагменты тел. Дом с открытой дверью, Данин, который больше никогда не вернется, который начал эту игру и не смог доиграть до конца. И не смог выжить.
Я открыла глаза, стараясь прогнать воспоминания. Все уже закончилось, все прошло, теперь все будет хорошо. Я тесно прижалась к Данте.
— Любимый, не спрашивай, пожалуйста, больше не надо разговоров, не вспоминай… — Как сказать ему, что это была моя война? Война, которую я проиграла?
Мы вышли из здания, медленно и мрачно поплелись к телепорту. Наверное, что-то отразилось в моих глазах, потому что ко мне с вопросами больше не приставали. Отблески пылающего Атина навсегда останутся со мной.
Тау Кита… волшебный мир. Знаю, я повторяюсь, но других слов для него у меня нет. Города, скрытые под толщей воды, суши на этой планете практически нет. Силовые поля, ограждающие города от океана, невидимы. Просто вместо неба — бесконечная синева океана. Можно увидеть, как над нами парят разноцветные рыбешки, величественно проплывают огромные скаты, кальмары и киты. Потрясающее зрелище. Вместо неба — вода, вместо птиц — рыбы. В городах все здания построены из чего-то, до странного похожего на белый песок. Песчаные белые замки на дне океана, с синеватыми бликами воды.
Эрих восторженно ахнул. Похоже, он бы сейчас душу продал за то, чтобы стать Ингвэ. Даниэль молча взял его за руку, любя посмотрел в рубиновые глаза. Они обменялись мыслями, поняли друг друга. Эль ласково провел по белоснежным волосам…
Мы телепортировались в отель. Лит-ар забронировал нам номера в пентхаузе, с прозрачной крышей. Казалось, стоит протянуть руку — и сможешь дотронуться до проплывающей мимо рыбки. Так красиво…
— Ваш багаж прибыл, леди Таллин, — сообщил клерк и внес мои чемоданы в номер. Я поблагодарила его и сунула несколько сотенных кредиток "на чай". Припадки необоснованной щедрости, да. И принялась развешивать вещи в шкаф, а то ходить в мятых нарядах как-то неприлично.
В комнату позвонили. На пороге стояла Ингвэ.
— Проходи, — я пригласила ее в номер. Признаюсь, мне нелегко было привыкнуть к тому, что временами Эрих становится женщиной. Тот самый Эрих, знакомство с которым началось с бурной постельной сцены. Да что я горожу! Мне до сих пор дико!
Тем временем Ингвэ наколотила два коктейля, один протянула мне. Улыбнулась. Какая у нее ослепительная улыбка, почему я раньше этого не замечала?
— Таль, я так благодарна тебе за этот мир!
— Но Эрих ведь бывал здесь?
— Так то Эрих! — Беспечно отмахнулась беловолосая. Потом долго любовалась моей ошарашенной физиономией. — Понимаешь, Таль, в ипостаси Эриха красота этого мира не так бьет по глазам. Тем более, я была здесь по важному делу и без Даниэля.
— И как Эль отнесся к твоему… э-ээ… раздвоению?
— Честно? — Засмеялась она. — Он до сих пор в глубоком шоке. А я не знаю, как ему объяснить, что Ингвэ-Эрих — одна личность, просто имеет две ипостаси. У меня в голове не укладывается, как полуоборотень может не понимать элементарных вещей.
— Природное упрямство.
— Или наследственное, зная его мамочку…
— Ты и ее знаешь?
— Сталкивались на узкой дорожке, — проворчала Ингвэ. — Результаты ошеломили даже меня…
— все настолько трагично?
— Ага. Я думала, мы просто мечами помашем, а она пустила в ход амулеты… а я в долгу не осталась…
— И чем же все закончилось?
— Тем, что пришел ее муж, расставил нас по разным углам и отчитал как первоклассниц. А потом заставил восстанавливать четыре квартала, которые мы нечаянно разнесли… — Ингвэ смутилась и потупила глазки.
— Риана… какая она?
— Таллин, ну зачем тебе Риана?
— Интересно.
— Индиго не захотел о ней рассказывать? — Я кивнула. — Я ее плохо знаю. Но она похожа на маленькое теплое солнышко. Огненная пантера, оборотень. Миниатюрная, изящная, с кошачьими повадками. До сих пор удивляюсь, как Катар умудрился ее приручить. Она немного ехидная, немного стервоза со странным и порой неуместным чувством юмора. С толпой непредсказуемых родственников. Дикая маленькая кошка.
— Ты так о ней говоришь, будто влюблена.
— А я и так влюблена. В Даниэля. А он просто на нее до горя похож! Несносный мальчишка! — Последнюю фразу мы сказали в один голос и рассмеялись.
— Почему Инди не хочет о ней говорить?
— Потому что придет время, и ты сама обо всем узнаешь. Кстати, на счет узнаешь… Ты сказал Данте?
— Нет.
— Почему?
— Жду подходящего момента. Например, небольшой сюрприз к открытию нашей выставки. Поэтому попроси Эля, чтоб держал язык за зубами.
— Хорошо. Но учти, ты не права.
— Ин, сначала мы проведем выставку, а потом я начну разбираться со своей личной жизнью.
— Как знаешь. Кстати, я хотела у тебя одолжить жемчужное ожерелье. — Я заколебалась. В основном, я ношу его не снимая. Но если Ингвэ просит, то дам.
— Только ненадолго.
— Всего на пару часов. Мы с Элем… Спасибо, Таль.
— Не за что. Развлекайтесь. — Ингвэ ушла, а я вернулась к прерванному занятию. Распаковывать вещи ужасно скучно.
Вернее, скучным это занятие было до того, как пришел Данте. А потом нам стало как-то не до вещей. И вообще…
Мы лежали в постели уставшие, но безумно счастливые. Не знаю, как долго продлится наше безумное счастье, но я наслаждалась каждым мгновением со своим возлюбленным. Безумие. Пытка, сладкая, до умопомрачения. Нам было совершенно не до выставки. И не до мира вокруг нас.
Пока Ингвэ и Даниэль трудились над "филиалом Галереи", мы наслаждались жизнью и друг другом. Получилось нечто вроде медового месяца. О наших спутниках мы не размышляли, было не до этого. К тому же, я была уверена, если бы Эль не хотел заниматься выставкой, его никакие силы туда бы не загнали.
День открытия неумолимо приближался. За день до "часа Х" я решила наведаться в выставочный зал и лично проверить, что же там натворили мои «работнички».
Признаюсь, я была поражена. Огромный зал с прозрачным потолком, сквозь который видно «небо» и проплывающие мимо «птицы», яркое освещение, картины… Я нашла идеальное место для этой выставки. Вернее, оно само меня нашло. Картины и скульптуры, посвященные танцам, удивительно гармонично вписались в здешнюю атмосферу. Просматривая выставку, хотелось самой танцевать. Изгибаться, как одни из танцовщиц на картине Леры, призывно оголить плечико, улыбаться.
Я попыталась повторить позу танцовщицы с картины. Повторила. А потом я увидела танец, который танцевала она. И я танцевала. Как в первый и последний раз.
За этим занятием меня застал Даниэль.
— Таллин, я тебя обыскался! — Он улыбался. Никогда раньше не видела у него такой улыбки, когда улыбаются и губы, и глаза. На миг мне показалось, что Эль сияет каким-то теплым, мягким светом.