- Ишь, привык, а нам перед матерью ответ держать. Вдруг простынешь... - и сама себя поймала на мысли: за пять с лишним лет своей короткой жизни Андрейка ни разу не хворал. Не жаловалась Алевтина...
- Ну, так ить всё равно пойдём от греха подальше, - добрее позвала старушка.
- Так от греха не уйдёшь, - улыбнулся мальчик.
- Кто бы подумал, - бурчала баба Люда, уходя в сени, - сын алкоголика, а умён не по годам. Хоть сейчас проповеди за ним записывай.
- А знаешь, баба Люда, нехороший человек в посёлок идёт. Вот вы сегодня за Ивана Петровича молебен читать не стали, а за него и некому было. Он больной был. Его знаешь какой черт мучил! Я сам видел!!! Я за него всё равно молитовку прочитаю...
Баба Люда уронила в сенях таз, хотела выругаться, но села в беспомощности на лавку. Малец был прав.
Бывший тракторист Иван Петрович Малеев пить начал в самый разгар антиалкогольной кампании. Сам варил самогон. А до того был первый на селе механизатор. Дак ведь и пить-то начал вместе с отцом Андрейкиным, который тоже в лодырях не ходил. Кончилась нормальная водка - запили сивуху. Сначала умер Андрейкин отец Василий, потом жена Ивана Наталья, а вот теперь сам Иван... И не казался он теперь почему-то бабе Люде виноватым в своей слабости, в пьяном пристрастии своём. Стояла над посёлком уже ставшая привычной густая безысходность, не пройти её, точно туман... Русский мужик чем силен: пахать и воевать... Ещё ладно, если избу отладить может, забор подравнять... Ну не умеет русский мужик от этой жизни ломтями рвать. Для другого что ли его Бог создал? Если, конечно, о русском мужике идет речь, а не о «новом русском». «Новый русский» - это особая порода, бульдогов, что ли? Так действительно считала баба Люда. И теперь села на лавку, уронив таз, ощущая эту, пусть давно уж известную, правду Андрейки. «А ведь прав парень, отпеть Ивана - не велик труд», - подумала и уже пошла кумекать со старухами. А снег повалил мокрыми хлопьями, заваливая белыми куполами ещё неотзеленевшие кроны деревьев, цветы и неубранный урожай в огородах.
Ну и что с того? Да на Руси снег не страшен. Даже в июле. Чем больше снега - тем чище. У всех балканских народов, да и у многих других, есть легенда, что когда Бог раздавал земли, то он (болгарин, грек, серб) работал в поле и опоздал к раздаче. Узнав об этом, Бог пожалел труженика и поселил его в рай. На Руси такой легенды нет... Зато есть снег. Много снега.
- Плохой человек идёт, - повторил Андрейка, глядя в небо. - Ангелы волнуются.
Мать забрала его прямо из молельного дома.
- Хоть поснедал чего? Ел, спрашиваю?
- Зачем? - удивительный этот ответ сразу заставлял Алевтину Сергеевну жмуриться, чтобы не заплакать.
Но тут подоспела баба Фима.
- Он у нас и не хочет, а накормим. Пироги, молоко, картошку отварную в мундирах. Только он всё равно ест чудно. Будто мимо рта проносит и всё в окно смотрит.
- Ангелов своих зрит.
- Наших, - поправила Серафима Ивановна. - Ничто́ тебе жалко. Ребёнок другими глазами видит. Ты не ропчи, а привыкай.
- Вам, Серафима Ивановна, легко говорить. За то, что он Ангелов видит, ему оценки в школе ставить не будут, да и зарплату платить потом. Я же о будущем его думаю.
- Да где оно, твоё будущее? У всей страны нет, а у тебя быть должно! У меня вон, на стене, одно прошлое в черно-белом исполнении. Сама знаешь: муж уже отлетался, сын по пьяни под трактор лег, а дочь где-то по городам маракует. Шалава. И-их... Может, выпьешь с устатку?
- Да не, Серафима Ивановна, вы же сами знаете, я после смерти Василия никакой алкоголь на дух не переношу. Пойдём мы, спасибо за Андрейку, в садик-то не берут... Ему особый - для детей с девиантным поведением надо.
- Каким? - переспросила старуха.
- Ну, типа, где головой больные.
- Сами они головой больные. И задницей - тоже, козлы! Скоро последнюю школу в селе закроют, тогда у них всех девиант... - сбилась от нового слова, но быстро нашлась: - все дебильные будут. Специально, как рабочий скот. Андрейка-то Божий человек. Это они пузом жирные, а душой хилые. Ну да ладно, идите с Богом. - И перекрестила на крыльце.
- С Ним и пойдём, - улыбнулся в наступающую мглу Андрейка.
3
Ходить и говорить Андрейка начал поздно. Зато с самого младенчества так смотрел по сторонам, а потом и в окно, что, казалось, понимает много больше взрослых. Такое про многих младенцев сказать можно, но Андрейка действительно смотрел по-особому. После смерти отца не плакал, не звал его, будто и не было папы у него. Алевтина переживала, что ребенок отстаёт в развитии, возила его в райцентр к врачам и психологам. Те умудрённо кивали: да, мол, так и есть, тесты разные проводили, называли какое-то странное слово «аутизм», прописывали всякие тренинги... И чаще всего такие консультации заканчивались намеками на необходимые затраты. Да какой у доярки «тренинг»? Выйди в пять утра на работу и тренируйся до полного «не могу». А дома малыш, который нуждается в особом уходе. И огород, с которого мало-мальски, да кормишься. И десять соток картошки каждое лето, а осень - поди-ка накопай. И на своём горбу в погреб.
Да уж, «особого ухода»... Однажды ушёл так, что искали всей деревней. А он сидел себе на берегу и смотрел на воду. Сколько ему тогда было? Четыре? Другие уже лопочут вовсю, играют, даже компьютеры осваивают, ну хотя бы железяки какие... А этот? Для Андрейки окружающий мир точно отсутствовал. Даже кормить его приходилось с ложки, в то время когда другие малыши уже «сникерсы» сами разворачивали и «несквики» клянчили вместо манной кашки. Единственное, что Андрейка делал сам - умывался по утрам и ходил в туалет, одевался и выходил на крыльцо, а то и в поле, чтобы сесть, на что подвернется, и смотреть в небо...
Баба Люда и надоумила Алевтину везти сына в районный центр. В храм. Крестить.
- Хуже не будет, - напутствовала, - а вдруг да будет чего... Там отец Герман служит, очень хороший священник. К нему со всей России запойных алкашей везут, и ведь помогает. Без кодировок всяких. Подолгу люди не пьют, а то и совсем прекращают. А ещё, говорят, он одержимых отчитывает. Наша Фима-то такого там насмотрелась!.. Привезли одну, а та мужским басом верещит: не ты садил, не тебе выгонять! Упала, слюной брызжет, трясун её колотит...
- Да ведь не одержимый он у меня! - всколыхнулась Алевтина, нежно прижимая соломенную головушку сына к животу.
- Тьфу! Нет, конечно! Он некрещёный! Разумеешь? Говорю же, хуже не будет...
С тем и поехали.
Седовласый отец Герман с интересом посмотрел на Андрейку. Попытался с ним заговорить, но тот лишь блаженно улыбался священнику. Чудо произошло чуть позже. Во время таинства, когда задал вопрос отец Герман к крещаемым: «Отрицаетесь ли от сатаны?» - Андрейка произнес первое слово в своей жизни: «Отрицаюсь»! Да прямо выкрикнул!
После таинства отец Герман причастил младенцев, прочёл проповедь, а к Алевтине подошёл отдельно, хотя прихожане толпились вокруг него и даже зазывали в гости, отметить радостное событие.
- Необычный у вас мальчик.
- Да уж, доктора и психологи мне наговорили.
- Ни те ни другие здесь не сильны. Не сведущи - так, пожалуй, сказать правильнее. Что они могут знать о детской душе? Они ведь души не ведают. Знаете, есть одна поучительная история. На одном из официальных государственных приёмов, в конце 50-х, по-моему, к известному хирургу и пастырю, а ныне святому и, кстати, лауреату Сталинской премии, архиепископу Луке Войно-Ясенецкому, прошедшему и лагеря, и войну, подошёл один из членов правительства. Он надменно сообщил владыке, что летавшие недавно в космос советские спутники Бога там не обнаружили. Как, мол, вы это объясните? Владыка ответил вдумчиво и серьезно: «Будучи хирургом, я неоднократно делал трепанацию черепа, но ума там тоже не обнаружил».
Алевтина улыбнулась доступной мудрости святого. Но спросила:
- К чему вы мне, батюшка, это рассказываете? Я ни в космос, ни в хирургию не собираюсь...
- Я к тому, Алевтина Сергеевна, что сын ваш видит больше, чем мы. Может, и слышит. Дар у него. И не нам судить, отчего и почему такой дар младенцу дан. Вот ведь знаете, наверное, что имя у него, как у апостола Андрея Первозванного. «Первозванного» - слышите, как звучит? Господь его первым призвал и в свои ученики, и к служению.
- Мама! Мама! Ангелов вокруг много-много! Они радуются и такие красивые песни поют! - воскликнул вдруг Андрейка.
Алевтина испуганно стала озираться по сторонам, потом увидела голубей на паперти и успокоилась. Видать, голубей за Ангелов принял.
- Ты правда видишь Ангелов? - присел на корточки отец Герман.
- Правда. Некоторые маленькие, как голуби, а некоторые большие. И все поют.
- А что поют? Бога славят?
- Да! И за людей радуются, что сегодня в церковь пришли.
- Господи, - прижимала руки к груди Алевтина, - он же до сегодня ни словом ни обмолвился. Его в эти... Как их? Аутисты записали. А теперь лопочет, да ещё как! Неужто и правда чудо Господне?
- Думаю, - поднялся во весь рост священник, - мальчик просто пришёл туда, куда должен был прийти. А чудо тут совсем в другом. Если он действительно видит Ангелов... Такого немногие святые сподобились.
- А что, батюшка, Ангелы действительно вокруг бывают? - спросила Алевтина.
- Святые отцы учат, что в небе куда как теснее, чем на земле. И отрадно видеть Ангелов, хотя простому смертному лучше никаких видений не желать, опасно, прельстить могут, а вот, говорят, если видеть бесов, то от ужаса можно сойти с ума.