Лиля протянула мне руку, переплела наши пальчики и легонько дернула, заставляя подняться с кровати и подойти ближе к компании незнакомцев. Женщина взяла со столика листок бумаги, карандаш и протянула их мне.
— Записывай приметы — быстрее выучишь. И тебе нечего стесняться, стыдно будет: если и через неделю ты не запомнишь наших советников.
— Логично, — взяла я принадлежности и уставилась на самого крайнего мужчину.
— Советники клана Ледяных гор: оборотень-волк Ирвин Лас-Акерлей… — сказала Лиля, указывая на взрослого мужчину лет пятидесяти с длинной алой косой.
«Я злой и страшный серый волк…» — едва не написала на бумаге я, теряясь от такого представления. «Тут есть оборотни? Очуметь…»
— Маг-водник Киран Хол-О-Кайрис, — улыбнулся мне мужчина сероглазый блондин примерно тридцати двух лет. — Маг земли Норин Нил-О-Аббайнель, — завершил парад шатен с хитрым прищуром ярко-зеленых глаз.
Я сделала пометки на листке бумаги и повернулась к незнакомой тройке мужчин, стоящих позади кресла, на котором сидел Джеймс. Тритон, водяной и леший? Вот вообще не удивлюсь — даже не старайтесь.
— Лилия — миель клана Ледяных гор, Арман — наследник клана, — заговорил он, поднимаясь с кресла. — Я — миал клана Снежных скал и ты — наша наследница, поэтому этих мужчин ты должна запомнить и относительно сферы их деятельности, — Джеймс приобнял меня за талию и подвел ближе к своим советникам. — Наездник клана Римус Эль Воуорт — советник по внешней торговой политике и экономическим вопросам, — указал он рукой на уже знакомого мне индивида.
Именно с этим подтянутым широкоплечим мужчиной лет сорока на скидку, с длинной белоснежной косой и пронзительным взглядом голубых глаз, и нашла меня Лилия в собственной комнате.
— Маг-огневик Дэниель Кил-О-Саршей — советник по развитию сельскохозяйственного и агропромышленного комплекса, — представил Джеймс следующего: лет двадцати семи кареглазого мужчину с волосами цвета молочного шоколада. — Лэйарин Арниль из Дома Айллинэ — советник по развитию промышленной сферы клана…
У меня даже листок с карандашом выпали из рук.
— Ёп твою ж за ногу… — уставилась я глазами-блюдцами на молодого мужчину с блестяще-серыми: как серебро волосами и… — Лиля, скажи мне: что я не рехнулась…
— Не рехнулась, — хихикнула она.
— Эльф… — зачарованно прошептала я, протянув руку и дотронувшись кончиками пальцев до острого ушка, дабы убедиться: что это не специальная накладка. — Потрясающе, — растянулась в улыбке я, ощутив пальчиками тепло от кончика уха и мягкую кожу.
— Ты смущаешь Лэйарина, — хмыкнул Джеймс.
Мужчина действительно казалось: что не дышал. Он смотрел на меня во все глаза и терпеливо ожидал: пока я закончу свои посягательства. «Просто афигеть… Самый настоящий эльф!» — моему восторгу не было предела, а цвет глаз и вовсе заворожил — насыщенный ярко-голубой, словно лазурное небо… непередаваемо.
— Можем ли мы узнать имя наследницы клана? — тихо спросил он.
У меня чуть коленки не подогнулись: это был тот самый голос, от которого мурашки по коже…
— Снежана, — выдохнула я.
— Наследница клана Снежных скал, миель Снежана Эль Аскерт, — хором произнесла эта троица, и мужчины опустились на одно колено, прикасаясь двумя пальцами ко лбу.
Из моих пальчиков выскользнуло эльфийское ушко и мне стало обидно: словно ребенку, у которого отобрали конфетку. Нет, я давно уже не девочка — и именно по этой причине хотелось не то: что ухо не отпускать, а и вообще на цепь посадить или наручниками к батарее… «Нет, к кровати — тут же нет батарей…»
— Лиля, а они тут только такие слова произносят в этой позе?
— Ахааа… — подошла она и приобняла меня за плечи. — Да. То: о чем ты думаешь, здесь происходит по-другому.
Мужчины поднялись на ноги и озадаченно уставились на Лилию, лишь эльф по-прежнему не сводил с меня своих потрясающих глаз.
— Все в порядке. Джеймс, ожидайте нас в столовой, — сказала она, увлекая меня обратно в сторону кровати. — Тебя надо переодеть…
С этими словами мы перешагнули порог гардеробной. Она была поменьше той, что в покоях Лилии, но оказалась ни разу не пустой…
— Я теряюсь в догадках… У тебя есть волшебная палочка? — полки и вешалки были частично заняты одеждой.
— Нет. У нас с тобой одинаковый размер, поэтому: я отобрала для тебя наряды, которые еще ни разу не носила. Два клана — жизнь на два замка, вот я и не успеваю за портными в их стремлении: порадовать супругу своего миал, — отпустила меня Лиля и чуть подтолкнула в спину, приглашая осмотреться.
— И когда ты все успела? — опешила я.
— Это не я, а слуги. Привыкай к тому: что им можно задать любой вопрос. Они всегда знают: где их глава клана, что делает, что ела, во что одета…
— Не поняла: что еще за жизнь под надзором? — уставилась я на женщину.
— Нееет, все совсем не так. Все сводится к тому: чтобы угодить своей миель или миал. Чего больше кушает — значит: нравятся те продукты, и блюда из них будут подавать чаще. Что предпочитает одевать — аналогично. Где находится — чтобы в любую минуту могли найти тебя. Прилетит посол, или нанесет визит делегация другого клана, или будут искать советники — всегда прислуга знает: где ты.
— Советники… — хмыкнула я, переводя взгляд на наряды.
— Сильно понравился?
— Здесь все такие эльфы… кхм… красивые? — принялась раздеваться я, слегка смутившись.
— Эмм… сложно дать оценку, когда вокруг тебя одни модели: что парни, что девушки.
— Попадос… Ты еще не организовала себе гарем?
— Снежана, рано тебе размышлять на такие темы. Хорошо хоть твоего юмора со днями недели не поняли остальные… Ой, и такое носить тоже рано…
Выхватила Лиля из моих рук вешалку с черным облегающим до бедер платьем, расходящемся пышным к полу, с полупрозрачной кружевной спиной и такими же рукавами.
— В смысле: рано? — уставилась на нее я.
— Арману девятнадцать, так и тебе… — осеклась Лилия. — Снежана, я должна тебе сказать… Это трудно объяснить, но ты не землянка…
— Знаю. Слышала, — прервала я ее. — Вы мои родители… очуметь конечно, но я за сегодня устала удивляться. Лимит ахреневания просто зашкалил. Как говорила знаменитая Скарлетт О-Хара?
— Не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра, — улыбнулась Лилия.
— Вот именно, а иначе моя думалка просто заклинит. И отдай мне это платье! Я хочу его! — отобрала я у нее из рук вешалку с черным нарядом. — У меня сегодня траур — я же умерла!
— Это не смешно! Выбери другое.
— Лиля, не включай «маму», — прищурилась я.
— Не включаю. Это будет вульгарщиной! — парировала она, снова выхватывая у меня несчастный наряд. — Вам с Арманом по девятнадцать всего лишь — а это примерно как… шестнадцать-семнадцать на Земле? Даже по меркам землян ты еще подросток, а на Аэритосе совершеннолетие вообще наступает в двадцать два.
— Это как это ты так перевела? — опешила я.
— Когда я перенеслась, то мне было двадцать, но выглядела я ближе к двадцати девяти в сравнении с местными. В этом мире средняя продолжительность жизни магического существа вдвое больше, чем у человека… орка, гнома… Миал и миель в среднем живут по сто двадцать лет — так что: у тебя впереди еще целый век, успеешь такое поносить… — сказала она и повесила выбранное мною платье к остальным.
— Лиля, мне двадцать восемь лет!
— Но… как такое может быть? — в шоке выпучила глаза она.
— А я знаю? — развела руками я. — Где твоя душа блуждала десяток лет, прежде чем появилась здесь? А моя, по ходу, и вообще: еще в машину времени залететь успела по дороге? Если подсчитывать: что тебе при переносе накинули лет восемь, то я и вообще должна выглядеть: точно как ты сейчас! А теперь выясняется: что я — подросток?! Как величают этого почтальона, что доставил меня сюда?
— Саргас…
— Саргас, чтоб ты подавился своими молодильными яблоками!! — заорала я в потолок. — Подросток… Я — подросток… Твою мать… — глубоко вздохнула я, принимаясь выбирать новый наряд. — Пубертатный период — какая прелесть… Хорошо хоть без прыщей и девственности… — бубнила себе под нос я.
— В последнем я бы не была столь уверенна, — хмыкнула Лиля.
— Чего?!!! — прифигела я, уже который раз за этот день. — Тело же мое?
— Твое. Просто… когда я перенеслась на Аэритос… В общем: мне ее вернули.
— Вернули. Кхм. Мне, почти тридцатилетней бабе вернули девственность… Вот что я ему плохого сделала? — закатила глаза я. — Ты знаешь, никогда не имела врагов, но кое-кто открыл сейчас мой черный список. Я бы сказала: возглавляет его! А это? — я выудила из кипы нарядов платье и продемонстрировала его Лиле.
— Идет. Только нужна высокая прическа. Жду тебя в спальне.
Через несколько минут я нагнала ее и уселась на пуф перед туалетным столиком. Лилия зашнуровала платье и принялась колдовать над моей непослушной пышной шевелюрой — та еще задачка. Я смотрела на нее и переосмысливала наши возрастные подсчеты…
— Ты говоришь: у меня для жизни еще целый век впереди, поэтому я не исключаю: что когда-нибудь буду воспринимать вас как родственников, но… но ребенком вашим я не смогу стать. Я ведь уже взрослая женщина… — она на секунду замерла, затем скудно улыбнулась и продолжила заниматься прической.
— Двадцать восемь душе, телу девятнадцать плюс ты в новом мире, о котором ничего не знаешь, и всему будешь учиться. Снежана, давай считать: что тебе двадцать два? И сегодня у тебя не траур, а рождение… возвращение домой, в семью… Пусть тебе это кажется чужим сейчас, но дай нам шанс, дай этому миру шанс, дай его себе.
Лиля отступила от пуфа, и я поднялась на ноги. Из зеркала на меня смотрела новая я: в темно-зеленом платье с тканевым корсетом, расшитым мелкими прозрачными камушками и атласной пышной юбкой. Из белоснежной кипы волос, словно небрежно выскользнули несколько тонких прядей по бокам от лица и на затылке, касаясь оголенной кожи спины.
— Шанс, говоришь… — повернулась я к Лиле: если честно, то на вид она была какой-то потерянной. — Разве у меня есть выбор? Разве кого-то спрашивают о его желании или нежелании родиться? И разве родителей выбирают? — протянула я руку и переплела наши пальцы. — У нас у всех будет шанс.
Через некоторое время мы переступили порог огромной, и я бы сказала: чуть ли не средневековой столовой с красивой коллекцией кинжалов над камином и шкурой животного перед ним. Здесь на стенах не было обоев, лишь картины и полотна. Во главе большого стола персон на шестнадцать-восемнадцать с одной стороны стояло два массивных стула с высокими спинками — на одном из них и восседал Джеймс. Лилия заняла место рядом со своим супругом, а я присела напротив Армана — так мы оказались по обе стороны от родителей. Справа от меня сидел Римус и остальные советники Джеймса, а со стороны Армана — советники клана Ледяных гор.
— Хочу сразу всех предупредить: сегодня больше никаких разговоров о перерождении Снежаны, — Лиля строгим взглядом окинула всех присутствующих. — На сегодня потрясений для моей дочери более: чем достаточно. У всех есть информация для размышления, выводами и домыслами поделимся за завтраком.
Я даже облегченно выдохнула после ее слов, хоть и «моей дочери» немного резануло слух. Моим вниманием завладели блюда на столе, и я принялась накладывать себе в тарелку все подряд по одной ложке — мало ли: вдруг не понравится — не давиться же мне потом той или иной бурдой.
— Снежана, а расскажи нам о себе, — окликнул меня Арман.
— Ты серьезно? — едва ли не простонала я, не успев и первую вилку в рот отправить. — Братец, а давай не будем похороны устраивать в день моего перерождения. Коротко говоря: дай поесть.
Вот только мне горло в кусок не лез под пристальным вниманием присутствующих, лениво скользивших вилками в тарелках. Мне даже совестно стало: что я грубо отшила своего близнеца. О них у меня есть хотя бы какое-то представление, а вот им известно лишь мое имя — разве можно их винить в желании простого банального знакомства?
— Я выросла в детском доме… — тихо сказала я, отправляя вилку в рот. — Приют дети покидают уже совершеннолетними и могут делать со своей жизнью: что хотят, поэтому… Ты знаешь, Арман, когда у детей ничего и никого нет, то и мира они не видят дальше стен детдома… — сделала глоток морса я, продолжая ужинать. — А я очень хотела хоть раз в своей жизни побывать на море, а раз я могла делать: что мне хотелось, то я поехала в страну, где их целых три…
— Я тоже была сиротой, жила в Москве. А ты летала в Израиль? — вступила в разговор Лиля, грустно улыбаясь.
— Я там жила некоторое время, даже в армии служила… Надо же: ты помнишь…
— Многое уже стала забывать, но на Земле не много стран с тремя морями сразу.
— Что значит: служила? Ты была слугой? — вздернул бровь Джеймс.
— Ага, слугой народа… — хмыкнула я, продолжая кушать.
— Служение в армии — это обучение военным наукам, — пояснила Лилия. — Если между странами разрастается военный конфликт, то защищают свою землю те: кто прошел подготовку к этому.
— То есть ты — воительница? — уставился на меня во все глаза Арман.
— Можно сказать и так, — кивнула я. — После армии жизнь в Израиле не задалась… У них в некотором роде негласный матриархат и я не смогла построить семью.
— А можно другими словами? Чтобы мы понимали: о чем идет речь, — попросил Джеймс.
— Еврейский социальный матриархат… — начала задумываться я над определением.
— Они не понимают тебя. Социальный, инфраструктура, агропромышленный, сельскохозяйственный… Должности советников — это отчасти мои нововведения, — хмыкнула Лиля. — В общем: в той стране при брачном союзе род супруги доминирует над родом супруга. Я так понимаю: никто не захотел связываться с сиротой? — нахмурилась она.
— Дело было не столько в отсутствии у меня семьи, сколько в самой мне… — тяжело вздохнула я. — Нет, я и в России привыкла: что молодую, но с рождения седую девушку сторонятся… В Израиле моя отличительная внешность сыграла со мной еще более жестокую шутку… Трудно встречаться с мужчиной, который лишь из-за жалости отвечает на твои симпатии… думая о том: что ты смертельно больна, и тебе недолго осталось… — глаза налились слезами, а голос мой задрожал.
— Мне жаль, — поджала губы Лиля. — Снежана, мне так жаль…
«Плохую тема для разговора мы выбрали… уж лучше бы о моем перерождении» — аппетит пропал от слова «совсем», и я, отодвинув от себя тарелку, облокотилась на спинку стула.
— Что значит: встречаться с мужчиной, ты же совсем дитя! — возмутился Джеймс.
— Оооо… да, я уже в курсе. Чтоб вашему Саргасу икалось… Благодаря ему я даже не жила свою прошлую жизнь, а существовала белой вороной! — закипала во мне злость, и я едва сдерживала слезы. — Хоть бы умерла не напрасно… Хоть бы дети… — прикрыла глаза я и глубоко вздохнула несколько раз, призывая нервы успокоиться.
— У тебя на Земле были дети? — я распахнула глаза и уставилась на побледневшую как мел Лилию.
— Нет, у меня не было. Я говорю про свою смерть… Я угодила под машину, отталкивая с ее траектории двоих маленьких детей… Хочется верить: что умерла не напрасно, что спасла их… — я перевела дыхание и сделала глоток морса. — Очнулась я уже в пещере. Ты была права, я помню: как умерла, а потом проснулась уже здесь.
— Получается, что ты сама выбрала свою смерть? — прищурилась Лиля.
— Ну, выбором это не особо назвать… Как по мне: выбирать в такой ситуации не приходится.
— А ты не слышала никаких голосов? — спросила она, а я отрицательно качнула головой. — То есть: ты не слышала, чтобы тебя призвали броситься под машину и пожертвовать собой?
— Нет. Шиза меня не посещала.
— Я не шучу.
— Я тоже, — пожала плечиками я.
— Позволь, я дам тебе краткое представление об Аэритосе. Это магический мир, и его столпы магии — миель и миал. На Аэритосе существуют тринадцать кланов наездников, главами этих кланов и являются миал или миель. Ты очнулась в Колыбели Жизни и видела в ее водах кладки корранов…
«Так вот: что за разноцветные коконы были на дне — яйца».
— Миал и миель единственные в этом мире, кто обладает холлинс. Долго рассказывать о местном миросотворении, в общем: эта магия позволяет ускорять время в водах Колыбели, и корраны вылупляются за года, а не за десятилетия. А вот в эфире Аэритоса частицы магии уже развеивают своими крыльями сами корраны. За счет этого эльфы имеют долголетие, оборотни могут перекидываться, наги обращают хвосты в ноги… — Лиля прервалась, сделала глоток из чашки и перевела дыхание.
— Значит: магия этого мира и всех обитающих в нем существ зависит всего лишь от тринадцати человек? — она кивнула. — Вот это рисковые вы ребята… А если что случится с кем?
— В каждом клане есть Камень Крови, который выбирает следующего наследника из числа наездников и дарует ему холлинс — таким образом: всегда поддерживается баланс.
— Как меня мог выбрать какой-то камень, если меня вообще здесь не было? — удивилась я.
— Ты наследница по рождению от союза миал и миель. Такое случается… редко: от силы раз за век. Четырнадцатый существующий миал или миель не сильно влияет на магический баланс, вот только… Только в этом мире не бывает близнецов… А я… я землянка и когда я забеременела… — я заметила: как дрожит ее рука, держащая чашку. — Я ощущала: что вас двое, но мне никто не верил… А потом ты исчезла… — уже не в состоянии говорить, она затихла и отвернулась.
— Подожди… кхм… — поперхнулась я. — Я слышала ваш разговор о том: что ваш Бог перенес меня, потому что я какая-то особенная… Я правильно понимаю: что меня не просто отослали и призвали, а вообще держали на скамейке запасных?! А если бы я Саргасу так и не понадобилась, то и вообще бы не узнала о вас… никогда?!
— Снежана, и мы бы не узнали о тебе… — нахмурился Джеймс.
«Вот бл. дь…» — у меня вообще никаких слов не было: чтобы описать ситуацию. Чтобы мне и не хватило русского матерного? Да ни в жизнь! Лиле больно, Джеймс растерян, Арман вообще молчит, лишь губы кусает, я тоже ни в чем не виновата… «Сука ты, Саргас…» — сдавило в груди, а в горле встал ком.
— Снежана, как бы это дико не прозвучало, но в этом мире Боги очень даже реальны. Перед своей смертью я слышала Создателя, и как он просил меня отказаться от жизни. Так я очутилась здесь… — тихо сказала Лиля.
— Правда? Прекрасно! В таком случае, когда ваш Всемогущий свяжется с тобой в очередной раз, то поинтересуйся у него: за что? Пусть ответит: за что он так поступил со мной? В чем нагрешило дитя, едва появившееся на свет, что его оторвали от семьи, и вырвали с корнем даже из собственного мира! — подскочила со стула я, махом отшвыривая от себя всю посуду: что стояла рядом. — Меня как ненужный балласт просто вычеркнули из проекта! А теперь что? На меня в буквальном смысле снизошла манна небесная? Была не нужна — выкинул, понадобилась — достал из мусорки… Какая благотворительность со стороны вашего Бога! Пусть свои планы в отношении меня засунет себе… куда подальше! Какой привет — такой и ответ! — я развернулась и направилась в сторону выхода.
Я вышла в коридор и бахнула дверью со всей силы. По-моему, у меня уже просто нервы не выдерживали — слишком долгий и безумный день. Я словно захлебывалась и тонула в огромном омуте собственных мыслей: перемещение, семья, магия, корраны, оборотни, эльфы, боги… «Остановите Землю — я сойду…» — мелькнула мысль, а потом я вспомнила: что ни на какой я не Земле…
Я вернулась к широкой лестнице и не знала даже: куда мне идти. С одной стороны мне хотелось побыть одной и немного успокоиться. Компания сейчас мне была не нужна — ибо новый поток какой-либо информации я просто не выдержу. С другой стороны: я ощутила дичайшее одиночество — вот как так? Я в своем мире, и даже семья у меня есть, но я чувствовала себя посторонней, лишней, коей и родилась…
Потоптавшись еще несколько минут, я все же выбрала направление. Через несколько мгновений я переступила порог теперь уже своей спальни, скинула с себя платье прямо на пол. Сорвав с постели покрывало, отправила его в полет и просто рухнула, наслаждаясь прохладой простыней. Мой выбор был прост: мне нужно переспать со всеми мыслями, иначе просто сойду с ума.