— Да, — кивнул он, улыбаясь.
— Только для этого, — пообещала Ниилла.
— Хорошо. Договорились, моя милость, — ответил на это Гаян. — А теперь разрешите мне поговорить с вашим младшим братом?
— Только не ругайте его, — попросила сестра.
— Постараюсь, — проговорил Гаян целуя её в макушку.
После чего он отправился в ту сторону сада, куда ушёл Иан.
— Как мило с его стороны… — прошептала вслед принцу Ланира.
— Что? — посмотрел на неё Верон.
— Про пирог, — пояснила герцогиня.
— Разве я ошиблась, Лана? — спросила Ния, кажется расстраиваясь.
— О, я… — та натянула на себя это своё отвратительное святое выражение лица.
И Эйва разозлилась.
— Нет, ваша милость, вы не ошиблись — проговорила горничная. — Его высочество действительно любит вишнёвый пирог.
— Правда? — Ниилла обернулась на неё и вздохнула, улыбаясь. — Хорошо. А то я начала переживать.
Ланира зло хмыкнула.
— Ну, Эйве намного виднее, она кажется у нас намного больше, чем меченная маркиза с театральных подмостков, — прошипела герцогиня.
— Ты ошалела, Ланира? — Верон глянул на супругу с нескрываемой яростью.
— Оставьте, ваша светлость, — проговорила горничная. — Каждый судит по себе. Всех.
— Задаёшься, Эйва? — с вызовом уставилась на неё белокурая красавица.
— Могу сказать только одно, — и это было низко, но как же достало вот это отвратительное отношение к окружающим, — вы никогда не стали бы его супругой. Даже если бы у вас был титул, да будь вы принцессой крови, это бы не имело никакого значения. Вы слишком ограничены в понимании окружающих вас людей. Вас погубила не ваша репутация, ваша светлость, вас погубили амбиции и непомерное тщеславие. И, как ни странно, бессердечность.
— Эйва? — вдруг воскликнула Ниилла. И все уставились на неё. — Я вспомнила твоего отца.
— Что? — и она была готова услышать что угодно, но не это.
— Твой отец, — и Ниилла подошла к ней, взяла за руки. — Эсфил. Я его вспомнила. Он был на балу в пансионе Гризы Лар Тиир. И ты с ним танцевала. Он ведь был военным? Красный мундир?
И Эйва кивнула, в глазах стало щипать.
— Ты исчезла после этого бала. Нам сказали, что тебя исключили…
— Нет, — ответила ей Эйва. — В пансионе я была совсем недолго. И меня не исключили. Мой папа спросил хочу ли я там остаться, а я сказала, что нет, и он меня увёз.
— А я думала, что это из-за спора с мадам Шандэ из-за Рефэра.
И Эйва рассмеялась:
— Я бы поспорила несмотря ни на что. Она ничего не понимала в этом, — покачала головой горничная. — Она рассказывала нам о чём писал Рефэр, но он и сам не знал о чём писал. Он был пьяницей и трезвым не мог и двух слов связать. Начинал пить с утра и за ним ходил человек, которого нанял граф Рийн, хозяин театра, чтобы тот записывал за гением его мысли. И потом всё это превращалось в пьесы, которые все считали неподражаемыми. А Рефэр вообще на трезвую голову даже не знал, что это его пьесы. Помню на одной из премьер он подошёл ко мне и спросил: “скажи мне, рыжая девочка, какой идиот написал этот несусветный бред” и кивнул в сторону сцены.
— А ты что? — спросила Ниилла.
— Я ответила, что это написал один забулдыга, но все считают, что это был он, мастер Рефэр, и что ему надо пойти на сцену, потому что всем этот бред нравится. Он кивнул и пошёл. А потом вернулся после поклона и сказал — “какой позор, как можно писать такую муть и под моим именем”.
— Скажи, как он умер, — прохрипел вернувшийся из-за сада Дэнар.
— В белой горячке спутал коня с женщиной, — проговорила Эйва. — Конь не оценил и пробил гению голову копытом. А Блест на это хохотнул и сказал, что конь просто был поклонником Одейна, а Рефэра не жаловал.
Ниилла рассмеялась совсем нормальным смехом, а ведь история о подобном должна была бы её расстроить.
— Рефэр был знатным гавнюком, — прохрипел Дэнар.
— Тебе виднее, ты с ним пил, — ответила горничная. А потом посмотрела на сестру Шелранов. — А что до пансиона, то я могла творить, что хотела. Моя прабабушка была его попечителем.
— Прабабушка? Вдовствующая герцогиня Ригиин? — и это Ниилла тоже помнила. Удивительная чистота сознания нашла на женщину.
— Да, — кивнула Эйва.
— Глянула и сказала “о, богиня, ещё одна актрисулька рыжая родилась”, — бухнул Дэнар.
— Спасибо, — ответила ему Эйва, удивляясь тому, что он так давно её знает. Даже странно, но впрочем — страшные события стёрли память женщины о детстве. — Но ни я, ни моя мама, не были актрисами.
— Бабка шикарной была. На десять поколений вперёд, — заявил он.
— Всё-то ты знаешь, — проговорила Эйва и кивнула в сторону, куда гвардеец утащил дворецкого. — Что ему сделал?
— Шею свернул. А надо было четвертовать, — сказал он.
— Дэнар, — покачала головой горничная.
— Пошли, маркиза моя, — и он кивнул в сторону. — Его высочество.
Эйва в панике глянула на Рэндана. Сцепилась с ним взглядами кажется намертво. Дэнар взял её под руку.
— Вещи заберёшь? — спросил он.
— У меня ничего нет, — проговорила горничная и это было правдой. — Документы и папины награды у поверенного в столице, а другие вещи нам взять из театра не разрешили. Ни мои записи, ни рисунки. А больше у меня ничего нет и не было никогда. Украшения бабушки театр присвоил.
Дэнар кивнул: