- Нет. Но и препятствовать не буду. Тина вольна поступать так, как хочет, и в этом я ее поддерживаю.
- Она очень, очень хорошо про вас говорит. Считает своего отца замечательным человеком.
- Это я считаю ее замечательной девушкой. - Джорджу казалось, что он правильно выбрал момент для того, чтобы скромно выразить свою отеческую любовь.
- Если позволите, то скажу, что я с вами согласен, - признался Хиббард.
- Рад это слышать. Я хочу, чтобы у нее было побольше друзей по эту сторону океана. Европа - не место для нее, то есть не то место, где надо жить постоянно.
- Она хочет жить за границей?
- Да, так решила. Сюда приехала только из-за меня. Вы ведь знаете, в каких отношениях я с сыном.
- Да.
- Смерть брата подкосила меня сильнее, чем я вначале думал. И Тина это поняла. Я же сказал вам вчера, что она большая умница. Выпейте кофе.
- Нет, благодарю. А сорочку я верну вам в воскресенье.
- Смотрите не забудьте, - улыбнулся Джордж Локвуд.
В течение лета Тина встречалась с Хиббардом не реже одного раза в неделю. В ее ненужных объяснениях по поводу отлучек из дома было столько недомолвок и умолчаний, что Джордж Локвуд распознал в них признаки завязавшегося романа. Приличия ради она все еще старалась давать ему какие-то объяснения, но, когда они оставались вдвоем, уже не находила тем для разговора. Он и не старался ее разговорить, руководствуясь при этом не столько соображениями деликатности, сколько растущей уверенностью в том, что она еще не дает воли своему чувству. И эта ее сдержанность озадачивала его. Не исключено, думал он, что она сама догадалась о порочных наклонностях Хиббарда. Надо бы объяснить ей, что в этих наклонностях нет ничего чудовищного и необычного; но он опасался, что дочь, выслушав его, попросту рассмеется ему в лицо. В сущности, что он про нее знает? Какие мысли бродят и ее хорошенькой головке? Кто, где и когда целовал ее? Кого она целовала? Ничего этого он не узнает, если она не расскажет сама.
И все же дочь радовала его, хотя и не относилась к нему так же сердечно, как некоторое время назад. В ней сохранилось достаточно жизни, чтобы связать ее с жизнью другого человеческого существа. Она производила впечатление цветущей женщины, хотя могла бы увянуть. В ее взгляде угадывался интерес ко всему окружающему, а не равнодушие, и если она испытывала сомнения в своей любви, то они, эти сомнения, возникали в этом, а не в каком-то выдуманном мире. Что бы она ни решила, решение это будет принято здесь, и отец о нем скоро узнает.
Однажды утром - это было в конце августа - Тина, спустившись к завтраку, обнаружила у себя на тарелке поверх писем небольшой сверток. Это была заказная бандероль с обратным адресом бостонского ювелира.
- Надеюсь, твоя почта интереснее моей, - сказал Джордж.
- Думаю, что да. - Тина взяла с буфета фруктовый нож, взрезала оберточную бумагу, вынула из продолговатой коробочки, обтянутой искусственной кожей, золотые часики и повертела перед глазами отца.
- Впервые вижу у тебя эту вещь, - удивился он.
- Я и сама-то их всего один раз видела. Они были у гравера.
- Можно взглянуть?
- Конечно.
Он положил часики себе на ладонь: браслет из тонкой золотой сетки, циферблат окаймлен бриллиантиками, заводная головка из небольшого рубина.
- Прелестная вещь.
- Я вижу, ты умираешь от любопытства. Прочти надпись.
Он повернул часики и вслух прочитал:
- "Тина, время уходит. П.Х." Те же слова он мог написать тебе и на простой открытке, - сказал он, возвращая ей подарок. - А это - далеко не простая открытка.
- Верно, не простая, - согласилась она, разглядывая часики.
- Не хочу ни о чем тебя спрашивать, Тина. Будь я проклят, если спрошу.
- А есть что спросить?
- Да, есть. Но я не стану.
- Он хочет, чтобы мы поженились до начала учебного года, - сказала она.
- И ты согласна?
- Кажется, да.
Он засмеялся.
- Кажется, да. А учебный год начинается уже через две-три недели.
- Точнее, через три, если считать от ближайшего вторника.
- Где же состоится бракосочетание, если ты на него согласишься?
- У мирового судьи. Пышной свадьбы в этом году уже не получится, да я и не хотела.
- Могла бы сыграть скромную свадьбу в Шведской Гавани, в кругу двух семей.
Она покачала головой.
- Женятся-то не семьи, папа, а только Прес и я.
- Меня там тоже не будет?
- Боюсь, что нет. Я не скрытничаю. Просто я сама еще ничего не решила. Но когда решу - если решу, - то уеду отсюда. И в следующий раз когда увижу тебя, буду уже замужем.
- И Престон тоже так хочет?
- Он-то как раз и хочет.
- А его родители?
- Родителям он еще ничего не сказал. Я познакомилась с ними со всеми, кроме брата, который в Мексике. Они видели меня, так что, когда их известят о браке, смогут сказать, что знают меня, знают, что я белая, молодая и не такая уж безобразная.
- Я обещал не спрашивать тебя, а сам только и делаю, что спрашиваю, сказал Джордж. - Но вот единственный, в сущности, важный вопрос: почему ты никак не можешь решиться?
- На этот вопрос столько ответов, что я не знаю, какой из них правильный. Какой настоящий.
- Значит, я не так сформулировал свой вопрос. Ты его любишь?