- Я бы все-таки держал деньги при себе. Может, сами построим какую-нибудь фабрику.
- Потом, папа. А пока давай ограничимся финансовыми операциями.
Авраам Локвуд начал действовать не сразу, а сперва дождался очередной ежегодной встречи товарищей по клубу "Козыри". Половина из них успела жениться, для многих интимные забавы студенческих лет отошли в прошлое (и, возможно, в будущее). Это обстоятельство устраивало Локвуда, ибо придавало встрече с друзьями более степенный, респектабельный характер. Разговор быстро перешел на тему о том, как у каждого из них сложилась деловая жизнь. Когда настала очередь Авраама, он сообщил:
- Много к чему приложил я руку. У нас с отцом собственный банк, как вы знаете, вот я и уговорил его вложить деньги в разные предприятия. Вы, ребята, привыкли ворочать большими деньгами, а в наших краях человек с капиталом в тысячу долларов считается весьма состоятельным.
Среди собеседников Локвуда были молодые люди, прекрасно осведомленные о его "краях", поскольку владели частью акций угольных разработок и железных дорог. Гарри Пенн Даунс, например, признался, что в прошлом году, совершая деловую поездку в Гиббсвилл, дважды проезжал через Шведскую Гавань, но, к сожалению, не завернул к Локвуду.
- Пустяки, Гарри. Все равно ты мог не застать меня дома. Я много разъезжаю, ищу, куда приложить капитал. - Авраам нарочно пускал пыль в глаза, желая показать, что не очень-то нуждается в Филадельфии и Гиббсвилле. - Сказать по правде, по дороге в Нью-Йорк я тоже несколько раз проезжал через ваш город. С поезда на поезд пересаживался.
- В Нью-Йорк?
- Свет-то клином не сошелся на Филадельфии. Думаю, Дрексли вряд ли даже подозревают о существовании отца и сына Локвудов.
- Ну и что? В Филадельфии не одни Дрексли банкиры. Тебе это должно быть известно.
- Знаю, есть и другие банки. Только и они о нас никогда не слыхали. Зато мы завязали неплохие отношения с одной нью-йоркской фирмой.
- Можно поинтересоваться, что за фирма? - спросил Даунс.
- Нет, нельзя. Да что это мы все о делах толкуем? О них я и дома наговорился. А как насчет развлечений? Как ты, Гарри, проводишь свободное время?
- А, наверно, так же, как все здесь присутствующие. Моррис занят своим клубом, а мы все встречаемся на балах. А в общем-то, большинство живет так же, как ты. Много трудимся. Такое сейчас время, понимаешь? Ближайшие десять лет покажут. Ведь так, ребята?
Его товарищи согласились с ним.
- Что покажут? - спросил Авраам.
- Видишь ли, мы сейчас в таком возрасте, когда родители завалили нас работой. Набирайтесь, мол, опыта. И то, что мы сейчас делаем, что будем делать в ближайшее десятилетие, определит то, к чему мы в конце концов придем. Но занимаемся мы не только бизнесом.
- Разумеется, не только, - подтвердил кто-то.
- Есть и другая работа - благотворительная, например. Участие в разных комитетах. Служение обществу. Ни один из нас не может сказать, что он распоряжается своим личным временем.
- Правильно, правильно, - опять согласился кто-то.
- Ну и, конечно, мы - большинство из нас - приумножаем население, сказал Даунс. - Чего, однако, нельзя сказать о тебе. Верно, Локи?
- Надеюсь, что нет, - ответил Авраам. - И благотворительностью не увлекаюсь. Отец жертвует кое-какие суммы, я же предпочитаю пускать деньги в дело. Потом, когда накоплю немного, займусь и филантропией.
Все сказанное им было рассчитано на то, чтобы напомнить о себе, вызвать их интерес и желание сотрудничать в сфере бизнеса, внушить им, что он действительно далек от мысли использовать старую дружбу в личных целях, если, ехав в Нью-Йорк, даже не останавливался в Филадельфии. Таким образом, снимались всякие подозрения в том, что у него имеются какие-то корыстные соображения. Еще до окончания вечеринки Гарри Даунс и Моррис Хомстед (каждый отдельно) пригласили его пообедать с ними перед отъездом в Шведскую Гавань. Он отклонил оба приглашения, сказав, что утренним поездом уезжает в Нью-Йорк.
Как он и предполагал, вскоре от Даунса и Хомстеда пришли письма. С Даунсом он условился встретиться в Гиббсвиллском клубе во время его очередной поездки в этот город, а от встречи с Хомстедом уклонился, послав ему дружеский, но туманный ответ. Этот человек его не интересовал. Моррис Хомстед никогда не будет нуждаться в деньгах и никогда не захочет зарабатывать их для кого-то другого. В круг его интересов входили охота на лис, еда, вино, клубная жизнь и собственная семья. Он даже в вист не очень хорошо играл, а его принадлежность к "Козырям" объяснилась лишь тем, что без него не мог обойтись ни один солидный клуб в Филадельфии. Это был тихий, аккуратно постриженный, воспитанный, вежливый и скучный человек, капитал которого оценивался в восемь миллионов долларов, а после смерти матери должен был удвоиться. Дружба с ним не обещала ничего и в будущем, когда Авраам попробует стать членом Филадельфийского клуба. Моррис Хомстед никогда не поддержит кандидатуру человека, внушающего хотя бы малейшее сомнение, - в этом Локвуд убедился на опыте общения с ним в клубе "Козыри".
Другое дело - Гарри Пенн Даунс. Этот человек весьма гордился тем, что назван в честь одного из предков Пенн [Уильям Пенн (1644-1718) английский политический деятель, основатель Пенсильвании - английской колонии в Северной Америке], однако его семья в послереволюционные годы не располагала достаточно солидным состоянием. В карты он играл ради денег, причем в студенческие годы выделялся среди других игроков чрезвычайной сосредоточенностью, выдержкой, трезвостью и беспристрастно критическим отношением к игре своих партнеров. В течение трех лет он был самым везучим картежником, если не самым достойным членом клуба "Козыри". Это доходное занятие прервала война, во время которой Даунс получил внеочередной чин майора и был ранен при Геттисберге осколком артиллерийского снаряда. Этот человек интересовал Авраама Локвуда.
За обедом в Гиббсвиллском клубе Гарри Даунс сказал:
- А Моррис Хомстед обиделся на тебя, Локи.
- За что? - Локвуд немного удивился, что Даунс знает о письме Хомстеда. - Почему? - уточнил он свой вопрос.
- Обычно люди считают почетным для себя, когда их приглашают в клиенты фирмы "Хомстед энд компани".
- Так он же не в клиенты меня пригласил, а только пообедать. Ну, а я не имел возможности быть у него.
- Быть приглашенным на обед с Моррисом Хомстедом - это тоже почетно. Ради этого не грех и поездку в Нью-Йорк отменить.
- Моррис - славный малый, но ты же сам в тот вечер сказал, что время нынче дорого. Что побудило его позвать меня на обед?
- Видимо, он полагал, что я намерен тебя пригласить, и решил сделать то же самое. Он не сторонник нового бизнеса, но считает, что фирма "Хомстед энд компани" имеет на тебя такие же права, как и мы.
- Такие же, как и вы? Ты хотел бы заняться новым бизнесом, Гарри?
- Да, Локи. Вместе с тобой.
- Откуда ты знаешь, что наш бизнес стоит того?
- Прежде всего от тебя. Да и наш клуб располагает некоторыми данными. Говорят, вы с отцом превратили Шведскую Гавань в маленькую империю.
- Империя в миниатюре.
- Не прибедняйся. Я слышал, ты и твой отец не пожелали стать членами совета директоров Гиббсвиллского коммерческого банка. Очень мудрое решение.
- Отец так решил. Пользы от этого директорства - никакой. Мы не хотим, чтобы гиббсвиллские воротилы, как говорится, вторгались на нашу территорию, а если станем членами совета директоров, то потеряем автономию Механика тут простая. По этой самой причине мы и с Филадельфией никаких дел не имеем. Филадельфийские капиталы проникли во все города округа, кроме Шведской Гавани. Мы хотели бы, если можно, сохранить Шведскую Гавань за собой; думаю, так оно и будет.
- Навсегда сохранить ее за собой вам не удастся. Как друг говорю.
- Говоришь-то ты как друг, но в голосе твоем - предостережение.
- Да, Локи. Немного есть.
- Откуда мне грозит опасность? Неужто из самой Филадельфии?
- Нет. Из Гиббсвилла. Совсем недалеко от тебя. Нашлись люди, которым кажется несправедливым, что вы с отцом завладели всей Шведской Гаванью.
- Насколько откровенным ты готов быть со мной, Гарри?
- Как друг я уже сказал тебе все, что должен был сказать.
- Так. Благодарю. Стало быть, теперь будешь говорить как бизнесмен.
- Да. Ваши нью-йоркские партнеры вам не помогут. По крайней мере, в такой степени, в какой могли бы помочь мы.
- Ага, ты уже намекаешь, что нам требуется помощь.