- Поезда-то уже не ходят, - сказала Маргарет.
- Поеду в машине.
Он закрыл за собой дверь, завел маленький "паккард" и выехал. Доехав до Рединга, свернул на вокзал поездов дальнего следования и, сославшись на двух членов правления местной железной дороги, отдал начальнику станции ключи от машины. Потом сел в подошедший поезд и уехал в Нью-Йорк.
Пройдет неделя, все уляжется, и он останется в стороне.
- А я только что собиралась звонить телефонистке и просить, чтобы меня не беспокоили, - сказала Джеральдина Локвуд.
- Кому вздумается тебя беспокоить? - спросил Джордж Локвуд.
Она удивленно взглянула на него.
- А ведь верно, кому? Я всегда прошу, чтоб меня не беспокоили. Но если подумать - кто станет звонить мне в три часа ночи или пять утра? Сама не понимаю, зачем я это делаю.
- Можно было бы понять, если бы ты просила не будить тебя, скажем, до десяти утра. Но просить, чтобы вообще не беспокоили, - это странно.
- А я вот каждый вечер, с тех пор как остановилась здесь, звоню телефонистке и прошу ее об этом. Они очень предупредительны, здешние телефонистки.
- Да, здесь весь персонал очень любезен. Я же говорил, что тебе здесь понравится. Я останавливаюсь в "Карстейрсе" уже двадцать пять лет подряд, с тех пор как гостиница открылась. Мне нравится, что она большая - и поэтому в ней не слишком дерут - и в то же время не такая уж огромная, поэтому и служащие тебя знают, и ты знаешь их.
- Наша семья всегда останавливалась либо в "Уолдорфе", либо в "Никербокере".
- Но вы-то с Говардом всегда останавливались в "Мэррей-хилле".
- Не всегда. Иногда и в "Уолдорфе". Мне даже как-то странно бывать в Нью-Йорке и останавливаться не в "Уолдорфе", а где-то еще. К "Мэррей-хиллу" я так и не привязалась. Этот отель больше нравился Говарду и его родным.
- Неплохой отель, только в последнее время стал приходить в упадок. Говорят, что дела его плохи. Как, впрочем, и дела Говарда Бакмастера.
- Не будем говорить о Говарде. Меня сейчас больше интересует, что тебя вдруг привело в Нью-Йорк. Если, конечно, ты готов объяснить.
- Я уже объяснил. Привело меня сюда желание сообщить тебе, что дом готов, - и сообщить не по телефону.
- Очень мило, только я не верю. Иногда ты совершаешь неожиданные поступки, но ты не сентиментален.
- Разве?
- Так мне кажется, Джордж. Ты можешь быть романтичным, но не сентиментальным.
- В чем, по-твоему, разница?
- Этого я не могу объяснить сразу.
- Ну, приведи примеры того и другого.
- Сейчас. Романтик может быть романтичным и при этом никогда не терять хладнокровия. Он все время думает. Сентиментальный человек же полностью во власти чувств. Человек может быть сознательно романтичным, но я не думаю, что он может быть сознательно сентиментальным. Ты совершил много романтичных поступков. Наверное, мы оба.
- По-твоему, ты сентиментальна?
- Вероятно, нет. Но все же более сентиментальна, чем ты. Говард был сентиментален и ни капельки не романтичен. Я думаю, романтики умнее.
- По-моему, умные люди не могут быть сентиментальны, - сказал он.
- Ты выразил эту мысль лучше. Ты так умен, что никак не можешь быть сентиментальным, но романтичным - да.
- Ну, так вот: я приехал в Нью-Йорк, побуждаемый романтическим, а не сентиментальным чувством.
- Хорошо. Согласна.
- Скучала по мне?
- В последние дни - очень. А всю прошлую и всю позапрошлую неделю так уставала, что еле добиралась до постели. Я же говорила тебе.
- Да.
- Это правда. Я обожаю ходить по магазинам. Покупать одежду и прочее. Но обставлять дом... Купила все для спален, туалетных комнат и холлов второго этажа. И для столовой, маленькой гостиной и холла первого этажа. А вот с большим нижним залом ты должен помочь.
- Нет, я хочу, чтобы ты меблировала весь дом, кроме моего кабинета, сказал он.
- Мне как-то неловко... Зал предназначен для приема гостей, и там твое участие должно больше чувствоваться.
- Ты же будешь там хозяйкой.
- А ты хозяином. К примеру, я видела большую китайскую вазу. Пять футов вышиной, на тиковой подставке. Невероятно красивая и ужасно дорогая.
- Насколько ужасно?
- Пять тысяч.
- Не слишком дорого, если сравнить с некоторыми другими китайскими вещами.
- Но не для сельской местности. И каждый день у тебя перед глазами. Она синего, темно-синего цвета, но не мрачная. Яркая. Узор же светло-золотистый с черным. Прелестная вещь.
- Бери. Я вижу, тебе очень нравится. Что-то в этом роде как раз и надо поставить в юго-восточном углу зала.
- Мне бы не хотелось ставить ее там. Лучше бы с правой стороны. Сразу же, как войдешь из холла.
- Но тогда ты захочешь поставить что-нибудь и слева.
- Ах, милый, в этом-то все дело.
- Какое же дело?
- Я должна кое в чем признаться.
- Признайся.