- И приходите к выводу, что, будь вы тридцатью годами моложе, вы нарядились бы ради Джорджа Локвуда в свой лучший чепец?
- В ночной чепец.
- Очень остроумно, Марта. К счастью, мальчик может вас не опасаться.
- Меня - нет. Но наших дочерей, племянниц и двоюродных сестер ему еще придется поостеречься.
- Почему?
- Потому что он молод и неиспорчен. И способен в порыве чувств совершить благородный поступок. Инстинктивно. Не рассчитывая ни на какое вознаграждение. Что он и сделал в отношении моего Стерлинга.
- Что же он сделал в отношении вашего Стерлинга?
- А разве его отец перед вами еще не похвастался? Я думала, он вам все рассказал.
- Вы не любите Локи?
- Этого я бы не сказала. Просто я достаточно хорошо его знаю. И вы знаете.
- Гм... Положим, да. Но он мне всегда нравился. Так что же сделал его сын?
- Как только он узнал, что случилось с Гарри, то предложил Стерлингу в этом году жить с ним в одной комнате. Другие мальчики тоже, возможно, стремились как-то выразить Стерлингу свое сочувствие. Но Джордж Локвуд сделал конкретное предложение.
- Я этого не знал. Обычно мальчики весьма сдержанны в проявлении чувств друг к другу. Они считают это признаком слабости.
- Верно. Но Джордж Локвуд оказался чуточку выше этого. И не потому, что Стерлинг - один из его ближайших друзей. В том-то и дело, что мой сын относился к Джорджу высокомерно. Но он был настолько тронут, что рассказывал мне об этом со слезами на глазах. Именно от Джорджа Локвуда он меньше всего ожидал такого дружеского жеста.
- А я понятия об этом не имел, - сказал Моррис Хомстед. - Да и вообще не представлял себе, что для вас это так много значит.
- Конечно, не представляли. Вам казалось, что вы уже все обо мне знаете, не так ли, Моррис? Как вы поступаете, когда видите, что человек не помещается в ваши представления о нем?
- Не знаю, Марта. А вы как поступаете?
- У вас замечательный мальчик, Локи, - сказал Моррис Хомстед.
Воспользовавшись небольшим перерывом, они вышли из актового зала школы св.Варфоломея и закурили сигары.
- Благодарю вас, Моррис. Он действительно заслуживает похвалы. Я возлагаю на него большие надежды.
- Вы, конечно, хотите, чтобы он вступил в "Зета Пси". Надеюсь, вы не будете против, если мы попробуем поручиться за него.
- Спасибо, Моррис. Но он не будет вступать ни в "Зета Пси", ни в клуб святого Антония.
- Почему вы против студенческих клубов? Я всегда полагал, что вы приверженец "Зета Пси".
- Против них я ничего не имею, но дело в том, что Джордж пойдет учиться не в Пенсильванский университет, а в Принстон.
- В Принстон? Это он сам решил или вы?
- Сначала я, а потом и он этого захотел. Пенсильванский университет только для своих, Моррис.
- Вот уж не понимаю, с чего вы это взяли. Вы же сами поступали в Пенсильванский, никого там не знали, однако вас приняли и в "Зета Пси" и в "Козыри".
- В "Зета Пси" я попал потому, что меня причислили к тем, другим Локвудам. А я молчал, позволяя им думать что хотят.
Моррис Хомстед рассмеялся.
- О нет. Это они позволяли вам думать, будто они так думают. Мы-то всегда знали, что вы не из этих самых Локвудов. И в "Зета Пси", должно быть, тоже это знали.
- Вы уверены? Все эти годы?
- В том, что касается вас, - уверен. И почти уверен в отношении "Зета Пси". Это был первый вопрос, возникший у нас тогда: "А он из тех Локвудов?" Все, что от нас требовалось, - это навести справки. Мы навели их... И, кажется, узнали предостаточно.
- О моем отце?
- Да.
- Знали все эти годы и ни разу не сказали?
- Я и сейчас не должен был говорить и не стал бы, если бы вы сами не заговорили. Я никогда не повторял ничего из того, что мне приходилось слышать у нас в кулуарах.
- И тем не менее в "Зета Пси" меня приняли. Я очень тронут.
- И в "Козыри" тоже.
- В "Козырях" тоже все знали о моем отце?
- Некоторые - да. Те, кто принадлежал к клубу святого Антония, наверняка знали. И в "Зета Пси", я полагаю, - тоже. Ну как, не отпало у вас теперь желание послать сына в Принстон?
- Могло бы отпасть, если б не было слишком поздно. Он решил уже поступать в Принстон, а не в Пенсильванский университет.
- Вы всегда что-то не до конца понимали, Локи. Можно говорить с вами откровенно?
- Именно этого я и хочу. До сих пор мы были откровенны.
- Отлично. Несколько лет назад я сделал две-три попытки прозондировать почву насчет вашего вступления в Филадельфийский клуб. Я не очень надеялся на успех, но мне казалось, что вам хочется вступить в этот клуб. Так вот: ответ был отрицательный, поэтому я и не заговаривал с вами на эту тему.
- Скажите, Моррис, а мой сын сможет туда вступить?
- Нет, Локи. - Моррис Хомстед старался говорить мягко. - Пощадите его самолюбие. Я буду рад помочь ему в чем-нибудь другом, но если он задумает вступать в Филадельфийский клуб, отговорите его. Слишком долго люди помнят прошлое. Вот у его сына уже будет больше шансов. К тому времени нынешние старики вымрут. А сейчас вашему сыну будут мешать те самые люди, которые не хотят принимать вас.
- Значит, вы все знали о моем отце, знали все эти годы.
- Да. Это было нетрудно, Локи. Мы все знаем друг о друге, так что, когда среди нас появляется человек, подобный вам, он возбуждает любопытство, и мы сразу собираем нужные сведения. То же самое, несомненно, происходит и в Шведской Гавани и в Гиббсвилле.
- Разумеется. Благодарю вас, Моррис. В отношении себя лично я никогда, кажется, и не заблуждался. Но Джорджа мог бы поставить в затруднительное положение.