Об этом разговоре Джордж Локвуд ничего О'Берну не сказал: не то чтобы он побоялся огорчить приятеля, а скорее не хотел признать, что мнение О'Берна о Харборде оказалось правильным. Колючая насмешливость - не очень приятная черта, и через несколько недель после разговора с Харбордом Джордж почти прекратил дружбу с О'Берном.
Правда, он виделся с ним довольно часто, но от встреч на людях старался воздерживаться.
- Так что же ты выбрал, Джордж? Уже решил?
- Что решил?
- Как что? Да то единственное, что мы здесь для себя решаем. "Плющ"?
- Об этом не принято говорить.
- Знаю. Только это и слышу. С кем ни заговоришь на эту тему, все отвечают одно и то же.
- Если будешь ходить и говорить, то можешь и в дураках остаться.
- О, для меня это не проблема. У моего брата Кевина спина широкая. Если, сидя на ней, я туда не въеду, значит, ничто не поможет. Кевин ведь бешеный. Если мне не предложат вступить в его клуб, он уйдет оттуда. Конечно, не из братской любви ко мне. Нет. Но у нас есть еще младший брат, и Кевин хочет, чтобы он поступил в Принстон, Джерри предпочел бы Йель, и если клуб Кевина меня отвергнет, то он сюда не пойдет. Таким образом, я оказываюсь как бы посредине, и мне беспокоиться нечего. Все зависит от Кевина. А вот у тебя - проблема другого рода.
- Разве у меня есть проблема?
- Конечно. Но если ты не хочешь на эту тему говорить... Я думал, что ты выскажешься и тебе же станет легче.
- У меня тоже есть младший брат. Он в школе святого Варфоломея.
- Сколько ему лет?
- Он на четыре года младше меня.
- На четыре года. Может, он еще захочет в Йель, или в Гарвард, или в Пенсильванский университет.
- Нет, он пойдет сюда.
- Независимо от того, будешь ты в "Плюще" или не будешь?
- Зависимо.
- Так. Значит, даже назвать клуб не хочешь. Это - признак хорошего тона, Джордж. У Джека Харборда, видно, учился.
- А ну тебя к черту.
- Очень хороший тон. Тебя примут в "Плющ", Джордж. Можешь спокойно на это рассчитывать. Сегодня вечером играем в покер в комнате Чэтсуорта. Ты придешь?
- Нет.
- Поверю в долг.
- Я и сам поверил бы тебе в долг, да заниматься надо. Ты когда-нибудь занимаешься?
- Иногда. По утрам. В школе я занимался только днем, поэтому привык вставать рано. Не скажу, что мне это нравится, а привык... Да, вот что я хотел бы тебе посоветовать.
- Что?
- Ты не очень-то якшайся с Дейвенпортом. Тем более перед выборами в клубы. Он не платит карточных долгов. Во всяком случае, мне не платит. Кроме того, ребята намекали, что кое-кому он задолжал еще в прошлом году. Когда начнутся выборы, этот вопрос всплывет, а тебе ни к чему давать людям повод думать, будто вы с ним - закадычные дружки. Дружба со мной - тебе тоже не помощь, Джордж, но меня, по крайней мере, никто не может упрекнуть в том, что я не плачу долгов.
Как это всегда случается в безалаберной студенческой среде, результаты выборов оказались неожиданными: Эзра Дейвенпорт и Джек Харборд попали в "Плющ", Джордж Локвуд и Нед О'Берн - в "Оранжерею", а безобидный Энсон Чэтсуорт не попал никуда. Никто не предложил принять Джорджа Локвуда в члены "Плюща" (так же как и Неда О'Берна - в члены клуба его брата), но зато обоих предложили принять в члены еще трех клубов, не считая "Оранжереи". Дейвенпорта предлагали только в члены "Плюща", а Харборда сразу во все клубы университета.
- Я еще не видел Кевина, - сказал О'Берн. - Надеюсь, он не устроил там скандала.
Когда Джордж Локвуд перешел на предпоследний курс, контингент студентов - выходцев из Восточной Пенсильвании пополнился новичком по имени Дэвид Фенстермахер из Лебанона, выпускником Академии Мерсерсберг. Впервые Джордж заметил его не в университете, а в поезде, когда оба они ехали домой на рождество. Фенстермахер казался слишком юным для студента (Джордж забыл, что на первом курсе все выглядят очень юными), поэтому Джордж Локвуд и в поезде не обратил бы на него внимания, если бы не заметил на его чемодане наклейки с изображением университетского вымпела - маленькой дани тщеславию; на вещах Джорджа никаких наклеек никогда не было.
Они стояли рядом на перроне вокзала, ожидая, когда откроют ворота. При обычных обстоятельствах Джордж Локвуд игнорировал бы своего более молодого попутчика, но в канун рождества у него было настроение поболтать, поэтому он заговорил первым:
- Я вижу, вы из Принстона.
Дэвид Фенстермахер улыбнулся.
- Да, мистер Локвуд. Еду в Лебанон.
- Понятно. Значит, в Рединге пересадка.
- Да, сэр.
- Кажется, вам надо ехать на поезде, следующем до Форт-Пенна.
- Да, сэр. Я сойду на сортировочной станции, сяду в поезд, идущий в Форт-Пенн, и через час буду дома. Рад, что еду домой.
- Почему? Разве вам не нравится в Принстоне?
- Нравиться-то нравится. Только дома лучше. С сентября ни разу досыта не поел.
- Да, первый год нам всем приходится трудно. Вы ведь на первом курсе?
- Да, сэр.
- А до Принстона где учились?
- Два года в Мерсерсберге, а перед этим окончил среднюю школу в Лебаноне.
- В таком случае, в Принстоне у вас должно быть много друзей. После Мерсерсберга многие поступают в Принстон.
- Да. А вы из Шведской Гавани?
- Да. Откуда вы знаете?
- Мне про вас рассказывал один мой товарищ. Он родом из Гиббсвилла. Олден Стоукс. Мы учились с ним в одном классе в Мерсерсберге. Я поеду к нему погостить на каникулах.
- Пойдете с ним на Ассамблею?