- По-моему, это и была овсянка. Припарка из овсяной каши.
- В таких случаях они бывают чрезвычайно добры, - сказал Терон Уинн. Но в то время мы были молоды и жили не намного лучше их. Когда же я начал продвигаться по службе в компании... Какой здравомыслящий человек мог обвинить Тома в том, что он отправил этих головорезов на виселицу? Их судили по закону и признали виновными.
- Не знаю, - сказал Джордж Локвуд. - Но меня это не шокирует. То есть не шокировало бы, если бы ваш кузен в самом деле отправил их на виселицу. Судя по тому, что я слышал, они вполне этого заслуживали. Я уверен, что мой дед тоже воздал бы им по заслугам. Приходится защищать свою собственность, или же подобного рода люди могут ее отнять.
- Догадываюсь, к чему вы клоните, - сказал Терон Уинн. - Вы находите, что между Томом и вашим дедушкой есть нечто общее. Кто знает, может быть. Насколько мне известно, Том ни в кого не стрелял, но он всегда был вооружен.
- Ты ведь тоже когда-то ходил с оружием, папа, - сказала Агнесса.
- Это когда я работал в отделе оплаты.
- А ты стал бы стрелять в грабителя?
- Чтобы защитить себя.
- А может, деньги? - спросил Локвуд.
Терон Уинн улыбнулся.
- Видите ли, я и сам задавал себе этот вопрос всякий раз, когда вез на шахту жалованье. При нас были эти тяжеленные жестяные коробки с банкнотами и монетами. Банкноты были некрупные - достоинством не более двадцати долларов каждый, да и тех немного. Но вообще наличных денег мы раздавали помногу - часто по три тысячи долларов в день, что служило, я бы сказал, хорошей приманкой для бандитов. На большие шахты мы ездили в поезде, в казначейском вагоне с обрешеченными дверями и окнами, где и оставались, пока шла выдача денег. А в дни выплат на шахтах меньшего размера нас встречали на станции и отвозили в санитарной повозке, запряженной мулами, в контору. В зависимости от количества денег выезжало по три, четыре и пять кассиров. Всех нас вооружали дробовиками. Сижу, бывало, с обрезом на коленях и думаю: а что я сделаю, если сейчас налетчики появятся? Наверно, сделал бы то же, что остальные. Страшно представить себе, что это значит выстрелить из такого ружья в человека, да еще в упор. Одно мокрое место останется. Это, наверно, и мешало грабителям нападать на нас. С таким обрезом и прицеливаться не надо: направь дуло в сторону человека и жми на спусковой крючок. Не знаю, может быть, я и пристрелил бы разбойника. А теперь отвечу на ваш вопрос: да, чтобы защитить деньги. И себя и деньги, потому что в этом случае одно связано с другим. Бандит нападал бы не на деньги, а на меня и, убив меня, взял бы деньги. Поэтому кто может сказать: защищал ли бы я себя или ящики с деньгами? И в том и в другом случае человек был бы убит. Я рад, что меня освободили от работы в отделе оплаты.
- Я тоже, - сказала Бесси Уинн.
- И ты, дорогая? Ты никогда мне этого не говорила.
- Не хотела, чтоб ты знал. Ведь они могли вернуть тебя на эту работу.
- Ну не удивительно ли это? Оказывается, ты втихомолку боялась за меня, а я и не знал ничего.
- А я не боялась, - сказала Агнесса.
- Нет?
- Нет. Мне казалось, что ружье ты носил только для проформы. Я ни на минуту не допускала, что тебе придется в кого-то стрелять. И уж конечно, никогда не предполагала, что кому-нибудь вздумается стрелять в тебя.
- Мы тоже выдаем жалованье в нескольких местах, - сказал Джордж. Правда, больших выплат у нас не бывает, но налетчика я все равно пристрелил бы, если бы он не пристрелил меня первым. Сам я денег не выдаю, но деньги хранятся в нашей конторе. У нас есть главная контора, где отец осуществляет все свои операции и где работают бухгалтеры. Теперь я припоминаю, что и мы иногда держим в сейфе по три тысячи долларов мелкими банкнотами и монетами. У меня и у моего отца в ящике письменного стола лежат револьверы, и я без колебания пристрелю того, кто попытается нас ограбить. - Локвуд криво, с вызовом усмехнулся. - Конечно, вы можете сказать, что у нас это в крови.
- А я не стала бы стрелять в человека из-за каких-то долларов, сказала Агнесса Уинн. - Я сказала бы ему: бери деньги и убирайся.
- А потом вызвали бы полицию? - спросил Джордж.
- Конечно, вызвала бы.
- Тогда я не вижу, в чем разница. Разве лишь в том, что в одном случае вы убиваете сами, а в другом - за вас это делает полицейский. Но если подойти к этому вопросу философски, то разницы нет. Верно, мистер Уинн?
- Философски? Пожалуй, вы правы. Но спорить с прекрасным полом в философском плане нам не следует.
- Ну что ты, Терон, право, - укоризненно посмотрела на него Бесси Уинн.
- Верно, папа, не надо считать нас умственно отсталыми, - сказала Агнесса.
- Милые дамы, я не думаю ничего плохого о ваших умственных способностях. Если говорить об уме, то в некоторых отношениях вы не уступаете мужчинам и даже превосходите их, - сказал Терон Уинн. - Однако вы иногда позволяете чувству и настроению влиять на ваши умозаключения. Вы согласны, мистер Локвуд?
- Боюсь отвечать на ваш вопрос откровенно после столь приятного вечера. Мне пора уходить и поэтому не хотелось бы оставлять о себе невыгодное впечатление. Большое вам спасибо, миссис Уинн. Мисс Уинн, мистер Уинн сказал мне, что в праздничные дни вас не будет дома. Не предполагаете ли вы по какой-либо счастливой случайности присутствовать на гиббсвиллской Ассамблее?
- Как вы узнали? Да, предполагаю.
- Чудесно. В этом году меня сделали действительным членом Ассамблеи, что позволяет мне считать себя в некотором роде вашим хозяином или одним из хозяев.
Джордж Локвуд остался доволен своим визитом к Уиннам. Разговор был оживленным, на грани спора, но им всегда удавалось вернуть его на безопасную почву, не доводя до ссоры. Он чувствовал, что Агнесса Уинн осталась о нем лучшего мнения, чем была раньше; уходя, он даже заметил на ее лице намеренно дружелюбную улыбку.
Как действительный член гиббсвиллской Ассамблеи, Джордж должен был внести свою долю на покрытие дефицита, если таковой появится, и отработать два года в комиссии по приему гостей. Взнос с каждого члена не превышал двенадцати долларов, обычно же балы приносили небольшой доход, который зачисляли в фонд следующего года. Как член комиссии по приему гостей, он должен был ходить с алой лентой через плечо и смотреть за тем, чтобы ни одна из пожилых дам не оставалась в одиночестве. После ужина члены комиссии уже не относились к своим обязанностям всерьез, и атмосфера бала становилась более непринужденной; это объяснялось отчасти тем, что самые пожилые успевали к этому времени разойтись по домам, а отчасти тем, что джентльмены по традиции выходили в раздевалку выпить неразбавленного виски или коньяка. Естественно, кое-кто из джентльменов не ограничивался одним глотком, так что к часу ночи, за час до конца бала, в зале становилось оживленно.
Джордж Локвуд знал в лицо почти всех гиббсвиллских членов Ассамблеи, поэтому приезжие гости сразу же бросались ему в глаза. Агнессу Уинн он заметил, как только она появилась. Поскольку со списком гостей он познакомился заранее, он знал, что она пришла в сопровождении Роберта Лидса. Лидс, избравший горное дело своей профессией, был родом из северной части углепромышленного района (Уилкс-Барре - Скрантон), но на практику приехал в Гиббсвилл, где престиж его семьи не мешал ему проходить обучение. Это был представительный на вид, совершенно лысый, несмотря на свои двадцать восемь лет, человек, воспитанник Эндовера и Йеля. Он так боялся вызвать неодобрение гиббсвиллских мамаш (и папаш), что не решился пригласить на бал местную девушку и предусмотрительно привел иногороднюю. Приглашение молодой женщины на Ассамблею считалось в Гиббсвилле очень серьезным шагом, но если некий Лидс из Скрантона приглашал некую Уинн из Хиллтопа, то на это смотрели менее серьезно; пока Роберт Лидс не отдавал предпочтения ни одной из местных девушек, жаждущие женихов гиббсвиллские родители могли, по крайней мере, еще на что-то надеяться.
До перерыва Джордж Локвуд даже не пытался пригласить Агнессу. После перерыва разрешалось приглашать партнерш "сверх программы", поскольку заранее составленные списки бывали к этому времени в основном исчерпаны.
- Боб, ты позволишь мне потанцевать с твоей дамой через танец? спросил Джордж.
Лидс взглянул на свою карточку.
- Через танец - нет, только через два.
- Ну, пусть через два.
- Настоящая работорговля, - сказала Агнесса Уинн. - Ничего, еще настанет день, когда джентльмен будет обращаться с этим вопросом к самой даме.
- Никогда, - сказал Лидс. - И знаете почему? Потому что иначе девушки, на которых нет спроса, будут оставаться ни с чем. Они первые не захотят, чтоб спрашивали их. Мужчины будут танцевать только с хорошенькими. Верно, Джордж?
- Кроме членов комиссии по приему гостей. Не знаю, заметил ли ты, как я обхаживал сегодня некоторых дам. Но теперь я, пожалуй, сниму ленту и освобожусь от этой рабской обязанности. Мисс Уинн, не хотите ли получить в подарок эту алую ленту? Она очень пойдет к вашим зелено-голубым глазам. Нет? Боб, хочешь алую ленту? Она даст тебе право потанцевать со старой миссис Стоукс.
- Благодарю. Я уже имел это удовольствие. Не сегодня, а раньше... Между прочим, миссис Стоукс - моя хозяйка, она опекает меня и вовсе не такая уж старая.
- Я хотел лишь подчеркнуть разницу между нею и молодой миссис Стоукс моей троюродной сестрой, - сказал Джордж.
Позже, когда они пошли танцевать, он сказал Агнессе:
- Мне все время кажется, что мы с вами не то что ссоримся а расходимся во мнениях.
- Да.
- Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему это происходит?
- Кажется, нет.
- В самом деле?