- Незнаком с этим термином. То же, что миссионер? Правильно я это понимаю? Среди моих знакомых был один неудавшийся миссионер. Должность не сулит большого будущего, мистер Хиббард.
- Карьера миссионера меня не привлекает, мистер Локвуд. Мои планы уже составлены. Я имею довольно ясное представление о том, где я буду и чем займусь через двадцать лет.
- Это хорошо.
- И даже через сорок лет.
- Вы возбудили во мне любопытство.
- Я удовлетворю его. Знаете ли вы что-нибудь о моей семье? Я мог бы предположить, что не знаете, если бы вы не учились в школе святого Варфоломея, а теперь не вращаетесь в деловом мире.
- Я знаю, что семья ваша чрезвычайно богата, если вы это имеете в виду.
- Она богата до неприличия. Капитал наш выражается восьмизначной цифрой. И продолжает расти. Это смущает моего брата, но не меня. В Гарварде он набрался социалистических идей и не хочет, чтобы о нем говорили как о богатом дилетанте. Я же не художник и не считаю грехом владеть обычными добротными акциями и другими ценными бумагами. Деньги я люблю и нисколько не стыжусь, что они у меня есть.
- Очень здравая мысль, - сказал Джордж.
- С другой стороны, я не жаден. Меня никуда, кроме Бостона, не тянет, я не стремлюсь жить на широкую ногу. Костюмы покупаю в магазине готового платья "Братья Брукс" по цене шестьдесят три доллара штука, причем таких костюмов у меня пять: синий саржевый и серый шерстяной, предназначенные для зимнего времени, синий фланелевый и серый фланелевый - для летнего и рыжевато-коричневый габардиновый для выезда на спортивные игры. Например, бейсбол. Имею двухместный "додж", которого хватит еще на пятнадцать тысяч миль. На себя я не трачу и десяти тысяч долларов в год, большая часть денег уходит на клубные взносы, на оплату бутлегера и так далее. Единственная роскошь, которую я себе позволяю, - это теннисные мячи. Терпеть не могу играть старыми мячами. Ежедневно покупаю по дюжине мячей, а то и больше, если играю во время летних каникул на травяном корте. В школе у нас корты до сих пор с грунтовым покрытием. Хотя нет, у меня есть еще одна страсть: трубочный табак. Я приготовляю табачную смесь по собственному рецепту, и это обходится мне в семьдесят долларов ежегодно. Если учесть, что "Синий кабан", который я курил раньше, стоил около пятнадцати долларов в год, то станет ясно, насколько я теперь расточителен.
- Это уже серьезно, - сказал Локвуд.
Хиббард улыбнулся.
- А что вы думаете? Переход от "Синего кабана" к "Специальной смеси мистера Крестона Хиббарда" означал для меня радикальную перемену. Чтобы скрыть ее от друзей, я купил себе кисет. Только вот мать чуть было меня не выдала. Обратила внимание на непривычный аромат и стала недоумевать, так что пришлось мне поверить ей свою тайну. Да что это я вдруг разболтался? Обычно я предпочитаю слушать.
- Я сказал вам о своем сыне больше, чем кому-либо со времени его отъезда, - сказал Джордж. - Какова бы ни была причина, я об этом не жалею. А сейчас с удовольствием вас слушаю. Вы начали рассказывать о своих планах.
- Да. Я предполагаю участвовать во многих советах и правлениях - в опекунских советах, советах инспекторов и так далее. В них участвует мой отец, участвовали оба деда, так что я последую их примеру. Некоторым бизнесменам - даже большинству - не хватает на это времени. Они согласны председательствовать и присутствовать на очередных официальных собраниях и это все. Слишком они заняты другими делами. Но есть люди - и я принадлежу к их числу, - которые в состоянии посвятить себя этой деятельности целиком. До сих пор я выполнял только обязанности казначея в школе. Это очень кропотливая, но и очень полезная работа в смысле накопления опыта. А теперь я намерен принять от отца часть его опекунских обязанностей. Гарвард, две больницы, четыре-пять корпораций, два банка. Я намерен работать очень активно, занимаясь тем, что мне нравится, и общаясь с людьми, которые мне нравятся. Это совсем не скучная работа, она включает в себя разнообразное и приятное времяпрепровождение. Завтраки. Обеды. Банкеты. И сознание того, что ты делаешь что-то полезное.
- Вы знаете, это очень интересно, - сказал Джордж. - В том, что вы сказали, есть нечто общее с планами, которые строил в отношении меня мой отец и которые строил я сам в отношении своего сына. Строил, пока он не умчался из дома - не из этого, а из того, в котором мы жили раньше. Мои планы, как и планы моего отца, носили более узкий характер и не были связаны с опекунством или чем-либо подобным. Мне до сих пор приходится думать о накоплении капитала. Совсем недавно я пустился в одно рискованное предприятие - наверно, столь же рискованное, как спекуляция на нефти, только не обещающее таких баснословных прибылей. Во многих предприятиях я участвую потому, что мне это интересно, и воздерживаюсь от участия в других, потому что они меня не интересуют. Когда не нужно зарабатывать на жизнь, нет смысла заниматься бизнесом, который не приносит ничего, кроме денег. По-моему, ваша мысль сводится именно к этому.
- В значительной мере.
- Однако благотворительность и общественная деятельность не привлекают меня так, как вас. Очевидно, это происходит потому, что мы не так уж давно разбогатели и у нас не столько денег, сколько у вас. Если бы мой план осуществился, то этот мой светловолосый внук, возможно, начал бы, в конце концов, рассуждать так, как рассуждаете сейчас вы. Это доставило бы мне много радости. - Джордж помолчал. - Однако весть, которую вы мне привезли, означает крушение моего плана и плана моего отца. К этому трудно будет привыкнуть.
- Очень сожалею, что оказался носителем дурных вестей.
- И все же лучше было узнать это от вас, чем окольным путем от совершенно постороннего человека. Видите ли, мистер Хиббард, мой план предусматривал присутствие здесь сына и его семьи. Они должны были жить в Шведской Гавани. Когда мой сын уезжал отсюда, то понятия не имел о бизнесе и финансах, поэтому я был уверен, что когда-нибудь он вынужден будет вернуться домой. Но он не вернется.
- Признаться, я тоже думаю, что не вернется. В сущности, он уже дал мне это понять. По-моему, Восточные штаты не привлекают его - во всяком случае, как место жительства. И Риту тоже. Они любят Калифорнию, и я сомневаюсь, чтобы в мире нашлась сила, которая побудила бы их покинуть ее. Разве что землетрясение, чуть было не сказал я. Но слабые землетрясения там уже бывали. Нет, он прочно там обосновался.
- Сколько денег ушло на школу святого Варфоломея и на Принстон - и все кончилось тем, что он стал калифорнийцем.
- И мой брат учился в школе святого Варфоломея. А потом - в Гарварде. Наш род живет в восточной части Массачусетса с семнадцатого века, а он считает себя мексиканцем. Думаю, примерно так же рассуждали родители первого Хиббарда, ставшего американцем.
- Многие бежали сюда от религиозных преследований, - сказал Джордж.
- Но не Джон Хиббард. Он не был в числе английских колонистов. Он приехал позже - промышлять шкурами и салом. К концу жизни мой прадядя владел обувным предприятием, и этим, в основном, его отношение к шкурам и салу ограничивалось. После его смерти никто не пожелал продолжать его обувное дело, и вдова продала его. А спустя немного времени начались поставки обуви Союзной армии, и разбогател на них уже другой человек, а именно - ваш соученик, Элан Эймс.
- Так вот откуда у него капитал.
Хиббард кивнул.
- Теперешний его капитал - да. Он не имеет отношения к более ранним источникам доходов Эймсов.
- Впервые об этом слышу.
- В штате Массачусетс много также Адамсов, Уорренов и Брэдфордов. Да и Хиббардов немало. Не все Лоуэллы, числящиеся в телефонном справочнике Бостона, являются родственниками Ларри. Не все Лоуэллы - те именно Лоуэллы, особенно в Ньютоне и его окрестностях.
- Это верно, - сказал Джордж. - Однажды в отеле выкликали мое имя, и за меня ответил другой Джордж Локвуд. Он упрямо доказывал, что он такой же Джордж Локвуд, как я. "Пусть так, - сказал я. - Но я-то знаю, что меня разыскивает мой брат. А ваш брат тоже зовется Локвудом или он выбрал себе более красивую фамилию?" В другой раз я ехал в спальном вагоне из Филадельфии в Бостон, а моим проводником был Джордж Локвуд. Как выяснилось, не такая уж это редкая фамилия. Не совсем такая, как Смит или Браун, но более распространенная, чем Солтонстолл.
- На моей родине Локвудов тоже довольно много.
- Но в этих местах мы - единственные Локвуды. - Джордж осекся. Он совсем уже было решил посвятить молодого собеседника во все детали своих планов относительно рода Локвудов, но вдруг передумал. Не было в тоне этого человека доброжелательства; откровенность, которую они позволяли себе в ходе беседы, была вызвана отнюдь не чувством взаимной симпатии. В то же время Джордж Локвуд, как человек всегда напряженно думающий, упорно искал ответ на вопрос: чем его привлекает Хиббард и чем он сам привлекает Хиббарда? Ему пришло в голову - эту мысль он всесторонне обдумает позже, что Хиббард распознал в нем нового достойного представителя того класса, к которому принадлежат сами Хиббарды.
- Жаль, что будущие поколения Локвудов оставят этот дом пустовать, сказал Хиббард. - Впрочем, может быть, я и ошибаюсь. Кто знает? А вдруг сын Бинга предпочтет жить на Востоке. Но об этом, конечно, рано еще говорить.
- Не очень-то я на это надеюсь, - возразил Джордж. - Вы нарисовали мне весьма яркую картину калифорнийской семьи. Придется подумать и решить, как поступить с домом. Мой младший брат откажется от него - он теперь стал нью-йоркским жителем. Кто же тогда остается?
- Я вас вполне понимаю. Добротное здание, долго простоит. И через двести лет будет таким же. Всякому, даже неопытному человеку видно, как здесь все продумано и сколько вложено средств. - Хиббард встал.
- Хотите посмотреть дом? - спросил Джордж.
- Мне уже давно пора бы ехать, и все же - да, с удовольствием взгляну, как вы тут живете. - Хиббард улыбнулся. - Эти горгульи на камине чертовски зловещие бесенята, верно? Но смешные.
- Я все думаю, можно ли доверить вам одну тайну. Вероятно, можно. Вы ведь состоите в клубе фарфорщиков, не так ли?
- Состою.
- И, наверно, в других обществах, где не принято рассказывать о том, что в них происходит?
- Конечно.
- Хотите быть посвященным в тайну, которую будем знать только мы с вами?
- Если вы во мне уверены. Я умею хранить тайны, но вы-то об этом не можете знать.
- Инстинктом угадываю, - сказал Джордж Локвуд. Он подошел к входной двери в кабинет и повернул в замке ключ. - Теперь возьмитесь рукой за вторую фигурку справа.
- Вторую справа, - повторил Хиббард.
- Поверните ее так, как поворачивают дверную ручку.
- Очень легко поворачивается. Что дальше?
- Дальше - ничего, если вы не толкнете фигурку.