Итак, если после горна кто-то не встал, можно:
1. Громко прокричать: "Па-адъем!!"
2. Пощекотать голую пятку.
3. Содрать одеяло.
Если это не помогло,
последовательно извлеките из-под спящего подушку, простыню, матрас; обрызгайте его водой и вернитесь к п. первому.
Отсопевшись после затраченных усилий, Кира и Ленка поняли, что усилия эти принесли плоды. Наблюдая за шевелением мальчишек (чтобы не позволить им задремать по новой), они "добрым тихим словом" помянули Терминатора, как всегда, свалившего самое тяжелое на женские плечи. И тут Кира с ужасом заметила, что двое еще спят.
— Симрик и Кахновский, ну как же… — ядовито протянула Ленка. Поскольку здесь они с Кирой во мнении не сходились, то пять минут поспорили, что делу не помогло никак. Несмотря на вялые стоны: "А они спят… а нам идти… а чего нам нельзя, а им можно?", тридцать два юных мученика были выпихнуты на веранду для обувания. После этого неукротимая Кира взялась за дело. Она трясла спящих, поливала водой, дула в уши и даже два раза ущипнула. Она содрала с них одеяла (не просыпаясь, Даник с Симриком опять в них завернулись). Она пощелкала над ними фотоаппаратом. Она даже добилась кое-какого прогресса: Даник сел в постели, взглянул на нее недоуменно и немедленно шмякнулся назад.
Последовательно применив все четыре способа подымания спящих на ноги (плюс три дополнительных), взопрев от усилий и разозлясь, Кира почти признала свое поражение.
— Заболели, — она пощупала вполне здоровые лбы.
— Или издеваются, — хмыкнула Ленка.
Ну да, чтобы так «издеваться», нужно иметь немалую выдержку: Кира вполне способна была поднять и мертвого. А Симрик только проныл со сна: "Не обнимайте меня. Я не люблю, когда меня чужие обнимают…" Разве ж выдашь такое в здравом уме и твердой памяти?
— Мазать ходили, — ощупав сырой низ брюк и обувь спящих, сделала вывод Елена Тимофеевна. — И этот ходил.
Последнее относилось к мирно храпящему у себя Терминатору.
Кира, и без того уже находившаяся на грани закипания, пересекла эту грань.
… Кира пнула в терминаторскую дверь каблуком. Веранда загудела.
— Тихо, мы погибнем под обломками!
Кира обратила к Ленке разгневанное красное лицо:
— А мне плевать!
— Тут дети!
Полуодетые, сонные по случаю утра и нежелания идти на зарядку дети начали с интересом прислушиваться.
— Тоже плевать! Плевать ему на нас и на детей! Нет, я ему устрою.
И она стукнула в дверь вторым каблуком.
— Мальчики, мальчики, на зарядку! — заголосила Ленка педагогическим голосом. Когда она начинала так говорить, с ней было лучше не спорить. Едва последнее чадо, наступая на шнурки, было выдворено из корпуса и дверь надежно перекрыта шваброй, Ленка вступила в сражение. Методично стуча по двери вожатской рукояткой одного из Кириных мечей, она взывала:
— Игорек, подлый трус! Выходи!
Терминатор не выходил.
Кира обеими ладонями вытерла вспотевшее лицо:
— Он должен. Нет, он просто обязан! Мы его для этого брали!
— Могли и не брать, — сипло отозвался из терминаторской Игорек.
— Игорь Леонидович! Я вам официально заявляю! Я вас на дуэль вызову!
— А я не приду!
— Ну тогда… тогда!.. Что тогда?! — сердито спросила у Ленки Кира.
— Тогда мы ему характеристику не подпишем.
Двери растворились. Сонный и небритый, одетый в мятую пижаму Игорь Леонидович стоял на пороге, по-совиному лыпая глазами.
— Права такого не имеете.
— Не-ет! Я покажу ему мои права!
— Ой, — Ленка, задетая вихрем, в который обратилась Кира, повернулась вокруг собственной оси. Кира была милейшей девушкой — до определенного предела, а потом — Елена Тимофеевна прекрасно это знала — потом становилось страшно.
Она сунула Терминатору в руки чьи-то мокрые кроссовки:
— Беги!!
Этот истошный вопль подействовал лучше иных понуканий. Игорек с чужими кроссовками скрылся за корпусом. Он бежал в мужской туалет. Где можно надежнее укрыться от женщины?
— Кира, — сказала Ленка медовым голосом. — Кирочка…
Валькирия стояла на пороге с отлакированным дрыном, любовно обточенным на концах. Что-то этот дрын Ленке напоминал, только вот в процессе защиты Терминатора она не могла уловить, что.
— Кира, может, они уже проснулись?
— А?
Кира хлопнула длинными ресницами, словно сама просыпаясь, и кинулась в палату.
Даник сидел на кровати и тер распухшие глаза:
— Кир Дмитриевна? А что… вы пофехтовать, да?
— Я тебя убью, — сказала Кира и разрыдалась.
— Знаешь, я ее узнал, — Максим почесал затылок, делая вид, что читает план работы оздоровительного лагеря «Чайка», вывешенный перед столовой. — Только вот не знаю, говорить или нет.