Невысокий, на фоне парочки, круглолицый и подвижный, как шарик ртути, Саляев - в расстегнутом мундире на голое тело и с Наганом в руках. На голове - выпрошенная у Томы косынка. Сильно смахивает на мелкого чина из ГИБДД, утомленного дорожным беспределом и скрывшегося от житейской суеты большой дороги в зарослях травы у обочины. Начальник! Хозяйским жестом нахлобучивает на потного Эстета каску.
- Сынок! Когда послужишь, с моё - ты тоже будешь ходить летом без шинели! - отнимает у бедолаги флягу, мощно глотает.
Шумно выдыхает, занюхивает обшлагом. Восхищенно крутит головой, но флягу не отдает, озирается, фокусирует глаза - Э! Да тут
- полный беспредел! - ну и артист! Что он забыл в армии?
В кадре - вид сверху. На свет появляется огромная плотницкая рулетка (явно выпрошенная у боцмана, и когда только успели?).
Ринат замеряет "длину тормозного пути", от поддельной кучи "гэ", до борозды в мятой траве, радостно бормоча под нос:
- Слон, говоришь? Тогда, почему на ногах подковы? Эко занесло-то как, живность на повороте... Ау, разгильдяи, кто первый назовет марку транспортного средства? А кто не назовет - наряд вне очереди!
- Лошадь! - гудит Балбес... - Девочка.
- Рыжая! - изрекает Эстет...
- Обоснуйте! - Саляев делает глоток, смачно закусывая пучком
черемши (клянусь - во фляге вода!).
- Вот! - Варнаков показывает на лужу, окаймляющую кучу, - У жеребца то же самое было бы не здесь!
- И вот! - Эстет тычет клок шкуры, как бы снятый с острого сучка (глупость, натяжка, но, уже снято!).
- Молотки! - радуется Саляев, - А мальчик при девочке был? Кто не скажет - два наряда вне очереди!
- Да! - хором ответствуют испытуемые, тыча руками в сторону висящей на кустах бурятской шапки.
- О це бриль! - под Папондопулу из "Свадьбы в Малиновке" сипит Саляев, - Как раз мой размерчик!
Очень жизненно и ни слова правды. Шапку бы бурят никогда не бросил - плохая примета. Лошади - не подкованы. А народу этот стеб - нравится... Озверели? Да ничуть! Просто поменялась восприятие жизни. Как на фронте...
Доказать? Ещё эпизод фильма. На этот раз документально точный. Своими глазами с борта наблюдал.
Боцман, который отныне и пожизненно - "Экселенц". Четко "погоняло" прилипло. "Бабье слово - как банный лист!" С шумом тянет в себя воздух, озирая мгновенно изменившийся пейзаж. Мятую луговину и тела убитых на ней. Бледен... Шарит по карманам, отыскивая там не существующий, оставшийся в прошлой жизни "мобильник"...
- Влипли! В милицию бы надо сообщить, - мирные рефлексы, из совсем недавней, размеренной жизни.
- Звони! - добродушный Саляев протягивает ему армейскую рацию, -Заодно - и в "скорую помощь"!
- Э-э-э, - машинально поискав клавиатуру набора, боцман возвращает средство связи владельцу, - Эх!
- Раздумал звонить? - деланно удивляется хохмач, - Ну ты, Константин Никифорович и лют! - резко поворачивается к собеседнику спиной и делает несколько "добивающих" выстрелов. Распростертые в траве тела, в бурятской одежде, картинно дрыгают руками и ногами, изображая свою безвременную кончину.
Начало - чистая правда. Елена ручной камерой репортаж снимала. Дальше - беспардонная "фентези". Герои добровольцы не побрезговали, ради прикола, напялить бурятские тряпки, и побарахтаться в них на лужайке. Хотя из одежонок торчали не по местному длинные руки-ноги. Тома им, за эпидемиологическую расхлябанность, уже вставила... А орал тогда Ринат, не страшась Гаагского трибунала, совершенно другое:
- Раненых - добить! Трупы - раздеть догола и обыскать! Лошадей -ободрать! Время пошло! - сами сравните, кино и правду
жизни. Тушки, между прочим, сначала сфотографировали нагишом, а после ещё и обезглавили. Для надежности. И с лошадок шкуры спустили, едва ли не быстрее, чем с их хозяев... Ловкачи.
Экономика средневековой войны! Бой закончен, но отдыха нет -трофеи ж пропадают. Мясо, шкуры, вещи. Хабар сразу надо собрать, обработать, не дать ему потеряться или испортиться. Май месяц на дворе! Тепло.
Кстати, эпизод, для атмосферности, не желаете? Вполне правдивый? Предельно честный? Сам снимал.
- Дед, почему ты их фашистами назвал? - отцы командиры, самые опытные мясники, в четыре руки, разделывают вертикально висящую тушу. На заднем плане личный состав дерет шкуру со следующей по очереди лошаденки. Сортирует трофеи. Тщательно, по швам, обыскивает снятую с бурятов одежду. Пыхает фотовспышка. Мы, тут, и за милицию, и за паталогоанатомов, и за душеприказчиков... Обстановка к беседе, гм... располагает, -Дикари, они и в Африке - дикари. Зверство-то, по-моему, в пределах допусков. Не?
- Фашисты... - Константин Никифорович отвлекся от кровавой работы. Точит ножи... Это надо делать каждые пять минут...
Рядком, на старой тряпице, по номерам, разложены бруски и сам инструмент. Окунув чистовой, графитовый брусок, в миску с водой, боцман волнообразными движениями направляет лезвие... -Фашизм - название "смысла жизни". Фашисты, кстати, мил человек
- получше наших демократов. Просто бандюги. Если решили убить -сразу говорят. Честно. "Мы вас всех убиваем, за то, что вы -недочеловеки". Признаки, различия такие-то. Ясные. Здесь и сейчас фашисты - буряты. Но, если бы их не случилось - были бы фашистами тунгусы. А для них всех, враги - мы! Кто не похож на своих - не человек. Люди - только они.
- Странно, а почему тунгусы не сразу фашисты, а только после бурятов? - Саляев, раздетый до трусов, крутит на подвесе
тушу, вгрызаясь в неё клинком. Толстые пласты парной конины, то и дело, отрываются и звонко шлепаются вниз, на подстеленный кусок брезента. Меня приставили фотографировать процедуру и думать над её ускорением. М-мдя... Семь мертвых коней - это, грубо, три тонны мяса и костей. За краткие часы их надо качественно обработать, не отвлекая слишком много народа от занятий... Съемка ориентиров, взятие образцов, разведка подходов -тоже святое. Плюс охрана. В голову пока ничего дельного не пришло.
- Про Дерсу Узала, писателя Арсеньева, книжку читал? Там, старый тунгус, все живое, "другой люди" называл. Одушевлял
природу. Смекаешь? Для него, и бурундук, и тигр, 'другой', но всё же - "люди"... Их можно убить только на еду. Попросив прощения... Для развлечения, ни в коем случае, - боцман протягивает раздельщику отточенный клинок и принимает в работу затупившийся, - А эта шпана, - жест в сторону, где, рядом с барахлом, двумя кучками лежат убитые, - резвилась. Развлекались чужими муками, чужой смертью.
- На войне, как на войне, - коренастый и узкоглазый, Саляев, явно огорчен бесславной кончиной юных всадников. Не, наверно, ему лошадей жалко. Или степная кровь татарина почувствовала родственные души? - Фига они, в наглую, прямо на бойцов, галопом поперли? Видели же, что мы не местные... И безоружные...
- Дурак ты, Ринат - боцман внезапно легко разгибается, в полный рост, - Они не воевали, они ж "место зачищали".
Айнзатцкоманда, проводила "окончательное решение тунгусского вопроса". Нас, тоже хотели... "немного эршлоссен", - кривится, словно от горечи, смачно сплевывает, в кучку отбросов, - Тут не война - чистый геноцид. Можешь такое понять? "Резать всех прочих, что бы очистить землю для своих потомков"
- Как американских индейцев, что ли? - господи, штампы пропаганды продолжают работать. Если где геноцид, то в нем виноваты
проклятые империалисты и их пособники. Нацисты, фашисты, расисты... не мы.
- Как коренных жителей, - боцман, похоже, читал со мною одинаковые книжки. Ну, естественно, мы ж почти ровесники... О далеких материках, о первобытных народах. - Интересно, бурчит он себе под нос, - а эти, лешаки, чего подставились? Сидели бы
себе в лесу... Буряты, рыбу не едят... и не ловят. Чащи боятся...
- С голоду они из леса вылезли, - неожиданно меняет тему Саляев. Вы сами гляньте - там, ребята, их рядком положили. Сущие дистрофики! - мысль неожиданная. Рассмотреть тунгусов у меня возможности не было. Незадачливых рыболовов собрали ещё с утра.
И накрыли, в тени, собственным жалким барахлишком.
- Тогда ясно! - оживляется боцман - Их специально подловили... Потому, кони свежие... и нет следов боя. Знали, что с
голодухи и отчаяния, тунгусы сами к речке полезут. Даже не мешали им стойбище ставить. И после, так делать будут, уже наши, русские... Сначала - голодом морить, а потом, на ловах - дубьем... Думаешь, они сами собой, на Байкале, дочиста повывелись?
- Чего? - Ринат, в удивлении, бросает кромсать конину.
- Таво! - передразнивает его боцман, - Знай и люби родной край! Начали геноцидить тунгусов буряты, продолжили казаки. Ясак