Мои нынешние ощущения были не из самых лучших: мерзость и даже некоторая злость… Я сидел на краю командирского люка и в чрезвычайном неудовольствии ёжился от утреннего мороза… Поскольку разогретое после энергичной пробежки тело уже остыло и стало постепенно зябнуть… Но я по-прежнему сидел, то есть старательно отогревал отсыревшую подушку, к тому же и сплющенную до тонкого неприличия… Процесс теплопередачи шёл слабовато… Приходилось ёрзать… И в следствии данных факторов моё раздражение становилось всё больше и больше…
Однако я злился и нервничал не только из-за этих бытовых неудобств, к которым уже начинаешь привыкать… Ведь прошло целых десять минут с того самого Часа «Икс»… Когда наша броня должна была отправиться в Моздок, чтобы сопроводить до безопасного места три бригадных Урала… Которые по-прежнему стояли на своих местах у штаба батальона и их водители даже не запустили двигатели для прогрева. Ибо сейчас в эти Уралы в спешном и вороватом порядке загружалось железо, «раздобытое» где-то в Чечне…
В прошлый раз, когда я со своей разведгруппой сопровождал бригадные Уралы, наши ВДСники вывезли с собой не одну тонну стального швеллера, уголка и арматуры для строительства своего воздушно-десантного комплекса. Стало быть для служебного пользования… А теперь аналогичное железо, но уже в меньших количествах, предназначалось для бытовых нужд семейки Бочковских…
Я зло смотрел на тощую и долговязую фигуру РМОшного прапора, который и осуществлял эту операцию по загрузке в своих личных интересах… И от его негромких возгласов да лязганья железа я раздражался ещё сильнее… Два года назад его папашка- полковник Бочковскый вот так же «осчастливил» по части пиломатериалов Владикавказское военное училище, хоть и расформированное, но всё ещё богатое добром… Дачу, видите ли, он строит… А нынче и сынок дорвался до сладкого…
Конечно можно было попытаться воспротивиться осуществлению такого военного преступления, как мародёрство… Ведь на блокпостах могут «докопаться» до этого железного груза, который перевозиться без каких-либо документов… Но в кабине первого Урала сидел старший колонны в звании майора, согласившийся «подсобить» бедолаге-прапору… Поэтому вся ответственность за груз теперь возлагалась именно на него… А я являлся лишь командиром группы сопровождения, предназначенной для охраны как автоколонны, так и вывозимого имущества от незаконного посягательства вооружённых чеченских «бандитов»…
«Что делается? А-а?.. Всё возвращается на круги своя…» — раздосадовано думал я, отслеживая взглядом процесс пособничества и подельничества…
Уже начинался рассвет… А мы всё ещё торчали перед шлагбаумом… Заскрипела и громко захлопнулась входная дверь штаба… Кто-то вышел на крыльцо, закурил сигарету и медленно направился к погрузочной команде… Через пять минут эта же тёмная фигура в полумраке приблизилась к моему бронетранспортёру… И голос я узнал моментально…
— О-о-о!.. И когда же мы пойдём Казань брать?
Я отреагировал уже привычной фразой…
— О-о-о!.. Прапорщик Кацнельгоген! — в той же радостно-идиотской тональности громко отвечал я. — Или как вас сегодня звать?! Вечно путаюсь в ваших фамилиях!.. Напомните, пожалуйста!.. Кацнельсон?.. Или просто Кац?
Я сидел на броне и мой командный голос разносился очень далеко… Но как и прежде мой собеседник подошел поближе… Его рослая фигура с очень уж пышными усами находилась чуть пониже меня и я со смехом смотрел на уже знакомую мне реакцию… Этот бравый прапорщик из бригадной Роты Могучих Обезьян хоть и занимался постоянным воспитанием необученных питомцев-водителей из автомобильного взвода, но всей своей неугомонной душой рвался в славное донское казачество… Выбрав из двух конкурирующих друг с другом Всевеликих Войск самое ему подходящее, он быстренько записался в казаки и за пару лет дослужился у них до звания «есаул», что вообще-то соответствовало воинскому званию полковника… Но в нашей бригаде он оставался всё тем же прапором из роты материального обеспечения…
Несмотря на эту несправедливость, он страшно гордился своим молниеносным взлётом по карьерной лестнице и при каждом удобном случае пускался в озабоченные рассуждения о насущных проблемах российского казачества… И всякий раз при встрече со мной прапорщик пытался самоутвердиться, старательно намекая мне на моё татарское происхождение… А также на то, что столицу Казанского ханства будто бы захватили именно казаки… Хотя данное событие произошло почти задолго до появления казачьих отрядов… Но я не собирался учить истории этого вконец заматеревшего прапора… Как достойный представитель Башкирского Казачьего Войска я хоть и в грубоватой форме, но зато прямо и откровенно указывал ему на его «местечко»… Из которого он и появился… Моя тактика приносила ощутимые результаты… Поскольку бил я в самое что ни на есть яблочко… И прапорщик приходил в неописуемое неистовство… Как и сейчас…
— Моя фамилия звучит так! — со свирепым выражением он стал декламировать медленно и по слогам. — Пра-пор-щик Кац-цыл-ло… Слышали?
При этом он спросонок допустил маленькую неточность, которой я не преминул воспользоваться… Надо же совершенствоваться!..
— Ой! — искренне «изумился» я. — А я-то думал, что слово «прапорщик» означает всего-то навсего воинское звание! Что-то среднее между сержантами и офицерами… А это оказывается ваша фамилия! Я извиняюсь, товарищ Кацнельблюм!..
Командир автовзвода упрямо мотнул головой в яростном возмущении и громко процедил сквозь зубы…
— Моя фамилия — Кац-цил-ло! — поправил он свою же недавнюю ошибку. — Повторяю для нерусских: Кацылло!
— Ну, вы сначала сами определитесь с русским произношением своей собственной «хвамилии»! — насмешливо возразил ему я. — А то у вас столько вариантов!.. То Кацылло… То Кац- цылло!.. То Кацнельгоген… Верните себе старую фамилию… То есть Кац… И будете одним и тем же Кацем… А то ходите тут и голову людям морочите!.. Ну… Прапорщик Кац! Это же звучит!..
Но мои дельные советы были для него, как об стенку горох… И упрямый РМОшник опять стал гнуть свою старую линию поведения…
— Я являюсь казачьим есаулом! — гордо произнёс он, выпятив вперёд свою широкую грудь и заодно расправив в стороны длинные усищи. — И это мы вашу Казань взяли!
— Кто это «мы»? — небрежно поинтересовался я. — Кацнельсоны да Кац… нельштейны? Даже язык можно уже сломать!..
— Мы — это казаки! — с тем же апломбом заявил прапор. — Донские и кубанские, запорожские… И все остальные…
Мне уже порядком поднадоела эта пустопорожняя болтовня… Я тяжело вздохнул, но продолжил расставлять достоверные факты по своим местам…
— Прапорщику Кацу не мешало бы поучить историю… Хотя бы на старости лет… И узнать, что крепость Казань осадили войска русского царя Ивана Грозного!.. И было это в тысяча пятьсот каком-то году! И в тот период все ваши однофамильцы проживали на Западенщине да в Польше… И к русским войскам они не имели никакого отношения! Понимаете? Никакого… Царь — русский! Зовут его Иваном Третьим… И даже прозвище у него соответствующее — Грозный! А вы куда лезете?
— А вот и имеем! — с устрашающим видом произнёс прапорщик. — Да ещё какое! Мы вместе с ним…
— Чего-чего? — я даже раскрытую ладонь приложил к уху. — Что «мы вместе»… Да он в каком-то литовском городке насильно окрестил всех местных евреев, загнав их копьями в воду! За что они и возненавидели его! А вы тут!.. «Вместе!» Учите историю!..
— Зато мы вашу Казань штурмом взяли! — продолжал талдычить своё командир автовзвода. — Захватили ведь! И потом вы сами сдались…
— Ещё раз повторяю для прапорщиков Кацнельсонов! — перебил его я, так и не дав ему договорить. — Крепость Казань была осаждена… Понимаете? То есть находилась в осаде! А подкупленные приезжие купцы ночью напали на стражу у ворот! Перебили часовых и отворили ворота! А снаружи уже поджидали войска Ивана Грозного… Так и захватили казанцев врасплох… И не было никакого штурма… А тем более сдачи в плен…
Наступила тишина… Мы оба выдохлись… И устали молоть языками… На этом наши исторические дебаты временно завершились… Настало военное перемирие… До следующей случайной встречи… А пока до этой «схватки» было далеко… И мы вполне мирно принялись обсуждать текущие дела…
— Ты чего тут? — спросил я.
Слово «околачиваешься» мне не удалось высказать… Перебили…
— Да молодых водителей вчера привёз! — пояснил прапор. — Сорок человек…
— Ого! Рота матобеспечения будет гулять сегодня!
Моя добродушная ирония была вполне ему понятна…
— А как же! Водителей-то страсть как не хватает! — ответил командир автовзвода, пыхтя сигаретным дымом. — Столько машин простаивает…
— А про водителей БТРов ничего не слышно? — спросил я о самой главной головной боли Иваныча. — А то у нас в роте всего один водила-контрактник остался…
— Не знаю! — закашлялся бравый «казачий есаул». — Их же в специальной учебке готовят… Оттуда и привезут всю партию…
— А обратно тебе когда? Поехали с нами… — предложил я.
— Не-ет… — отказался прапор. — Мне эти машины уже во как достали! Я лучше завтра на самолёте полечу…
Внезапно на первом Урале запустили двигатель и включили фары дальнего света… Это означало только одно — загрузка «народного чеченского добра» закончилась очень успешно и теперь можно было трогаться в путь…
— По местам! — громко скомандовал я, пробуждая своим криком прикорнувших внутри БТРа бойцов. — Бычков! Проверь своих!..
Мы пожали друг другу руки и «прапор-есаул» зашагал к штабу, где он остановился на постой. На крыльце Кацылло задержался…
— Ну, ты готовься! — донесся его громкий голос. — Казань-то брать надо!
— Сначала определитесь со своей фамилией! — так же истошно отвечал я. — Кац! Или как-то ещё… И по гусски научитесь разговаривать… «Бгать»…
Но РМОшный хитрован предпочёл сделать вид, что он совершенно ничего не слышал… Ни моих пожеланий насчёт фамилии, ни подначки по поводу его картавости… И исчез внутри штабного здания…
Уралы спешно прогревали двигатели. Я ещё раз оглядел свои два бронетранспортёра. На второй броне, которая должна была идти замыкающей, старшим являлся сержант Бычков. Я проверил радиосвязь с ним… После чего и скомандовал водителю «Вперёд»…
Уже давно наступил рассвет и движение на дорогах стало очень интенсивным… У центрального Контрольно-Пропускного Пункта, через который выезжала и въезжала практически вся колёсно-гусеничная техника Ханкалинского гарнизона, мы потеряли около получаса… В ожидании своей очереди на выезд… Здесь несли временную комендантскую службу десантники из Новороссийской дивизии. Причём очень грамотно и ответственно. Солдаты в голубых беретах тщательно досматривали выезжающие автомобили, невзирая ни на их принадлежность, ни на всякие звания пассажиров. А въезжающий автотранспорт подвергался ещё более бдительной проверке…
Настала и наша очередь… Мы подъехали поближе и к моему БТРу подошёл дежурный по КПП.
— Приказ командующего группировкой! Досматриваем всю технику! — привычно прокричал старший наряда.
Но я протянул крепкому прапорщику-дежурному свой спецпропуск… Он внимательно прочитал два раза, после чего посмотрел на меня…
— Спецназ? — коротко спросил он.
— Аксайская бригада! — подтвердил я. — В Моздок на сопровождение…
— Проезжайте! — скомандовал десантный прапорщик и отозвал своих подчинённых от «наших» Уралов. — Отходим… Пропускай!
— Есть! — бодро ответил солдат в голубом берете и поднял вверх шлагбаум.
— Спасибо! — прокричал я десантному братству и мой бронетранспортёр осторожно проехал под шлагбаумом, а затем и по разбитому мосту.
Далее наше путешествие проходило без особых приключений. Колонна выбралась из городских окраин и помчалась уже привычным маршрутом. Лишь на подъезде к месту того «дорожно-транспортного происшествия» я попросил водителя сбавить скорость и приблизиться к правой обочине… Хоть БТРы и были вновь арендованы у второй роты, но экипажи в них сидели уже другие… И потому они ни о чём не знали…
Отдельно стоящее дерево продолжало находиться у подножия откоса… Правда его ствол был сильно повреждён в том месте, куда в него и врезалась многострадальная «шестёрка»… Как и следовало того ожидать, самой автомашины с транзитными номерами здесь не наблюдалось… Но тянущийся от дерева по низинке след гусеничного трактора отчётливо свидетельствовал о том, что злосчастную «страдалицу» всё же эвакуировали… И скорей всего доставили до пункта назначения… На медленном гусеничном ходу…
На чечено-административной границе милицейский прапор с поста ДПС очень долго читал наш спецпропуск. И старательно разглядывал под полиэтиленовой плёнкой печать. Уж очень ему чего-то хотелось… Я уже сталкивался с таким «поведением» блюстителей дорожного правопорядка, когда они под различными предлогами затягивают проверку документов или же досмотр автотранспорта… С одной-единственной целью — «выморозить» то, что им нужно… Или хоть что-нибудь…
— Подпись какая-то непонятная… — ворчливо говорил милиционер. — Не разобрать… Пошли на пост… Там и посмотрим…
Но такие фокусы со мной не проходили… Ни капли солярки, ни одной банки тушёнки…
— Ты мне лучше свою фамилию скажи! — простодушно предложил ему я, продолжая сидеть на месте командира. — Я сейчас по радиостанции свяжусь со своим командованием в Ханкале… А вам потом сюда позвонят менты-начальники… И объяснят кто такой генерал Тихомиров…
Моя замаскированная угроза подействовала… И ГАИшный прапорщик вернул мне документ, позволяющий нашей автоколонне беспрепятственно проезжать через любые блокпосты и милицейские кордоны. Генерал-майор Тихомиров являлся командующим всей Группировкой российских войск в Чеченской Республике… А тем более он был из Министерства Внутренних Дел… И спорить с ним какому-то прапору было совсем не с руки… Даже с шаловливо-блуждающей улыбочкой… Поэтому ГАИшник не стал выделываться дальше… А пошёл обратно…
Воспользовавшись этой вынужденной задержкой, я спрыгнул на землю и с долгожданной радостью стал «поливать» дорожную обочину… Внезапно из-за брони вновь появился настырный ГАИшник…
— Слюш-шай… Падари мне, пожалуйста, одну гранату! — произнёс он, перекрывая своим голосом все посторонние шумы.
Я хоть и вздрогнул от неожиданности, но от приятного занятия так и не оторвался:
— Щас…
Обрадованный прапор принялся ждать… А журчание продолжалось… Он терпеливо переминался с ноги на ногу… А я всё любовался окружающими пейзажами… Но в мире нет ничего вечного… Когда я заправил своё многослойное обмундирование, дорожный стражник повторил свою просьбу… Но уже потише, немногословно… И будучи полностью уверен в положительном исходе… Но не тут-то было… Ведь командиром я являлся рачительным… И с хорошей памятью…
— Зачем тебе граната?
— Ну… Как же… Нужна… — промямлил опешивший мент. — Пригодится!..
Он пребывал в растерянности… Ведь всего несколько минут назад я сказал ему заветное слово «Щас…» И вот «эти военные» теперь поступают самым коварным образом… Или обманным…
— Вот поезжай в Чечню! — посоветовал я, взбираясь по подножке на броню. — Там этих гранат!.. Видимо-невидимо!.. В карманах у боевиков… У них и спрашивай!..
Прапорщик милиции окончательно разочаровался в российской армии… Он обречённо махнул рукой и поплёлся через дорогу в свою железобетонную будку…
А я уже скомандовал водителю «Вперёд»… Бронетранспортёр уже набрал крейсерскую скорость, но моё скрытое возмущение продолжало бурлить…
«Ишь ты! Нашёл дурачка-простофилю! Я тебе гранатку подарю, а ты на меня сразу же заявление накатаешь? В прокуратуру… Военный продал тебе боеприпасы… Угрожал… А он и согласился… Хрен вам!.. Отсосите-ка, не нагибаясь!.. Водички из-под краника… Ишь…»
Я уже был наслышан о такой вот, заранее подготовленной провокации… Когда у простодушного «брата-военного» серенькие людишки просят что-то подарить… Как правило, из безномерных боеприпасов… Чтобы всё выглядело более злодейски… Да с преднамеренным умыслом… И по условному свистку выскакивают «честнейшие опера да прокуроры», случайно прогуливавшиеся в близлежащих кустиках… И зарабатывают себе повышения по службе, да звездочки дополнительные… И незадачливому «просителю», глядишь, что-то и перепадёт… А у военного «лопуха-ротозея» тут же начинается совсем другая жизнь… Друзья в полосочку, да и небо в мелкую клеточку…
«А прежняя… Блестящая военная карьера и сослуживцы… Жена-красавица да детишки-лапушки… Всё летит коту под хвост… И вся жизнь поломана навсегда!.. И всё ведь из-за чрезмерной нашей доверчивости…»
За размышлениями и дорога пронеслась быстрее. На окраине Моздока мы прощально посигналили с обочины… И Уралы помчались дальше… В город Ростов на-Дону… А мы поехали на Моздокский военный аэродром… На этот раз практически никаких приключений на нашу долю так и не выпало… Не было ни скользких перекрёстков и поворотов зигзагом… Ни начальника оперативной зоны и разудалого замполита-ВеВешника…
«Только зазря нагрудник снимал… Да костяшки разминал…»
От междугороднего переговорного пункта, где вся группа наболталась вволю, мы подъехали к продуктовому магазину… И про лётно-техническую столовую мы с Бычковым даже не вспоминали… Ведь у нас имелся на ужин и сухой паёк, и дополнительное питание.
На следующее утро два наших бронетранспортёра покатили обратно… На Малом Перевале я связался по радио с дежурным по ЦБУ…
— Будьте повнимательнее! — предупредил меня «нордический» голос в наушниках. — Сегодня на рассвете снайпер завалил насмерть часового… На входе в роту матобеспечения…
— Понял! — ответил я и оглянулся назад.
Погодные условия были отвратительные… Моросил противный мелкий дождь со снежной крупой… Хотя по ту сторону малого хребта всё было вполне приемлемым… Я предупредил сержанта о возможной опасности… И мы остались сидеть снаружи… У своих правых передних люков… Бойцы же сидели внутри брони… Но поочерёдно вылезали то из правого, то из левого задних люков… Чтобы посменно, по полчаса вести наблюдение по сторонам…
До батальона мы добрались без происшествий… Дежурный по Центру Боевого Управления майор Отто выслушал мой доклад о прибытии с сопровождения. Затем подозвал меня поближе к столу.
— Вот тебе избирательные бюллетени! Проголосуй за кого хочешь. Выбери и поставь галочку в квадратике. И Бюллетени в урну опусти… Хорошо? А потом я тебе денежку дам.
Лично я предпочёл бы поменять эти моменты местами… Сначала зарплата, а уж потом выборы в ГосДуму… Но дежурного да ещё и по фамилии Отто было очень трудно переубедить… Практически невозможно. Стойкий нордический характер сказывался даже здесь…
— Ну, и кого из них выбрать? — возмущённо спросил я, развернув четырёхстраничный бюллетень. — Да этих партий тут как собак приблудных!
— А ты… Вот какая понравится, такую и отметь. — порекомендовал дежурный по ЦБУ, являвшийся при этом и председателем местной избирательной комиссии. — Мне нельзя тебе кого-то конкретного указывать. Сам решай…
Я долго мучался, читая весь перечень политических партий… Всего-то несколько десятков… Да на четырёх страницах… А затем выбрал название позаковыристей и поставил «Галочку» в пустом квадратике напротив. После этого я добросовестно показал свою личную отметку чересчур уж дотошному майору Отто и только после этого он отдал мне мою зарплату за ноябрь месяц.
— Пересчитай сразу. — сказал Михалыч. — Там на бумажке сумма написана.
Это дело я люблю… Считать да пересчитывать… Мои пальцы быстро пропустили поочерёдно все купюры. Суммы совпали… Как в наличности, так и на небольшой сопроводительной записке с моей фамилией. Я сложил денежные банкноты в одну пачку, а затем постучал ею по столешнице, чтобы расползшиеся купюры легли аккуратнее.
За этим занятием меня и застал старший лейтенант Гарин, появившийся в комнате с заспанным лицом. Но он сразу же смекнул в чём дело… Ведь по телевизору так много говорили о всевозможных подкупах избирателей…
— Маратыч! За кого голосовал? — живо поинтересовался он у меня и даже потянулся к моему бюллетеню. — Покажь!
— Да на! Смотри! — я продемонстрировал ему свою отметку напротив названия замудрённой партии. — Видишь?
— Ага! — моментально проснувшись, ответил Засада. — Татарский конгресс! Понял тебя! А деньги кто даёт?
В этот момент я уже направился к деревянному ящику, обтянутому красной материей. И на ходу указал денежной пачкой в сторону майора Отто…
— Вон! Михалыч!
Старший лейтенант Гарин тут же бросил свой загоревшийся взгляд на председателя избирательной комиссии:
— Володя! Это правда?
— Конечно! — ответил самый честный майор нашего батальона. — Алик сначала отметку в бюллетене сделал. А потом и деньги получил. Сам же видишь…
Он говорил очень серьёзно… Но весёлые бесенята в его глазах уже прыгали и вовсю строили Засаде свои плутовские рожицы… Поэтому… Чтобы не сорвать намечающуюся потеху… Майор Отто опустил голову к своим бумагам и даже прикрыл лоб ладонью… Со слегка дрожащими пальцами…
Но Засада всего этого уже не замечал… Алчный огонёк халявы уже разгорелся до немыслимых размеров…
— Алик! Погоди! Не опускай! Их тут так много!.. — почти закричал он, держа наспех развёрнутый бюллетень. — Этих твоих татарских конгрессов! Я название не запомнил толком!
— Да ладно тебе! — отвечал я самым беспечным тоном. — Их там всего два или три!
— Подожди! — завопил мне Стасюга. — Не бросай!
А я почти уже опустил сложенный бюллетень в урну… Но после такого вопля Засады успел отреагировать, то есть прижать пальцем бумагу за один уголок… Как говорится, играть так играть…
— Давай быстрей! Стас! — в отчаянии позвал я его. — Держу одним пальцем!
Ведь в левой руке у меня до сих пор находилась внушительная пачка купюр самого мелкого номинала… Наиболее убедительное и предельно лучшее доказательство для старшего лейтенанта Гарина…
— Бегу-у!
В три стремительных прыжка Стас оказался около меня… Затем аккуратно подхватил мой бюллетень за торчащий наружу уголок и выудил его обратно…
— О-ох… — Облегчённо вздохнул Засада. — Алик! Ты меня чуть было не разорил… Совсем малость оставалось…
— Ну, конечно! — возразил ему я. — По миру пустил!.. С сумой да клюкой…
— Ну… Ладно! Я пошутил. — отмахнулся Гарин. — Не мешай! Я сейчас занят.
Он уселся за стол и даже засопел, целиком и полностью отдавшись столь важному процессу… Выбору политической партии… И всё же Стасюга попутно решил кое-что уточнить…
— А может кто больше даёт! А-а?.. Михалыч!.. Ты не в курсе?
Старший лейтенант Гарин уже и не оборачивался к майору Отто… Но председатель местного избиркома сделал над собой огромнейшее усилие и ответил Стасу затвердевшим тоном…
— Та!.. У Алика… Больше всех!
Я переглянулся с пока ещё стойким майором и вновь закусил изнутри щёку…
— Давай быстрей! Стас!
— Ну, всё! — произнёс слегка раздражённо старлей Гарин. — Всё! Забирай свою бумажку!
Возможно его задело то, что я столь бесцеремонно прервал любимейшее занятие Станислава Анатольевича… Поэтому он и слегка так разозлился… Но тут и мне следовало проявить свой горделивый характер. Ведь Стасюга обозвал мой личный бюллетень словом «бумажка».
— Ах, ты — засранец неблагодарный! — запричитал я в большом негодовании. — Я тут тебе помог столько деньжищ получить на халяву! А ты?! Михалыч! Не давай ему ни копейки!
Но Стас меня уже не слушал… Он ловко закинул в урну свой сложенный вдоль бюллетень… И с чувством огромного… И наконец-то выполненного гражданского долга зашагал к майору Отто. Который предусмотрительно закрылся полностью развернутой газетой.
Я опустил в урну свой избирательный документ и закричал вдогонку… Столь неблагодарной личности…
— Михалыч! У него галочка не в том квадратике поставлена! Он же тебе её не показал! Не давай ему ничего! Слышишь?!..
А старший лейтенант Гарин уже стоял перед столом дежурного по ЦБУ… Как перед окошечком начальника финансовой службы… Разве что пальчиком не постукивал в нетерпении…
— Михалыч! Я пришёл! — бодрым и уверенным тоном заявил Стас. — Только ты мне такими мелкими не давай… Хорошо?
Я остановился на полпути к выходу… Ибо мне и так всё было отлично видно и слышно… И я, ну, никак не мог пропустить самой что ни на есть драматической развязки… По сравнению с которой… Шекспир со своим Гамлетом могут отдыхать…
— Миха-алыч… Я уже здесь!
И она настала… Кульминация!.. Как оглушительный гром среди ясного неба… После еле слышного шороха упавшей на стол газеты и противного скрипа под откинувшимся на спинку кресла дежурным.
— Стас! Не дам я тебе ничего! — признался майор Отто, честно глядя Гарину в глаза.
После чего Михалыч облегчённо вздохнул и даже рассмеялся… Самым наглючим смехом… Но у Стаса и внезапный столбняк, и стремительный анализ мгновенно изменившейся обстановки слились в одно целое… Так что его шок продлился секунд двадцать. Не больше…
— Ну, Володя! — с самым ошарашенным видом заговорил Засада. — Ты же меня знаешь! Я эту галочку поставил точно так же… Как у Маратыча… Если не веришь… Я сейчас её достану… Она сверху!
В нарастающем отчаянии Гарин и в самом деле повернулся к избирательной урне, готовый голыми руками распотрошить её целиком и полностью. А это уже было нарушением закона о выборах. Чего никак не мог допустить майор Отто и как дежурный по нашему ЦБУ, и как соответствующее должностное лицо общероссийского избирательного процесса.
— Нет! — отчеканил председатель избирательной комиссии. — Не дам! И урну — не трожь!
Ничего ещё непонимающий старший лейтенант Гарин стал откровенно злиться… И на несгибаемо стойкий нордический характер… И на меня лично… А на мой негромкий смех тем паче…
— Мужики! Вы что? Сговорились что ли? — Стас переводил свой рассерженный взгляд с меня на Отто и обратно. — Я же всё сделал правильно! Где мне показали, там я и отметку поставил… Напротив татарского конгресса! Вы чего?
Тут майору Отто стало по-настоящему жалко своего штабного собрата и он раскрыл перед ним все военные карты.
— Стас! Я ему зарплату отдал. Это мы пошутили…
— Какие шутки, Володя? — разгневался Гарин. — Вчера же днём зарплату выдавали! Отдай! Мне! Мои! Деньги!
При его последних словах… Да ещё и произнесённых с запредельной требовательностью… Тут я не выдержал и громко рассмеялся… Пришлось сесть на лавку.
— Алик вчера утром в Моздок уехал! Нашу колонну сопровождать. — объяснял Отто. — И только что вернулся…
— А где его нагрудник? — весьма резонно поинтересовался «так и не подкупленный избиратель». — А оружие?
Всё это добро уже унесли в роту мои подчинённые… Но я продолжал изображать саму невинность…
— Кто был в Моздоке? Я был в Моздоке? Когда?
Тут рассердился уже майор Отто:
— Алик! Хватит издеваться! Покажи ему бумажку, где было написано… Сколько тебе начислено.
Но эту записочку от начфина я уже куда-то подевал… А пачка денег всё ещё фигурировала в моей руке… Назойливо… И слишком уж наглядно…
И Стас прямо не сводил с неё своих алчных глаз…
— Мужики! Ну, действительно… Хватит издеваться! Отдайте деньги и разойдёмся!
Поскольку Гарин обращался уже к нам обоим… Да ещё и с просьбой отдать ему деньги… Я быстро спрятал свою пачку во внутренний карман… К самому пистолету ПСС… Если что… Отобьюсь…
Но майор Отто стал ещё стойче и нордич… Короче говоря, сердитее…
— Алик! Скажи ему! А то он мне тут все уши прожужжит… Или отгрызёт…
Я честно-пречестно посмотрел в глаза дежурного… И тут… Как назло… Дёрнулось моё левое веко…
— Всё понятно! — произнёс Гарин всерьёз разобиженным тоном. — Он тебе уже подмигивает! Как Распутин с бутылки водки!
Майор Отто промолчал, но взглянул на меня… «Аки голодный лев»…
— Стас! Это у меня уже нервный тик! От твоей…
Говорил я искренне… Но мне, разумеется, не поверили…
— Ну, ладно-ладно, Михалыч… — грустно заявил Стасюга. — Я это запомню… Земля-то круглая…
Может быть Засада уже вознамерился в следующие выборы занять кресло председателя и уж тогда-то отыграться на нас обоих… Или же что-то ещё задумал… Его горе было таким безграничным… Что и мне стало немного не по себе… И записочка от начфина объявилась в моём кармане…
— Вот… Читай… Фома неверующий…
Старший лейтенант Гарин хоть и ознакомился с начислением разных сумм моей зарплаты… Но недоверчивую мину на своём личике всё-таки сохранил…
— Дай-ка мне их пересчитать!
— Ага! Разбежался! Ха-ха-ха… Тебе сейчас только дай…
— Ха-ха-ха! Ал-лик… Иди! В свою… Роту!
— Смеёмся, да?!.. Эх, Михалыч… Михалыч!
— Ха-ха-ха! Иду… Уже иду!
— Что «Ха-ха»!? Зато я отсюда никуда не уйду! Вот сейчас подопру изнутри дверь… Вот этим столом! И пока…
— Стас, ты что?!.. Белены объелся?
— Ну, белены или нет… А вот так и сделаю! Алик, отойди от двери!
— Старший лейтенант Гарин! Я как старший по званию…
— А я вот так всё и расскажу комбату! Как вы тут мои денежки… Раздербанили! Всё скажу…
— Ох-хо-хо…
— Вот тогда тебе и будет «О-хо-хо!»
Тут в помещение вошло трое прапорщиков, при виде которых старший лейтенант Гарин, отпустив конец лавки, прекратил свои попытки забаррикадироваться… Перестав смеяться майор Отто тут-же воспрял своим нордическим духом и стал заниматься выдачей очередных бюллетеней.
— Ну!
Этот неопределённо-враждебный возглас издал никто иной, как Стас Гарин. Он какое-то время молча простоял в сторонке, хищно наблюдая и за майором Отто, и за мной… Но более всего за тремя товарищами прапорщиками. Которые как ни в чём не бывало изучали только что полученные бюллетени… Именно в этот момент и прозвучало его магическое «Ну!».
— Мужики! Там есть та…
— Стас! — неожиданно громко рявкнул товарищ майор. — Не мешай людям!
Гарин тут-же замолчал, продолжая смотреть на всех нас: то на Отто, то на меня, то на ни о чём не подозревающих прапоров. Которые уже начали смущаться от столь повышенного к себе внимания и какой-то непонятной ситуации в помещении штаба.
Однако ничего сверхестесственного тут не произошло. Трое прапоров поставили свои отметки в облюбованных квадратиках, после чего все бюллетени были опущены в урну. Бес-плат-но!
Когда все три прапорщика поочерёдно вышли, Стасюга приуныл и даже затосковал. А я устало вздохнул и взглянул на майора Отто.
— Ну, я пойду!?
— Иди-иди! Я всё равно всем расскажу!.. Как вы и этих бедных прапоров…
Но мне уже надоело держаться за ноющий от смеха живот… Да и скулы уже болели… Поэтому моим достойнейшим ответом Засаде было стойкое молчание. И я быстро попрощался с самым доблестным дежурным по ЦБУ… После чего бодро потопал в свою первую роту…
По дороге боли в животе понемногу прекратились… И в наш вагончик я вошёл жизнерадостным и весёлым…
— Всем! Всем! Всем!.. Слушайте последние новости из нашего ЦБУ!
Вместе с офицерами мы опять посмеялись над случайно возникшей комедией со Стасом в главной роли… Ведь такое не часто случалось…
Затем всё успокоилось и я спросил об утреннем происшествии.
— Откуда этот снайпер стрелял? Там же у них крыльцо не просматривается! Из зарослей что ль?
— А-а-а… — недовольно скривился Пуданов. — Эта РМО…
И тут-то выяснилось самое неприятное… Никакого чеченского снайпера не было и в помине. Часовой на входе в казарму роты материального обеспечения сам пустил пулю себе под подбородок…
Устал солдат служить… И не дождался своего дембеля… А оставалось ему чуть меньше года… Жалко было бедолагу…
Этого солдата действительно было жаль.
Существует мнение, что молодые люди могут наложить на себя руки по нескольким причинам: несчастная любовь, конфликт с родителями, затянувшиеся неудачи в карьере и острый душевный кризис… Все они являются результатом неспособности запутавшегося в мыслях человека переосмыслить и переоценить сложившуюся вокруг него жизненную ситуацию… Ведь порой достаточно всего лишь одного шага, чтобы выскочить из этого проклятого замкнутого круга. Чтобы своим решительным поступком спасти и сохранить себя живым и невредимым! Ведь ужасающе безвыходная жизненная ситуация только кажется такой страшно безвыходной… Самое главное — это решиться и всё-таки сделать этот первый шаг к освобождению!
И варианты начала преодоления душевного кризиса могут быть самыми разнообразными… Разорвать на мелкие кусочки фотографию любимой девушки-предательницы, чтобы затем спустить «её» в унитаз… Уехать из опостылевшего родительского дома хоть на край света, чтобы противоборствующие стороны получили долгоиграющую возможность всё обдумать заново… Бросить к чертям собачьим до смерти надоевшую работу, которая уже не приносит ни моральной радости, ни материального достатка… А в случае запутанности души и мыслей… Полностью сменить окружающую обстановку и весь образ жизни!.. Например, уехать в совершенно незнакомый город и начать там новую жизнь с нуля… Но имея при этом в карманах весь свой начальный капитал в наличности…
Ведь самое главное — это найти в себе смелость для этого шага из «заколдованного» якобы круга… Чтобы не сжигать «собственноручно» свою же душу излишне накрученными страданиями-переживаниями и не усугубляя тем самым имеющуюся депрессию… А вот после первого решительного шага к освобождению обязательно найдутся силы и для второго… А затем и третьего… И непременно придёт время, когда оглянувшись назад… Покажутся очень нелепыми и даже смешными все те моменты, которые раньше виделись до ужаса трагичными и пугающе безвыходными… Но все они теперь остались в прошлом…
А вот солдатик из роты материального обеспечения… Если он хотел своей смертью «поразить» воображение любимой девушки, то… Это лишь даст ей возможность бравировать перед подружками и повышать свой рейтинг перед другими кавалерами. А ведь родительское горе по погибшему сыну окажется в миллионы раз страшнее и дольше…
Если застрелившийся водитель хотел таким вот образом «подсобить» родственникам в виде военной страховки… Бывает и такое… То денежная компенсация за гибель не покроет даже расходов на погребение и поминки… Не говоря уж о памятнике и оградке…
А если же он хотел «досадить» своим самоубийством старослужащим… То его смерть спишут на проклятых боевиков… Очень просто и даже обыденно… Мало ли здесь погибших?!..
«Ведь так оно и вышло… Выстрел вражеского снайпера… И всё тут!»
В том случае, когда солдату всё стало невмоготу… И война, и дембеля, и служба армейская… И даже командиры…
«Уж лучше бы он положил аккуратно свой автомат с патронами на крыльцо… Да и пошёл налегке прямиком в военную прокуратуру! Мол, избивают-издеваются… Посмотрите на мои синяки-побои… Доводят меня до самоубийства, если меня не переведёте в другую часть, то я сбегу… А перед этим всех дембелей перестреляю!.. Может быть эта страшилка и поможет. Хотя… Если возвратят обратно и будут бить опять, то следует обращаться в прокуратуру повыше… А то и к самому командующему!.. Уж он-то поможет обязательно!.. Потом конечно вздрючат и Васькина, и командира роты матобеспечения… Да и комбату влетело бы… Э-Э-Эх… Бы!.. Вот именно, что «бы»! Если бы солдат обратился к военным прокурорам или к командованию повыше… То и был бы он живой… Да невредимый…»
После обеда в нашу канцелярию внезапно впорхнула очень даже привлекательная особа из числа штабных красавиц…
— А нет ли у вас ещё печенья? — с самым беззаботным видом поинтересовалась она, глядя попеременно то на Пуданова, то на лейтенанта Михаила. — Если есть… То я куплю…
В ответ на столь необычную просьбу командир роты лишь крякнул… После чего быстренько проглотил свой язык. В его персональном подземном бункере, «тайно» оборудованном под личной каптёркой, сейчас находилось два больших картонных ящика с сухпайком… К тому же установленных на военные табуреты, что должно было повысить степень их безопасности от вездесущих мышей… А тут… Видать, утечка информации произошла капитальная…
Несмотря ни на что, майор Пуданов решил биться до последнего… Лишь бы не вскрывать всё ещё непочатые коробки сухого пайка в поисках ржаных галет… Именуемых в нашем обиходе военным печеньем… Даже за деньги!.. Армейскую тайну, да ещё и продовольственную, следовало беречь изо всех сил… Ведь другой такой закуски у нас теперь долго не будет… Недели полторы… Или две…
К моему появлению в вагончике энергичненькая штабс-мадмуазель уже «припёрла» упирающегося Иваныча к самой стенке и продолжала его пытать своими требованиями продать-подарить-предоставить-пожертвовать… Ротный оборонялся стойко, но в поддержке уже нуждался… Однако молодой лейтенант Михаил ещё был крайне несведущ в вопросах деликатного обхождения с военными дамочками и потому принимать огонь на себя никак не желал…
А тут… На их счастье… В канцелярию вернулся командир первой группы… То бишь я. И сразу же был атакован…
— Да я же всё печенье отдал! — слегка оторопев, возмутился я. — Сколько дали денег, на все и купил… Столько и отдал…
— Неужели совсем ничего не осталось? — засомневалась особа из вышестоящего света.
Но она уже почувствовала всю бесплодность своих усилий… А моё твёрдое «Нет!» разочаровало её окончательно и бесповоротно… Прощебетав вполголоса сконфуженные извинения и даже «до свидания», военная красавица улетучилась в обратном направлении… Оставив после себя лишь слабый аромат женских духов… Который развеялся также быстро…
— Ох, блин… — сетовал Пуданов. — А я уж подумал, что они уже пронюхали про наш сухпай! Сейчас разведка пришла… А потом и проверка… Да и ты тоже хорош!.. Нет бы меня предупредить… Ведь чуть не загрызла… И откуда они таких напористых берут?
Я выслушал его ворчливое неудовольствие… Устроился поудобней на кровати, укрылся бушлатом поплотнее из-за лёгкого озноба… И только потом отмел все обвинения от себя подальше…
— Да кто же знал, что местные мадамы подымут такой ажиотаж из-за какого-то печенья! Две делопроизводительницы вчера попросили меня купить в Моздоке им печенья к чаю и даже денег заранее дали. Но простого печенья в магазине не было и я взял другое, с шоколадно-сливочной прослойкой. А оно же подороже будет… И они сегодня утром, когда я им покупку отдавал, возмущаться начали… Мол, почему печенья так мало?.. Еле объяснил им что к чему…
Я уже устал разговаривать… Поскольку ощущал себя не совсем уж хорошо…
Но ротный уже проанализировал ход дальнейших событий в штабном закулисье…
— Стало быть в обед красотки из строевой части уселись пить чай с шоколадным печеньем. Распробовали его, а затем угостили своих соседок из продовольственной и вещевой служб… Тем понравилось… Вот поэтому конкурентки к нам и прибежали…
— Чуть было до инфаркта не довели… — «подпел» командиру подразделения юный лейтенант.
— Это кого же?.. — с лёгким подозрением Иваныч покосился на своего взрослеющего подчинённого.
— Ну… Меня, например… — деловито доложил смышлёный малый Михаил. — А кого же ещё?..
— А-а-а… — успокоенным тоном проворчал Пуданов. — Каждому своё… Кому-то в Чечне на войну ходить… А кому-то здесь же панику поднимать… Из-за печенья с шоколадной прослойкой… И на хрена их тут держат? Только работать мешают…
Я уже не слушал их разговоров и пытался подремать да согреться… Но мне не дали… Острая необходимость военной службы заставила меня подняться и отправиться сначала в комнату хранения оружия, а затем в автопарк…
«Будь он неладен… С его большущими лужами, непроходимой грязью и ржавеющим под открытым небом бронированным железом…»
К вечеру я свалился с сильнейшей простудой… Несколько часов пребывания на сильном ветру да под моросящим дождём со снегом явно не пошли на пользу моему здоровью…
Что ж… Бывает на войне и такое…