В спецназе нужно крепкое здоровье
В спецназе не бывает ведь больных
Спецназовцы чтут главное условье:
Все делятся на мёртвых и живых
— Что-о-о?!.. Бо-о-ле-е-еш-шь?!.. Та-ак те-е-бе-е и-и на-а-до-о-о!
Я с большим-пребольшим трудом воспринимал всё происходящее вокруг меня… Болезнь скрутила меня основательно. Всю ночь я страдал от сильнейшего жара… Так что всё моё тело даже сейчас продолжало болеть и ныть… Кости и суставы ломило… Кашель гулкий… А тут… Новая напасть!
— Ага-а-а… — послышалось вновь…
Я уже узнал торжествующую «вражину»… Ведь это мог быть только он…
— Стас! — еле-еле произнёс я. — Пош-шёл… Вон!
Своего голоса я даже не узнал… Приятственная мелодичность исчезла напрочь… И вместо неё появилась грубая охриплость… И боль при каждом слове…
— Ну… Вот… Начинается! — отреагировал Засада быстро и подошёл поближе. — Я тут проведать решил больного товарища! Узнать чего надо. Может таблеток каких…
Тут мне стало ещё хуже. На мой ослабший организм напал безудержный смех… После вчерашнего… Но это вынужденное веселье отзывалось нестерпимой болью в каждой моей клеточке… Под конец я зашёлся глубоким и харкающим кашлем, буквально выворачивающем мои внутренности… Затем я сплюнул набежавшую мокроту в уже не пустую консервную банку… И осторожно возвратил её под кровать…
— Чего? — хрипло спросил я и откинулся на подушку.
Сейчас мне стало гораздо легче… По сравнению с только что закончившимся приступом смеха и кашля… Я накрылся поплотнее одеялом и устало закрыл глаза.
— Чего-чего… — проворчал Гарин. — Может лекарства какие нужны?!
— Отравить?!
Но моя невольная ирония была им воспринята слишком уж серьёзно. И даже с обидой…
— Да, ну, тебя! — искренним тоном завозмущался мой боевой товарищ. — Я к нему как к человеку пришёл! А он…
Почему-то мне стало стыдно и неловко… Наверное…
— Болею я! — стал оправдываться я. — Не видишь?
— Да вижу… — признался Засада. Ладно! Зайду я к доктору нашему в санчасть! Может какие-нибудь таблетки даст…
А вот это была уже настоящая помощь друга. Но кое-что подсказать ему совсем не мешало…
— Скажи… Температура высокая… И кашляю очень сильно…
Этими фразами я высказался уже вслед уходящему Гарину… Дверь захлопнулась и в вагончике стало тихо… Снаружи тоже было спокойно… Как я понял, в нашем подразделении сейчас находился лишь наряд по роте…
«В общем, военная красота и армейский уют!»
На часах было уже одиннадцать десять… Ещё в восемь утра я сообщил Пуданову о том, что не смогу пойти ни на завтрак, ни на развод на занятия… Иваныч воспринял эту данность вполне нормально…
— Отлёживайся… На разводе отмажу тебя[28]… Может бойца отправить за харчем?
— Не надо… — ответил я. — Не хочу…
На занятия с моей группой ушёл лейтенант Винокуров… Вместе с Бычковым, как я надеялся, он сможет организовать и провести тренировку на должном уровне… Так оно и получилось…
Обед я тоже проигнорировал… А затем появился старший лейтенант Гарин и сразу высыпал мне на кровать целый ворох лекарств.
— Вот тебе таблеточки «От кашля». — стал перечислять он названия медикаментов. — Это аспирин… Анальгин… Цитрамон… И… Всё! По две упаковки…
— Спасибо…
Я взял бумажную «упаковку» старого, ещё советского образца… Когда склеивались два листочка, а в пустых гнёздах между ними ютились вроде бы полезные таблетки… И изготовлены они оказались в тот самый застойный период… Ещё при дедушке Брежневе… Соответственно… Срок годности у этих «медикаментов» заканчивался в этом месяце… То есть в декабре… Но уже по четвертому а то и пятому кругу…
Огорчать Стаса такими мелочами я не стал. А ещё раз поблагодарил за помощь…
— А антибиотиков у него нету? — спросил я на всякий случай. — Мне это не поможет… Слабоватые…
— За антибиотики я его уже пытал… — со вздохом сообщил Засада. — Говорит, что нету… Не присылают ему. А ты эти таблетки глотай! По три штуки… Может полегчает… Или сам сходил бы…
Но этот вариант явно не подходил…
— А он не сможет прийти? — тяжело дыша, спросил я. — А то я не могу…
— Да он говорит, что больных у него много. — с досадой пояснил мне Засада. — Я уже просил… Если время будет свободное, то обещался подойти…
Медпункт батальона располагался совсем неподалёку… Метрах в ста от нашего вагончика… Позади нашей линии палаток… И пройти туда можно было по проходу между первой и третьей ротами…
— Может придёт… — вздохнул я, искренне надеясь на милосердных медбратьев.
— Может… — подтвердил Стас, но без всякой уверенности в голосе. — Ну… Ладно…
Он направился было к выходу, но проходя мимо стола остановился и начал читать нашу ротную документацию. То есть недописанное писарем Корнюхиным расписание боевых занятий. Но ностальгия по лейтенантскому прошлому мучила его недолго. Гарин оторвался от любимого расписания писаря первой роты и о чём-то думал несколько минут… Отстранённо глядя в окно…
— Слышь, Алик!? — Стас неожиданно обернулся в мою сторону. — А чего это твои мещары не имеют своей автономии? Ну, или какого-нибудь территориального образования? У всех вроде бы есть…
Я слегка задумался… Но столь глобальный вопрос Стаса вызвал только два ответных слова.
— Сталин расстрелял. — Сказал я, еле ворочая языком.
— Всех мещар? — ужаснулся Гарин. — Да не может быть?
Я так и не понял… То ли он говорил искренне, то ли просто так… В следствии моего болезненного состояния мне сейчас было не до таких эмоциональных тонкостей.
— Делегацию! — кратко пояснил я. — Всех её делегатов и остальную мещарскую интеллигенцию. Больше трёх тысяч человек.
— А зачем это Сталину было нужно? — спросил Стас.
Вот теперь-то он говорил без всякого лукавства.
— Чтобы ему не мешали строить Советское государство! … Для автономии или республики требовались четыре фактора: местность проживания, национальная культура, какая-нибудь экономика и язык. А тут мещары в качестве своего места проживания назвали ему чуть ли не пол-России! Ну, и всё остальное…
— Понятно… — проворчал Засада и пошёл к двери. — Ну, ты давай!.. Выздоравливай! А я пока пойду.
Негромко хлопнув дверью, Гарин ушёл. Я же остался лежать на своей кровати, чтобы в упорной схватке всё-таки одолеть простудную хворобу. Конечно… Если бы не моё нынешнее болезненное состояние… То я бы порассказал Стасу чуток побольше.
Ведь когда в 20-ых годах создавались отдельные республики, которые словно по мановению дирижёрской палочки стали объединяться в могучий Советский Союз… То в Москву на приём к товарищу Сталину приехала и мещарская делегация. Она-то и попросила Иосифа Виссарионовича создать для мещар отдельную автономию или административно-территориальное образование. Ведь все народы Страны Советов были провозглашены братскими и полноправными…
«Вот и они… Решились!»
Первым же делом товарищ Сталин поинтересовался о местах проживания мещар. Делегаты вставали по очереди и называли свои местности, откуда они приехали. Как оказалось, мещаре испокон веков жили в Саратовской области и Пензенской, Горьковской и Ульяновской, в Татарской и Башкирской автономных республиках… А также на Рязанщине и в некоторых других центральных областях, даже в далёкой Сибири и, разумеется, в Советской Республике Немцев Поволжья… Увы… Но мещаре хоть и проживали компактно… Однако на территориях уже сформированных республик и областей. Это мудрому Вождю слегка не понравилось… Однако он сдержался и спросил о том, на каком же языке говорят мещаре?.. Тут делегация честно призналась, что разговаривают они на татарском языке. То есть практически на татарском…
Иосиф Виссарионович нахмурил брови и резонно заметил, что для разговаривающих на татарском языке в стране уже создана Татарская АССР. Да и перекраивать остальные области, которые только-только обозначились на советской карте… Как-то нерезонно! Великий Вождь, указав на эти обстоятельства, всерьёз задумался… Делегаты с ним спорить не стали. Тем более, что товарищ Сталин всё-таки пообещал подумать!.. Так мещарская делегация и уехала. Вся в ожидании справедливого разрешения их национального вопроса. Иосиф Виссарионович своё слово сдержал. Он подумал и принял решение. Спустя какое-то время все разъехавшиеся по своим местностям делегаты были арестованы и расстреляны. А вместе с ними и другие представители мещарской интеллигенции.
«И это ещё не считая тех, кто был раскулачен в 30-ых годах и сослан!»
Но тогда был конец 20-ых годов. Так под тяжёлый каток сталинских репрессий попало более трёх тысяч мещар. Причём, самых грамотных, образованных и просвещённых. И все они погибли!.. Чтобы не «морочили» людские головы: ни свои, ни другие, ни начальственные. Чтобы не баламутили светлые воды социалистического общества… Чтобы не мешали мудрому Вождю строить молодое советское государство.
«Вот так оно и повернулось…»
Тут мои мысли были прерваны очередным приступом жесточайшего кашля. Когда всё закончилось и мне стало чуть полегче… Если не считать ноющей боли за грудиной и в суставах. Тогда я всё-таки решился и проглотил сразу три таблетки…
«Этого якобы-аспирина!»
Потом я отважился принять одну таблетку анальгина. Искренне надеясь на своё дальнейшее выздоровление. Однако оно почему-то задерживалось. То есть положительного эффекта от принятых во-внутрь лекарств не было совершенно и абсолютно. Я тяжко повздыхал… И продолжил болеть.
А с появлением в вагончике майора Пуданова я передал принесённые мне лекарства в «Фонд первой роты». Причём, Александр Иваныч сразу же был мной предупреждён о просроченности медикаментов. Но командирское решение он принял очень даже мудрое…
— А мы отдадим их все Дубовскому. Там же в БТРах тоже должны быть аптечки! Наверное… — размышлял он вслух, укладывая упаковки в стол. — Может кто-то из бойцов заглотит… В качестве самоуспокоения, так сказать…
— Самовнушения! — подсказал я.
— Да какая на хрен разница? — засмеялся ротный. — Лишь бы им полегче стало!
На том наши мнения и сошлись! Действительно!.. Лишь бы эти таблеточки принесли хоть какую-то пользу.
В восемнадцать тридцать в ротной канцелярии открылось военно-полевое казино под интригующим названием «Чеченская шайтаночка». Наконец-то за много дней в одном месте собралось четверо игроков… Майор Пуданов, старлеи Тимофеев и Вовк, да Витя Олемской… Полученная позавчера «военная зряплата» самым натуральным образом прожигала их карманы… «Враждебно-загребущие» ручки командирских супружениц находились по-прежнему в Ростове и дотянуться до Ханкалы у них, ну, никак не получалось… А деньги-то жгли и жгли… И такое отчаянное положение требовало срочных и решительных мер противодействия…
Картёжные баталии начались буквально с ходу… Кто-то ещё снимал бушлат, а девственно чистый лист бумаги расчерчивался на четыре сектора… И уже раздавались участникам перевёрнутые лицом вниз короли да дамы, тузы и валеты…
Я то засыпал неспокойным сном… То просыпался от шума сражения… Часы попеременно показывали мне одиннадцать вечера, затем два часа ночи… Четыре утра… А битва не утихала…
«Беленькая» водичка текла по прежнему руслу, но тоненьким-претоненьким ручейком… Чтобы лишь подбадривать сражающихся, а не валить их с ног раньше времени… Сигаретный дым создавал густую завесу и лампочка под потолком лишь обозначала себя тусклым ореолом… Но карты всё так же смачно шлёпались плашмя о табурет… Со всего размаха, присущего только азарту ожесточённого боя…
Под воздействием сорокоградусного допинга картёжники даже и не думали уставать. Лишь иногда они всё же поднимались к источнику света, поскольку орлиное зрение сопутствовало уже не всем богатырям… Яростные схватки-споры возникали мгновенно, чтобы также быстро затихнуть…
К восьми часам утра я уже был готов самостоятельно отправиться в санчасть батальона. Молодые лейтенанты всю ночь проспавшие крепким здоровым сном, умчались к горячо полюбившемуся личному составу… На свежий воздух… Их заразительному примеру решил последовать и я… Чтобы любым способом добраться до военной медицины… Хоть на носилках, хоть на руках дневальных по роте… Но лишь бы выползти живым из самой гущи картёжной битвы…
Но меня уже опередили…
— Всё! Хватит! Пора на завтрак… И на развод…
Судя по недовольным интонациям в голосе майора Пуданова, он оказался в числе жестоко проигравшихся… И не один раз… Другие игроки тоже оказались очень уставшими и грустными… Зато игрок под кодовой кличкой «Вовчара» праздновал победу весело и торжествующе громко… Но недолго… Так сказать, вовремя опомнился сам…
— Мужики! Ну… В следующий раз вам повезёт… — обратился он к присутствующим. — Чего зря расстраиваться?!
Говорил победитель с великодушно-снисходительными интонациями… Однако и с некоторой виноватостью за свой, надо полагать, неоднократный выигрыш…
— Ладно-ладно… — ворчал Тимофеев, разыскивая повсюду свою куртку.
Витя Олемской уже облачился в военный бушлат, но вспомнив о чём-то, повернулся в мою сторону…
— Слышь, Алик! — беззлобно стал упрекать он меня. — Ну, зачем ты так со Стасом! Он же весь штаб замучил своими расспросами да жалобами! А Отто его уже на порог не пускает…
С большим трудом… Но мне удалось подавить в себе первые и последующие зачатки смеха… Больно же…
— Так… Получилось… — произнёс я сиплым тоном. — Случайно…
— Ни хрена себе «случайно» — ворчал Олемской. — Да все наши клерки Стаса послушали и сразу же к Михалычу помчались… «А где наша доля? Отдавай!».. Отто закрылся в своей каморке и не отзывался… Полдня к нему ломились… Барабанили…
— Это с выборами-то? — рассмеялся Иваныч. — Да он вчера уже приходил сюда… Даже лекарства принёс…
— О-о-о! — искренне удивился Тимофеев. — Или старые… Или понадкусанные… Или же отравить хотел Маратыча… Я ведь его знаю! Натуру хохляцкую…
А Николай-то Васильевич недаром носил столь знаменитые имя да отчество… Поскольку как лично сам, так и Старлей Гарин, да и старина Гоголь происходили из одних и тех же краёв… И Коля более, чем кто-либо другой, мог догадаться о многом…
Умудрённый вчерашним жизненным опытом майор Пуданов расхохотался ещё громче, но о просроченности медикаментов говорить не стал… Бедняге Гарину и так уже досталось…
— Алик! А ты что? Болеешь?
Наивный и беспечный вопрос Вовка меня застал практически врасплох… Я как-то уже свыкся со своим нездоровым положением… А посему очень даже искренне предполагал то, что и остальным присутствующим вполне заметно моё болезненное состояние… со вчерашнего же вечера находимся рядышком… А сейчас уже утро…
— Да как бы тебе сказать… Серёга! — всё тем же сиплым голосом ответил я.
— А давай-ка я тебя вылечу! — энергично предложил замполит. — Я же работал экстрасенсом и мануальщиком… Руками людей лечил…
— Это где же? — с широко раскрытыми глазами поинтересовался Пуданов, знавший о Вовчаре почти всё. — В узбекской армии что ли?
— Какая тебе разница где! — отмахнулся от него «целитель». — Помогало и всё! Давай! Переворачивайся на живот… И спину заголи!
Но я пребывал в растерянной задумчивости… И слушал высказывания да советы добрых людей…
— Боже мой! — схватился за голову Тимофеев! Что во второй роте творится! Зампотех босиком по снегу ходит! Порфирий Иванов… Самаркандский!.. А чирчикский замполит собрался людей руками лечить! Да что…
— Алик! — предостерегающе завопил Иваныч. — Да у них там всю жизнь лечились тёплыми коровьими «лепёшками»! Я же рядом служил — в Киргизии! Вот только…
И командиру первой роты не дали договорить! Вернее, продолжили вместо него…
— … Где он их брать будет? — озабоченно спросил Витя, открывая перед собой дверь. — Вон!.. Зима на дворе… Да и коров нету у нас!
Олемской основательно закрыл за собой дверь и в вагончике осталось лишь двое «добрых советчиков»…… Но они стояли далековато от меня, тогда как «знахарь» был у самой постели больного. И его доводы оказались погромче…
— Да это вы всю жизнь сушили коровьи «лепёшки», чтобы потом ими печки топить! — свирепо огрызался Вовк. — А сейчас только мешаете! Человек уже целые сутки болеет… Хоть бы чаю горячего принесли ему!
— Да я не хочу… — защищал я «добрых людей», но уже перевернувшись на живот и теперь медленно задирая вверх нательную рубаху.
— Тебе сейчас надо побольше горячего чая пить! — выговаривал мне «народный врач Узбекистана», как его только что окрестил Тимофеев. — А теперь руки по швам. Голова…
— Под мышку! — подсказал Иваныч.
— Саня! — не оборачиваясь, обратился к нему Вовк. — Вы мне только пять минут не мешайте! Ладно? А потом… Изгаляйтесь сколько влезет!
«Добрые люди» замолчали… выражений их лиц я не видел… Да и уже не интересовался этим. А лишь покорно лежал, уткнувшись лбом в матрас, и ожидал окончания лечебной процедуры…
Тем временем руки Вовка энергично растирали всю мою спину… То вдоль позвоночника… То поперёк… Лично я бы отдал большее предпочтение женским рукам, а тем паче девичьим ладошкам… Но за неимением таковых пришлось терпеть лапы старшего лейтенанта Вовка…
— Смотри! — обратился ко мне «экстрасенс-мануальщик». — Чувствуешь тепло?
Грубая физическая обработка моей спины закончилась. Вся её поверхность была энергично растёрта, а потому кожа, как говорится, «горела»… Но ведь Вовк работал именно своими же ладонями, и следовательно они тоже были основательно разогреты… А сейчас он водил ими вдоль моего позвоночника, не прикасаясь к коже спины… Но тепло от его рук исходило сильное… И это чувствовалось вполне явственно…
— Да! — подтвердил я. — Вот… Около лопаток… Теперь к шее пошли…
— Это хорошо! — очень глубокомысленно и многозначительно произнёс замполит-врачеватель. — А сейчас я буду работать по настоящему…
Я в этом деле не понимал абсолютно ничего… И терпеливо ждал… Пока Вовчара не прекратит водить своими руками вдоль моей спины, изредка встряхивая их в стороны… И вот спустя несколько минут оздоровительный сеанс был завершён… Наконец-то…
— Всё! — быстро сказал замполит. — Надевай рубаху и накройся одеялами. И ещё бушлат сверху… Побыстрее давай!
— Спасибо! — произнёс я.
И без его напоминаний мне очень хотелось как можно раньше оказаться под тёплыми одеялками… Но и военную куртку я тоже набросил поверх всего…
Пуданов с Тимофеевым дождались того момента, пока Вовк не наденет свой замполитовский бушлат… После чего спешно отправились уже на развод… Почти бегом… Ибо на завтрак они уже не успевали…
В наступившей долгожданной тишине я наконец-то уснул… В спокойной обстановке. Но через полчаса меня разбудил дневальный.
— Товарищ старшнант! Вот! Приказали вам отнести…
Солдат показал мне на многострадальный наш табурет… Теперь на нём красовались большая алюминиевая кружка с дымящимся чаем и открытая банка сгущёнки с военным бутербродом сверху.
Я не стал уточнять у дневального имени того, кто всё-таки решился меня подкормить… Потому что забыл про это… А когда боец ушёл, то было уже поздно…
Вечером моё лечение продолжилось. Но уже по другому методу… Очередными врачевателями теперь являлись офицеры-десантники… Рябой капитан и его молодой коллега — старлей вновь нагрянули к нам в гости… И сразу же предложили своё народное средство… Так сказать, эксклюзивный метод от ВДВ!
— Надо засыпать в водку побольше красного перца. Выпить её залпом. И пропотеть под одеялом! Проспаться! И к утру будешь как огурчик!
Времени на раздумья у меня имелось совсем немного. Ровно столько, чтобы боец сбегал до солдатской столовой и всё-таки принёс «нам» бумажный свёрточек с ядрёным красным порошочком…
К этому моменту уже была накрыта «поляна»… И на табурете, празднично застеленном свежей газетой, появилась первая бутылка в окружении нехитренькой такой закусочки… И моё чудодейственное снадобье было готово аккурат к первому «залпу».
— Главное — глаза закрыть и носом дышать! — учил меня десантный капитан. — И ни о чём не думать! Ну… Вперёд!
Я обречённо выдохнул и в несколько больших глотков осушил свою «мензурку». Адским огнём сперва вспыхнула гортань… Затем пищевод и уже затаившийся в испуге желудок… Через секунду из глаз сами собой проявились слёзы… Я сделал несколько глотательных движений, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, но всё было бесполезно…
— А теперь терпи! — капитан продолжал руководить лечебным процессом. — Накрывайся и потей!
Но я и так уже натянул одеяла до самого подбородка… И даже на голову положил свою офицерскую шапку… Чтобы отмучиться в первый и последний раз… Народное средство уже начинало действовать… Тепло стало медленно и уверенно распространяться во все стороны… От «горящего» желудка и по всем направлениям…
А командиры уже позабыли обо мне и вовсю обсуждали свои старые и нынешние проблемы да заботы…
— Не успели мы отойти от того случая с сержантом, который так неудачно катапультировался… — жаловался нам рябой капитан. — Так через неделю уже другое ЧеПе. Наш часовой ночью заметил костёр и на всякий пожарный случай выстрелил из подствольника. И знал же прекрасно, что там дорога… И боевики не такие идиоты, чтобы ночью разжигать открытый костёр и спокойненько греться под боком у российских войск! А это оказались военные водители из «Центроподвозовской» колонны. Им в кабинах, видите ли, холодно, да и пожрать надо приготовить… Короче, сидят они кружочком вокруг пламени… И прямо в костёр попадает эта ВОГовская граната! Которую наш часовой выпустил… Стрельнул на огонёк…
— А убитые есть? — интересуется Пуданов, видимо, уже догадавшись о какой автоколонне идёт речь.
— Слава Богу, нету… Но раненых полно! — с откровенной досадой рассказывает командир парашютно-десантной роты. — И ведь все свои рожи поближе к огню подставили! Вот и посекло их всех очень сильно! Самое, что хреновое, это то, что у многих глаза повыбивало! Один и то уже плохо! А если оба?!
— Да-а… — грустно вздыхает Иваныч. — А с часовым-то что?
— Вот сейчас и думаем… Наш генерал утром сказал, что его нужно представить к званию Героя за такую точность. Он же гранату за четыреста метров запульнул… Да ещё так метко!.. А за то, что своих же солдат поранил… Не знаем пока… Ждём бумажки из госпиталя… Какой ущерб здоровью и так далее…
— Ну, это он случайно попал прямо в костёр… — говорит лейтенант Михаил. — С таким открытым механическим прицелом не получается точно стрелять… Это же ГП-25!
— А вот у нашего брата-десантника всё может получиться! — на реплику Михаила возражает уже командир парашютно-десантного взвода. — Они у нас такие умельцы… И мастаки!
— Это та самая колонна «Центроподвоза». — говорю я из своих укрытий. — Которая в 166-ую бригаду заезжала… Помнишь, Саня?!.. Которую мы потом сопровождали…
— А я и хотел про это сказать. — поддакивает ротный. — Она же в каждом гарнизоне остановки делала по ночам. И по срокам всё совпадает…
Последовал второй «залп», после которого вспомнился сержант-неудачник.
— А он сейчас в госпитале на Северном. Смещение межпозвоночных дисков и трещины в позвонках… Лежит весь в гипсе… Прокуроры военные хотели меня за это дело подтянуть к какой-нибудь статье Уголовного Кодекса… Но у меня же есть ведомость о доведении мер безопасности за тот самый день! Ну, когда он катапультировался… Я её три раза прокурорам показывал… Думали наверное, что я её потеряю после первого допроса…
— Опроса… — поправил его старлей ВДВ. — Допрос — это уже при возбужденном уголовном деле!
— Один хрен! — заявил отчаянный капитан. — И во второй раз показал… И в третий… Но отдавать её им не стал! Чтоб они сами не заныкали куда-нибудь! Говорю им: «Ротная документация и всё тут! По официальному запросу отдам, а запросто так… Нет!» Только потом отстали… Спасибо бедному сержанту… Я же её задним числом написал… Все бойцы подписали за полчаса… А к нему пришлось отдельно ехать. Но молодцом оказался… Я ему объяснил для чего эта ведомость нужна. И он без разговоров подписался напротив своей фамилии. Посидели мы потом, поболтали… А он и говорит… Что сам же и виноват! Понимает, что скоро его на комиссию отправят… А всё равно в роту хочет вернуться…
— Куда ему теперь? — медленно произносит Пуданов. — Только домой…
— Я ему так конечно не сказал… — оживлённо рассказывает капитан. — Надо же поддержать его! Говорю ему… Подлечись и возвращайся! Возьмём контрактником! Парень-то толковый… Лишь бы здоровья ему хватило…
Дальнейшие их действия да рассуждения я уже слышал с затухающим сознанием… Водка с перцем повлияли очень уж сильно… И меня сморил сон…
Утром я почувствовал себя значительно лучше… Народное средство воздушно-десантных войск помогло более всего. Я даже смог дойти до медсанчасти…
Толчком к этому самоотверженному поступку послужили слова командира роты, вернувшегося с развода… В первый день моего заболевания он объяснил «любопытствующему» комбату, что командир группы действительно лежит в кровати с высокой температурой… И на следующий день ротный смог «отстоять» меня… Однако сегодня в майора Пуданова ударила слабая молния начальствующего гнева… Поскольку начмед честно доложил комбату о том, что старший лейтенант Зарипов к нему на приём не приходил… А следовательно за медицинской помощью не обращался. И старший лейтенант Гарин из своей природной скромности умолчал про свой личный поход за таблетками… Военный врач про это тоже позабыл… И майор Перебежкин пришёл к логически обоснованному мнению, что среди командного состава первой роты процветают симулянтские настроения… А командир подразделения не принимает абсолютно никаких мер… Вдобавок к чему ещё и занимается злостным укрывательством…
Вот и пришлось мне после рассказа Иваныча всё-таки подняться с кровати…
— Представляешь! — жаловался я ротному, подтягивая к себе одежду. — Восемь лет в армии и ни разу не болел! Даже обидно было… Особенно в учебке… А тут свалился с реальной простудой… И вот те на!..
— Ничего-ничего! — подбодрил Пуданов. — Может в санчасти тебе нормальные лекарства дадут!?
На свежем воздухе мне конечно было приятно… Но в процедурном отсеке медсанчасти пришлось прождать минут десять, пока полевая медицина доберётся и до меня. Гулкий мой кашель немного ускорил процесс… Наш военный доктор послушал моё дыхание и обклеил меня спереди да со спины широким перцовым пластырем…
— Бронхи простужены сильно. — сказал он уверенно. — Придётся походить с ними дней так с десять. Или две недели.
На этом оздоровление моего организма можно было считать законченным… Гаринские таблетки… Манипуляции Вовка… Красный коктейль из водки с перцем… Да перцовый согревающий пластырь… Всего-то и делов!..
А вот солдату Кяйсу не повезло. Он тоже простыл в тот же день, что и я. Но продолжал стойко переносить очередную военную трудность. И всё же болезнь его одолела. Через три дня… С высокой температурой солдата отправили в санчасть батальона. Однако наш доктор принял решение перевести Кяйса на стационарное лечение… То есть в госпиталь…
Поговаривали… Что там неплохо… Кормят получше и простыни белые…
И всё равно! В роте — гораздо приятнее!.. Мне!
То есть обосную перед вышестоящим командованием уважительную причину отсутствия в строю подчинённого.