Как известно, военный люд очень быстро обживается на любом новом месте… И мы не были каким-то особым исключением из этих правил. Нас уже не пугали чеченские холода, промозглые ветра с гор и промерзавшие к утру стенки палатки. Мы уже привыкли спать на деревянных ящиках, хоть и не всласть, питаться всухомятку и не всегда горячим… Да и шастать ночами по окружавшей нас местности нам уже не было в диковинку…
Но всё равно… В родной наш батальон тянуло, как говорится, со страшной силой… Война конечно войной, но иногда ведь хочется пожить в более-менее нормальных условиях!.. Пусть даже и на Ханкале!..
С самого раннего утра у нас начались преддорожные хлопоты… В кузов Урала загрузили все ящики с боеприпасами и прочее военное имущество… В самую последнюю очередь разобрали палатку, которую свернули конвертом и закинули в наш военный грузовик. Посреди опустевшего квадрата с дощатыми полами осталась стоять одна-одинёшенька печка-буржуйка, из круглого отверстия которой продолжал идти сизый дымок… Затем и эти остававшиеся угли с тлеющими головёшками высыпали на землю, после чего горячую чугунную «красавицу» разместили в самом углу у заднего борта… Места в кузове ещё имелось предостаточно…
— Так! Разбираем полы! — с весёлым и непринуждённым азартом приказал командир первой роты. — Пригодятся!..
Солдаты принялись выковыривать из земли длинные доски, а мы пошли на завтрак…
Есть пехотную овсянку не хотелось, поэтому я выпил крепкого чая и проглотил военный бутерброд с маслом. Сегодня на раздаче горячей пищи стоял тот худенький солдатик-поварёнок с застывшим взглядом и отрешённо-каменным лицом. Работал он как механическая кукла… Да и то, с надломленной внутри пружиной… За эту медлительную нерасторопность и наорал на него плюгавый начальник столовой… Но эффекта не было никакого… И сломанная нелюдью механическая кукла в белом фартуке и безусым мальчишеским лицом продолжала свои неторопливо-размеренные движения…
В очереди за порцией овсяной каши стояло всего четыре пехотных командира. И на мой взгляд, орать на раздатчика не следовало…
Лично я только поддержал его, если бы этот поварёнок без особых раздумий взял бы да и прирезал своим кухонным ножом истошно вопящего прапора… А затем и нагловато-смазливого дембеля-«конферансье»… Думаю, что и военные прокуроры его мурыжили бы не очень долго… Может быть и военный трибунал его полностью оправдал… Если бы у солдатика нашлось достаточно смелости сперва отомстить за себя и потом рассказать другим страшную правду…
Из столовой я вышел первым, не дожидаясь остальных… И меня теперь интересовало уже другое… На прежнем месте безмятежно возились щенки… Но только лишь два… Самого крупного не было… Я удовлетворённо хмыкнул и сразу же повеселел… После того разговора с Мирошником, я умышленно не напоминал снайперу о своей просьбе тире приказе… Хоть он и смотрел иногда на меня тревожно-испытующим взглядом, но я никак на это не реагировал… Мало ли вокруг солдат?!..
На обратном пути к палатке, то есть к нашей автобронетехнике командир роты в последний раз посмотрел на бензоэлектростанции и протяжно вздохнул…
— По ночам уже снятся… — пожаловался он. — Тарахтелки проклятые!.. А сделать ничего нельзя!..
— Надо было ночью Урал подогнать! — посочувствовал ему я. — И закинуть в кузов…
— Они же подключённые… — возразил мне Скрёхин. — По проводам пробегутся, когда света не станет. И сразу всё поймут…
— Тогда надо прямо сейчас! — искренне предложил я. — Уже светло и электричество никому не нужно! Закинем в БМПешки, в десантное отделение… И Аля-улю… Гони гусей!.. Не догонят!..
— Ты что! — рассмеялся Иваныч. Даже если мы через их блокпосты прорвёмся, они нас артиллерией накроют!.. У них же больше ничего хорошего нету, кроме этих электростанций!.. Они же удавятся от жадности…
— Ну, тогда… Хорошо, что хоть доски обратно не потребовали… — с обнадёживающими нотками сказал я. — Уже загрузили…
В чистом поле стояло две боевые машины пехоты, один Урал с наглухо зашнурованным тентом… И два больших армейских термоса с кашей в одном и чаем в другом… Это был прощальный солдатский завтрак…
Мы подождали около получаса, пока бойцы не поедят… Затем термоса закинули в Урал… И ротный объявил построение…
Группы выстроились в две шеренги… Я проверил своих разведчиков, а командир роты соответственно своих… Затем майор Пуданов торжественным тоном известил всех собравшихся о прекращении боевых действий на данном участке местности, после чего всё тот же командир нашего разведотряда провозгласил боевой приказ на совершение марша и скомандовал долгожданное «По машинам»…
Тем временем из разведроты вышли офицеры и прапорщики, чтобы проводить нас… Пока спецназовцы взбирались на броню, уезжающие командиры прощались с местными коллегами. Мы крепко пожимали им руки, невольно думая об одном и том же…
— Жалко начальника разведки! — со вздохом сказал капитан Скрёхин. — Такой мужик был классный!
С ним никто не спорил… Самым ярким напоминанием о погибшем майоре был его же охотничий нож, висевший теперь на поясе капитана Скрёхина… Однако… Этот острый клинок напоминал нам не только о своём бывшем хозяине — начальнике разведки… Но и, как оказалось, об их последней пьянке до трёх часов ночи… Как раз накануне сопровождения автоколонны «Центрподвоза»…
— «Да-а… Война очень уж жестокая штука… И пренебрежения к себе она не прощает…»
Наши разведчики уже расселись на броне… И ожидали дальнейших действий. Одному из своих дембелей ротный сделал замечание…
— Кравцов! Одень шлем на голову!
Для большей их безопасности мы приказали всем солдатам надеть на себя бронежилеты и стальные каски. При передвижении в составе колонны такая мера была вполне оправдана… Заложенные на обочине радиофугасы направленного действия, да и прицельные выстрелы издалека всё ещё оставались привычным явлением на чеченских дорогах…
— Да ладно, товарищ майор! — беспечно ответил дембель Кравцов. — Она же тяжелая!..
— Ты у меня сейчас в закрытом десанте поедешь! — пригрозил командир роты. — Слышишь?
— Ой, как страшно! Ха-ха-ха!.. — нагло расхохотался старослужащий.
От такой неадекватной выходки обуревшего дембеля я сразу же вспылил. До этого момента я считал Кравцова вполне нормальным и сдержанным солдатом, но теперь…
— А ну-ка…
Однако меня остановил ротный…
— Не надо! Приедем… Там и поговорим с ним!..
Я успокоился… Тем более рядом находились пехотные командиры… Хотя именно при них и следовало задрать этого вконец опухшего деда…
Но, услышав наши переговоры, Кравцов решил больше не искушать свою стариковскую участь, а потому очень быстро нахлобучил себе на голову шлем с красной звездой… На этом инцидент можно было считать почти исчерпанным… Однако решать было ротному…
Тут мой взгляд упал на снайпера Мирошника, который смотрел на меня прямо и безбоязненно. Я моментально вспомнил кое-что…
— Мирошник! Как дела? — с затаённым интересом спросил я.
— Всё нормально, товарищ старший лейтенант. — отвечал снайпер.
Голос его был очень даже бодр… Но всё же…
— Где? — продолжал интересоваться я.
— В десанте. — уверенно произнёс долговязый дембель и даже показал большим пальцем куда-то назад и вниз.
— Молодец! — с нескрываемым удовольствием сказал я и на этой приятной ноте наш диалог был закончен.
Если он не врёт, то самый крупный щенок из породы волкодавов сейчас должен находиться в десантном отделении моей боевой машины. Если солдат действительно не напускает тумана для того, чтобы мы подальше отъехали… Ведь не возвращаться же обратно из-за одного щеночка… Моё некоторое сомнение вызывало лишь то, что за всё утро я не слышал ни единого жалобного взвизгивания, или же скулящего писка, или же возбужденно-возмущенного тявканья… Но ведь для впечатлительного Мирошника слишком много поставлено на карту… Чтобы обманывать меня таким вот спокойным тоном…
Наконец-то прибежал из штаба старший лейтенант Гарин, которому край как приспичило попрощаться со всеми бригадными начальниками… В январе месяце он был откомандирован в штаб наступавшего Волгоградского корпуса и тогда сам генерал Рохлин представил Засаду к досрочному присвоению воинского звания… Так Гарин аж на полгода раньше всех нас получил старлея… Ну, и потому он полюбил общаться со штабами пехотных соединений… А вдруг что-то ещё удастся «выцыганить»…
— Всё! Комбриг сказал нам «Большое спасибо»! — порадовал нас Стасюга. — В батальоне нас уже ждут…
— Вперёд! — приказал командир роты и механик-водитель Краснов не заставил себя долго упрашивать…
Мы подняли вверх правые руки, окончательно прощаясь с пехотными соратниками, которые тоже помахали нам в ответ…
Без каких-либо происшествий мы миновали все три блокпоста и один длиннющий грохочущий мост, после чего наконец-то подъехали к перекрёстку…
— Смотри! — я глазами показал Пуданову влево. — Так и не убрал её…
Расстрелянная нами водовозка стояла на своём прежнем месте… Причём, отнюдь не в гордом одиночестве! У её кабины безбоязненно стояли два человека: тот самый водитель в зимнем камуфляже и какой-то гражданский тип в кожаной куртке. Они лишь мельком взглянули на нашу колонну, которая остановилась у главной дороги, пропуская встречный и попутный автотранспорт…
— Неплохо вы её! — улыбнулся Иваныч. — Сколько столяры вытекло…
— А то ж! — гордо ухмыльнулся я. — Надо было вообще её спалить! Если б я знал, что он её так и не уберёт!..
— Всё-таки надо было по ней выстрелить! — громко и с нескрываемым сожалением произнёс сидевший сбоку гранатомётчик Кяйс. — Такая хорошая картинка получилась бы…
— Ну, кто же знал! — как настоящий военный философ, изрёк я. — В следующий раз будем умнее… Я тебе обещаю… Ха-ха…
— У вас ещё всё впереди! — обнадёживающим тоном проворчал Иваныч и тоже рассмеялся. — Из-за вашей водовозки мы теперь надолго здесь застрянем…
Мы застряли. Утро было в самом разгаре и по автомагистрали густым потоком ехали гражданские автомобили… К тому же они были вынуждены притормаживать на перекрёстке и дальше двигаться на малой скорости… Чтобы осторожно пересечь разлившееся на дорожном покрытии топливо и масло… Да и замершая наполовину на проезжей части милицейская автомашина с цистерной тоже затрудняла проезд местного транспорта… И не было ни одного мало-мальски свободного и доступного интервала в длиннющей веренице машин, чтобы мы смогли вклиниться в этот нескончаемый поток…
— Товарищ старший лейтенант! — позвал меня молодой боец-растеряха. — Может я сбегаю за варежками?
— Что такое? — тут же обернулся на его вопрос рачительный хозяин первой роты. — Какие варежки?..
— Да он вчера тут под деревом меховые перчатки забыл… — с досадой пояснил я. — Но… Водила же стоит… Сразу догадается что к чему…
— Отставить варежки! — приказал Пуданов. — Спишем их на боевые потери…
Молодой солдат облегчённо вздохнул и уселся на своё место…
А автомобильная пробка не уменьшалась и не уменьшалась. Механик-водитель Краснов не выдержал такого издевательства со стороны местного вроде бы гражданского населения и подал свою тяжёлую боевую машину чуть вперёд… Затем ещё и ещё… Пока не перекрыл ближнюю полосу… Затем лихо развернулся на правой гусенице и медленно поехал в сторону города Грозный. Следом за нами пристроилась вторая наша броня, а за нею и Урал… В кузове грузовика сидело четверо дембелей из пудановской группы, которые должны были отслеживать ситуацию на дороге позади нас… Хотя, на мой взгляд, было бы правильнее разместить Урал между боевыми машинами пехоты… Чтобы не слышать истошных воплей Стасюги… Самым нахальным образом тычущего своим пальцем в пострадавшую водовозку… Его слов я не разобрал из-за рёва двигателя и лязганья гусениц… Но было видно, что Засада надрывается из последних сил, стараясь привлечь наше внимание…
«Сам ты… Ассенизатор…» — мысленно отвечал я ему, смутно догадываясь о смысле его криков.
Вот так вот… Мы и проехали этот злополучный перекрёсток… Можно сказать, вполне беспрепятственно… И почти удачно…
До Грозного мы тоже добрались без приключений, а там и до Ханкалы было рукой подать… Наконец-то впереди замаячил наш шлагбаум с полосатой будкой…
— Ого!.. — удивился ротный. — Всё начальство нас уже поджидает…
И в самом деле… За поднятым шлагбаумом стояла толпа военных… Но наши взгляды буквально притягивал светло-серый бушлат полковника Сухова… Его «Арктика» уже издалека семафорила всем нам о том, что начальство никогда не дремлет… И бдит постоянно…
— Это их засада по радио предупредил… Вот и высыпали все… Митинговать значит будем! — догадался я. — Как пить дать…
Я как в воду глядел… Командир батальона приказал остановиться и всем построиться… Через пять минут две наши группы, а также экипажи БМПешек, минёры, связисты и один водитель Урала построились напротив штаба.
Полковник Сухов поздравил всех нас с успешным выполнением поставленной боевой задачи и приказал командиру роты представить ему списки особо отличившихся для дальнейшего награждения их правительственными орденами да медалями.
«Да… Знакомая уже сказка! Знакомая…» — насмешливо подумал я, продолжая при этом бесстрастно смотреть на командование.
Мне уже не раз доводилось возвращаться с десятидневных или же недельных боевых заданий, но вечная военная сказка всё никак не хотела становиться былью… Хотя бы один-единственный разик… Но увы… И всё же я постоянно говорил Судьбе «спасибо» за это возвращение…
Тем временем военная сказка продолжалась. Ибо командир нашего батальона уже вовсю радовал наших дембелей словами об их внеочередном увольнении в запас… Наши матёрые «дедушки» словно наивненькие и доверчивые старички-пенсионеры открыто торжествовали по случаю такого своего долгожданнейшего счастья… Не понимая суровой правды жизни… Что обещания комбата являются обещаниями командира батальона!.. А график увольнения солдат первой роты считается официальным документом с подписью командира подразделения!.. И эта бумага может запросто перевесить любое слово, произнесённое из, как это модно сейчас говорить, «популистских соображений»…
«Деды» ликовали и даже кричали «Ура!» Но майор Пуданов и ст. л-т Зарипов продолжали стоять на своих местах в строю и никоим образом своих развеселившихся подчинённых не разочаровывали… Всё-таки высокое начальство было ещё близко… И поэтому мы терпеливо и внимательно внимали каждому изречению полковника Сухова…
И дождались!.. Ведь напоследок командир батальона поблагодарил нас всех за отличную совместную службу… При этих словах мы встрепенулись!.. Как классический балет на советских телеэкранах, так и эти выражения из уст начальства свидетельствовали лишь об одном — о скорой смене власти! И действительно!..
— Я перехожу на вышестоящую должность в штаб бригады! — объявил полковник Сухов. — И до настоящего времени ожидал только вашего возвращения… Чтобы сдать батальон без потерь и каких-либо происшествий!.. Ещё раз спасибо! Майор Пуданов! Войска в вашем распоряжении!..
Командир роты вышел из строя и приказал всем занять свои места на броне… Минёры и связисты попытались было заартачиться, чтобы побыстрей уйти пешком в свои близлежащие подразделения, но Иваныч был неумолим…
— По машинам, я сказал!
С крыльца штаба за построением наблюдал потенциально новый командир батальона и поэтому строжайшую воинскую дисциплину следовало проявить во всей её суровой красе и очаровательной жестокости…
Солдаты взбирались на броню, а я смотрел на них с удручающим пессимизмом… Ибо новый командир батальона меня ничуть не порадовал своим появлением на штабном крылечке… Хоть полковник Сухов и был иногда чересчур уж требователен, но эти яростные вспышки у него очень быстро проходили… И в своём командирском деле он отлично знал толк… Поскольку Сухов прошёл все ступеньки карьерной лестницы, начиная с должности командира разведгруппы спецназа… И младший наш командный состав он понимал очень хорошо…
А прибывший ему на замену майор Перебежкин в своё время окончил Бакинское общевойсковое училище, в котором же и начал свою офицерскую службу… Хоть и поговаривали о том, что он был хорошим командиром учебного взвода курсантов, вследствии чего и стал скороспелым командиром роты всё в том же БакВОКУ… Лично меня это не впечатляло абсолютно, поскольку командиры разведгрупп спецназа являются самым маковым цветом нашего спецназовского войска, поскольку именно они наравне с солдатами идут выполнять конкретные боевые задания… А зачастую и впереди своих бойцов!.. И именно командиры РГСпН несут огромное бремя ответственности как за выполнение боевого приказа, так и за сохранность своей разведгруппы, а значит и за солдатские жизни…
Но Перебежкин никогда не нюхал ни пороха на учебных стрельбах всей разведгруппой на полигонах, ни крепкого солдатского пота во время длительных маршей в район поиска… Ни даже «аромата» окровавленных портянок на привале… При развале Советского Союза, когда Бакинское училище перешло под юрисдикцию молодой азербайджанской демократии, он попросился в близлежащую воинскую часть, которая сохранила своё Боевое Знамя, вооружение и технику… Это была наша 22-ая бригада спецназа, продолжавшая сохранять свою боеготовность и подчинявшаяся Главному РазведУправлению, даже невзирая на сильнейшее давление местных националистов-боевиков и открытую экономическую блокаду… Личного состава тогда не хватало катастрофически и бывшего командира курсантской роты Перебежкина назначили на должность командира роты спецназа… Затем он в составе бригады без каких-либо происшествий вывел своё подразделение в Аксайский район Ростовской области, где и дослужился до должности заместителя командира батальона… Начальником он был вроде бы толковым и очень даже грамотным… Но слишком уж хладнокровным и безжалостным… Командира группы Алёшку Захарова замкомбат Перебежкин «сожрал» методично и с аппетитом, всё-таки добившись его перевода в пехотную Майкопскую бригаду… Причём, это произошло летом 94-го года…
Практически в этот же период меня «грыз» молодой комбат Маркусин с подельниками… Так что бригадное судилище надо мной состоялось лишь на одну неделю позже… То есть Захаров был «с честью осуждён» на семь дней раньше! [14]
Может быть из-за этих печальных воспоминаний мне и становилось сейчас немного не по себе… Ведь всё «это» происходило в прошлом году! Да и пойманный только что на себе ледяной взгляд большой белой акулы с майорскими звёздами однозначно не прибавлял мне заряда бодрости и оптимизма…
Но увы… Как командиры групп иногда не могут выбирать себе солдат… Если не считать прибывшего молодого пополнения. Так и те же командиры групп тем более не в состоянии осуществлять подбор вышестоящего начальства… Но если солдат можно перевоспитать, то командиров сверху надо только терпеть… Вернее, их нам приходится терпеть.
Мои грустненькие мысли переполняли меня весь тот временной промежуток, пока мы загружались на броню, отъезжали от штаба и ехали по асфальтовой дороге к палаточному городку… Затем невесёлым раздумьям не осталось места…
Ведь наша боевая техника уже припарковалась на передней линейке роты… После команды «К машинам!» бойцы и командиры попрыгали вниз. Нас вышли встречать остававшиеся в подразделении солдаты и офицеры… С их помощью процесс разгрузки Урала и десантных отделений БМПешек прошёл более организованно и продуктивно… Ничего не пропало, а также не сломалось или испортилось… Боеприпасы не сдетонировали от ударов об мерзлую землю и были аккуратно сложены около ружпарка… Разведчики внесли в свои палатки личное оружие, амуницию и прочее имущество в… Я же складировал личное военно-полевое добро в самом надёжном месте, то есть под свою персональную кровать, после чего отправился на подмогу Иванычу…
Разгрузка почти уж закончилась и военного люда у техники стало намного меньше. Прикомандированные связисты и минёры уже испарились вместе со своими причиндалами… Экипажи БМПешек болтали со своими подошедшими товарищами из третьей роты. Военный водитель старательно изображал свою помощь при разгрузке и прочую занятость. Наши бойцы таскали ящики и скидывали из кузова доски. А от роты минирования уже доносились радостные причитания капитана Вильясова, на все лады восхвалявшего благополучное возвращение Мишани…
— Мишаня-а! Ведь тебе-то ещё жить да жить! Слава тебе Господи-и-и… За то, что спас и сохранил Мишку-у-у…
Его манера долго тянуть окончания слов напомнила Иванычу что-то знакомое…
— Как он разошёлся-то?! Ты глянь-ка! — удивлённо проговорил Пуданов. — Какие он тут песнопения устраивает! Сейчас и кадило своё старое притащит…
— Радуется… Человече… — ответил я коротко.
Кузов Урала уже был совершенно пуст. Броня тоже освободилась от имущества первой роты. Убедившись в лишний раз, что водитель грузовика и экипажи БМПешек ничего не утаили или заныкали в своих «боевых конях, майор Пуданов лично поблагодарил их за хорошую службу… Попутно простив военному водителю двести литров солярки… После чего отпустил солдат в свои подразделения.
Затем по трубному зову Иваныча к каптёрке стали подтягиваться наши бойцы, тащившие на себе своё вещевое имущество. По описи командир роты принимал у них бронежилеты и каски, лопатки и меховые перчатки, рюкзаки и спальники нового образца, валенки и комплекты портянок, уже не белые маскхалаты и даже нательное бельё…
— Если есть, то сдавайте сейчас! Чтобы не потерять где-нибудь. Горное обмундирование сдадите после бани! — распорядился ротный. — Там же получите свежие калики[15]. И портянки новые…
Я еле дождался того счастливого момента, когда все мои солдаты, и старые, и молодые, сдадут в каптерку своё имущество, после чего пошёл в ружпарк проследить сдачу ими же оружия и оптики.
Когда автоматы и винтовки, пулемёт ПКМ и гранатомёт РПГ-7, подствольники и ПБСы оказались на своих штатных местах в пирамиде, а ночные прицелы и бинокли заняли свои полки… Когда радиостанции были уложены в ящик, а запасные аккумуляторные батареи — в картонную коробку… Когда пулемётные ленты и снаряжённые магазины, ручные, подствольные и кумулятивные гранаты заполнили отведённые им ящики… Тогда-то я и объявил общее построение всей первой группы.
Сержант Бычков построил в две шеренги вернувшихся с войны разведчиков, а контрактник Молоканов — остававшихся в роте их молодых товарищей.
— Равняйсь! Смирно! — скомандовал я. — От лица командования части объявляю благодарность всем спецназовцам, которые успешно выполнили поставленную боевую задачу. Отличившиеся будут представлены к награждению медалями! Большое вам спасибо! Ну, а тем солдатам, кому пришлось остаться в подразделении, я скажу только одно! Скоро мы пойдём на выход уже все вместе! Так что и на вас работы хватит… А сейчас — готовиться к построению в баню. Разойдись!
Обе шеренги рассыпались… Молодые бойцы повалили в первую палатку… Дембеля же пошли в своё жилище… Я понимал, что все они сильно устали… Но воинские ритуалы должны соблюдаться в любых ситуациях… Поскольку это очень способствует повышению дисциплины и порядка…
— Мирошник! — окликнул я шедшего последним снайпера.
Он оглянулся на меня и сразу всё понял:
— Я сейчас, товарищ старшнант…
Высокий солдат занырнул в третью палатку и появился обратно уже с тем, то есть самым крупным щеночком на руках… Волкодавчик уже оклемался после длительного пребывания в грохочущем и замкнутом пространстве… Он весело помахивал своим хвостиком и без конца облизывал руки Мирошника…
— Молодец! — искренне улыбаясь, похвалил я снайпера. — Вот спасибо!
— Только… Товарищ старший лейтенант! — обратился ко мне защитник четвероногих… — Вы же…
— Да не трону… — добродушно пообещал я ему, продолжая сидеть на корточках и дразня щенка рукой. — Не бойся… Ни твою Жужжу… А его тем более… Он же мне нужен для службы!
Обрадованный Мирошник тут же успокоился… Но получил от меня строгое поручение — следить за щеночком до своего увольнения…
— Это мальчик или девочка? — спросил я, поднимаясь от разыгравшегося щенка.
— Не знаю… — пробормотал снайпер, заглядывая куда следует… — Не определить… Шерсти слишком много…
— Ну, ладно… — рассмеялся я. — Если мальчик, то назовём Мишкой… Или же Машкой… Если это она…
Мирошник забрал волкодавчика на руки и пошёл с ним в третью палатку… Пусть эта чересчур юная псинка пока поживёт там… А после демобилизации снайпера мы заберём её или уже его в свою палатку…
Разбирая свои вещи, я наткнулся на полке на белый конверт с фамилией пулемётчика Филатова. По срочному вызову он примчался в канцелярию и вытянулся по стойке «Смирно», уже догадавшись о причине…
— На! — я протянул ему конверт. — Забирай своё завещание. И чтоб больше ко мне с такой хренью не подходил! Накажу очень строго!
— Спасибо, товарищ старший лейтенант. — бодро произнёс Филатов, принимая у меня «документ». — Больше такого не повторится!
Но конвертик сложил аккуратненько пополам и осторожно убрал во внутренний карман. Увидев столь бережное отношение к «липовому» бумаготворчеству, я не выдержал и быстро выпроводил пулемётчика из ротной канцелярии… Судя по такому поведению солдата, он хоть и пообещал мне больше не подходить с этим «завещанием», но судя по всему хранить его Филатов собрался очень долго и в надёжном месте…
К наступлению вечера все наши заботы закончились и мы дружно потопали в бани… Командиры в офицерскую, а бойцы в свою солдатскую… Мы прошли по узкому проходу между высоко поднятым вагончиком-баней и строением, сколоченным из военных досок… Небольшой дворик, куда мы попали, был со всех сторон огорожен забором, а сверху затянут маскировочной сеткой… Иллюминации не наблюдалось практически никакой… Только лишь в узенькую щель двери в предбанник пробивался тонюсенький лучик… Везде царил почти мрак… Я шёл последним, отлично помня свою былую опрометчивость… В тёмной комнатушке, гордо именовавшейся «биллиардная»…
— Ой, бля! — громко выругался Иваныч, «смачно» наткнувшийся на нежелательное препятствие. — Ну… И где этот мудак-банщик?
Я стоял на входе, «ни в какую» не осмелившись войти. Так оно и есть… Всё те же грабельки… Уже мне знакомые… Ладно я — новичок… Но старожилу-то!.. Как-то уж несподручно не жалеть себя…
А ротный продолжал костерить солдата, ответственного за соблюдение техники безопасности… Расстрел был неминуем…
— Я здесь, товарищ майор! — послышалось за моей спиной. — Я за лампочкой ходил…
Голос бойца был очень испуганным… И я даже подумал, что ещё один грозный рык Пуданова и солдат со страха умчится куда глаза глядят… Вместе со своим освещением… Но обошлось…
— Иди! — прикрикнул на него ротный, но уже помягче. — Закручивай свою лампочку! А то я чуть пальцем в патрон не влез… Понаберут… Блин… По объявлению!
Банщик быстро вкрутил лампочку и комнатушка осветилась дрожащими тусклыми бликами… Они, словно живые, дрожали на обшитых досками стенках… Это продолжала раскачиваться лампочка… Посреди «бильярдной» комнаты стоял один-единственный, но очень уж основательный столб, об который и столкнулся командир…
— Ох… Хоть со своей лампочкой приходи… — ворчал ротный, быстро раздеваясь и скидывая одежду на лавку.
Больше в комнатушке не было ничего… Только столб-убийца да лавки вдоль стен… Для беспрепятственной укладки невинных жертв и дальнейшего отпевания этих же покойничков…
Когда Иваныч развернулся ко мне лицом, то я не смог удержаться от громкого смеха… При виде пребольшущей шишки прямо посередине начальствующего лба…
— Саня! — уверенным тоном заявил я, сотрясаясь от смеха и всё же прикрывая рот рукой. — Да тебя уже можно к награждению орденом представлять! Написать, что в рукопашной схватке с коварными боевиками…
— Хватит балаболить! — беззлобно осадил меня ротный. — В следующий раз ты первым пойдёшь…
— А я… Уже… Ходил!
Затем мы вызвали из темноты солдата-банщика и поручили ему охранять наше обмундирование… Он нас выслушал, понимающе кивнул головой и первым же делом полез выкручивать из патрона лампочку… Причём, сделал он это очень быстро!
— Ты чего творишь? — моментально вскипев, возмутился Иваныч. — Хочешь чтоб я опять об этот грёбаный столб головой шарахнулся?
Но в «бильярдной» уже было темно. И при всём накале бушующих в нём страстей… Командир первой роты предусмотрительно продолжал оставаться на своём месте… И отправляться на поиски обидчика, ну, никак не стремился… В полной-то темноте…
— Товарищ майор, я прямо тут буду сидеть. — ответил банщик из глубины комнаты. — А свет вырубил, чтобы вашу форму никто не нашёл…
Что ж… Солдатская логика иногда несёт в себе определённо здравый смысл… Мы благополучно выбрались наружу и удачно пересекли маленький дворик с наполненным прорезиненным резервуаром… Поверхность воды была покрыта льдом, припорошенным сверху снегом…
— Да… Такой экзотики я ещё не видел… — сказал я, осторожно поднимаясь по еле различимым ступеням.
Дворик тоже не освещался и к заветной двери в баню нам приходилось пробираться крайне медленно, чтобы не упасть с высокого и к тому же скользкого крыльца… Вообще-то стоял неплохой мороз… Поэтому хотелось побыстрее оказаться в тёплом помещении… Ибо голенькое тело настойчиво требовало жалости и сострадания…
Наконец-то командир роты нащупал дверную ручку… Я быстро прошмыгнул следом за ним в маленький предбанник, который оказался совершенно пустым… Ни лавок, ни табуретов, ни даже гвоздиков на стенках…
— Странно… — пробормотал я, обращаясь к Пуданову. — А где же?..
Тут Иваныч отворил дверь в само помещение военной бани и зашелся громким… Почти истерическим смехом… Я заглянул через его плечо…
А там… На верхней полке, прижав к себе коленки, сидело два естественно голых банных купальщика… Стасюга и Мишаня… Оба бледно-синюшного цвета…
— Как две общипанные курицы на жёрдочке! — не мог остановиться ротный. — Вы сюда чего?.. Голышом прилетели? Что ли?..
Но наше весёлое настроение осталось лишь нашим весёлым настроением… Волженко уже покраснел… А засада высказался в наш адрес строго и осуждающе…
— Вечно вы всё испохабите! Сидим тут, греемся… А как вы пришли… Так всё! Шум да гам… Ты сам-то на себя посмотри! Ходишь тут… С прожектором во лбу…
Определённый резон в речи старшего лейтенанта Гарина имелся… Особенно в части прожектора в чьём-то лбу… Мы с Иванычем успокоились и тут же залезли на верхнюю полку… Печка грела слабовато и там было гораздо теплее…
— Мы в предбаннике разделись! — пояснил Волженко. — Сложили форму в пакеты и отдали моему солдату, чтобы он принёс через час.
— Понятно… А я только что об столб в «бильярдной» шарахнулся! — пожаловался им ротный. — Темно…
Минут через десять нам сильно надоело сидеть в бане, сжавшись при этом в комочек от холода… Гарин высунулся из предбанника во дворик и свирепо пообещал банщику очень много разных военных казней… Вплоть до сажания нерасторопного лентяя голыми ягодичками на раскалённую печечку… Но проинструктированный «часовой» хоть и отзывался бодрым голосом из темноты, однако очень упорно не желал покидать свой ответственный пост… Ведь товарищ майор приказал ему охранять форму одежды! Пришлось Пуданову высунуться тоже и быстренько отпустить банщика к его еле живой печке…
— Оставь лампочку наполовину вкрученной! — скомандовал напоследок ротный. — А сам… Иди…
Через десять минут мы почувствовали тепло… А потом и жар… Офицерская баня представляла собой маленький КУНГ, установленный на высоте одного метра от уровня земли. В правом дальнем углу находилась круглая ёмкость с водой, а рядом камни… Всё это сооружение подогревалось снизу открытым огнём…
— Уже два раза горела… — порадовал меня ротный очень уж умиротворённо-спокойным тоном. — Правда без жертв…
Я лишь кивнул ему в ответ… Ведь Иваныч имел персональный опыт военного погорельца и ему можно было верить на слово…
— А офицерская столовая?
Раз уж разговор зашёл на эту высокотемпературную тему… Да и самый главный специалист по пожаротушениям оказался рядом… Почему бы мне не удовлетворить своё неуёмное любопытство?.. Ведь в нашем батальоне столько всего… Замечательного…
— А-а-а… — с некоторой досадой поморщился Пуданов. — Там же после ужина иногда военно-полевое кафе функционировало… Под названием «Заходите к нам на огонёк!» На коммерческой основе… Вот и забухали как-то ночью… Да с огоньком… Переборщили!
— Говорят всем штабом тушили…
Это не выдержал Стасюга… И всё-таки ввернул в беседу упоминание о разносторонних подвигах своих штабных коллег…
— Ещё бы! — с неприкрытой иронией усмехнулся Иваныч. — Столовка-то на втором этаже, а твой любимый штаб — на первом! Все бы и сгорели! Вот и старались… Тушили всем колхозом…
Лёгкую неприязненность Иваныча можно было понять… Ведь его командирская палатка сгорела целиком и полностью… Так сказать дотла… А вот офицерскую столовую не только спасли от тотального истребления огнём… Но ещё и отреставрировали…
— А потом что? — спросил я, убрав от печки вытянутые вперёд руки с поднятыми ладонями. — Разобрались, из-за чего пожар случился?
— Вот делать им больше нечего! — хмыкнул ротный. — Крышу отремонтировали, обгоревшие стены обшили досками… Даже барную стойку соорудили…
— По просьбе Вжика… — рассмеялся Засада. — Как бы… Задел на будущее процветание его ликёро-водочного бизнеса…
Однако майор Пуданов головой покачал не очень-то и одобрительно…
— Комбат запретил… Сказал, чтоб никаких ночных посиделок там больше не было… Пообещал даже расстреливать… Нарушителей.
— Вот это да! — невольно удивился я. — Ай да Сухов!
— А ты что думал?!.. — проворчал раскрасневшийся Пуданов. — Пожар…
Тут его перебил Гарин, у которого была своя версия…
— Штаб-то дороже!
— А как же! — заявил ротный. — Твой штаб… Это самое главное место… Что бы мы без него делали?..
— Да-да-а! — со всей своей важностью ответил Стасюга. — Так оно и есть…
На несколько минут наступила тишина… Только из-под вагончика доносилось слабое потрескивание разгоревшихся дров… Мы уже сидели в вольготном блаженстве… От раскалённых камней шел приятный такой жар… От которого даже начал выступать пот…
— А почему та комната называется бильярдной? — поинтересовался я. — Там когда-то бильярдный стол был?
— Да не было его там никогда! — отозвался Гарин. — Алик… Ты чего?.. Думаешь, что нам сюда бильярд привезут?
— Ну, мало ли… — сказал я. — Может в качестве гуманитарной помощи! Музыкальный центр ведь подарили в столовую…
— Ишь… Размечтался… — засмеялся ротный. — Тот музыкальный центр нам подарили после покушения на Доку Завгаева… Когда мы его отбили от боевиков…
Это известие стало очень приятным для меня открытием. Если не военное командование, так хоть чеченское руководство отблагодарило российских разведчиков за хорошую и верную службу…
— Могли бы и бильярд подарить! — «размечтался» я и в самом деле. — Вон уже сколько покушений было! И каждый раз его спасали наши… А подарок только лишь за первый случай! Считать они там что ли разучились?!..
Но мои слова не поддержал никто… Все они уже трезво смотрели на суровые военные реалии… И самообольщаться тут не приходилось…
Разогревшись до предела, мы стали поочерёдно окунаться в водный резервуар. Находящийся во дворике… Самым первым в него запрыгнул Мишаня, взломав своим весом довольно-таки толстый слой льда… Затем остатки твёрдого панциря были выброшены на землю… И наше банное счастье продолжилось…
Хорошенько отмывшись от полевой грязи, отстирав заодно обмундирование, мы затем переоделись во всё чистое и свежее… И наконец-то почувствовали себя в нормальном состоянии души и тела…
По возвращению в подразделение мы сразу же уловили в вагончике приятный аромат кагора… Наши смутные предположения подтвердились и молодые лейтенанты сообщили о недавнем визите капитана Вильясова, который вознамерился лично поблагодарить командование первой роты… Он долго ждал нас, ждал… Но не дождавшись, так и ушёл…
— Обещал завтра заглянуть… — с улыбкой сказал лейтенант Винокуров, на мгновенье оторвавшись от военного делопроизводства.
— Пусть приходит… — беззаботно проворчал Иваныч, устало откидываясь на родную кроватку. — Уже не страшно… Хоть благородного винного запаха нанюхаемся…
— Для аппетита? — ухмыльнулся я.
Тут мы хотели было слегка перекусить… Но прибежал дневальный по штабу с сообщением, что последний бронированный «автобус» вот-вот должен отойти по направлению к телефонной станции… Времени на раздумья не имелось и мы помчались к дежурному БТРу…
Вернулись мы через час довольные и радостные… Всем удалось поговорить со своими родными и близкими… И даже Засаде… Он долго с чем-то поздравлял свою горячо любимую тёщу… То ли со своим возвращением на Ханкалу, то ли с недавней своей же выпиской из госпиталя. То ли с очередным прорезавшимся зубиком дочки тире внучки Ирочки… То ли со всем сразу!
И мне удалось пообщаться со своей любимой девушкой Леночкой… Которая меня ждала и очень скучала… Хоть и небольшое, но всё же счастье…
Как я теперь понимаю, так в войсках спецназначения готовились к предстоящей войне. Закручивая гайки безо всякого сожаления сорвать резьбу.
Нательная рубашка и кальсоны.