Рука парня сомкнулась на её лодыжке, когда ведьма почти шагнула с обратной стороны портала.
− Вернись, женщина! — взревели с той стороны, и девушка вскрикнула от испуга. Вены вздулись на руке Эла, а портал начал стремительно сужаться. — Не вздумай убегать от меня!
− Пусти! — завизжала ведьма, принявшись лягаться, и пожалела, что оставила клинок на острове. — Мне уже есть ради кого жить! И это точно не ты!
Она закричала от отчаяния и со всей силы обрушила на руку воина свободную ногу и оттолкнула его за секунду до того, как портал затянулся. Девушка оперлась на колени руками, тяжело дыша и изумленно смотря в землю. Г’хдоров недоумок! Хотел затянуть её обратно! Несмотря на её доброту! Она подарила ему шанс остаться на родине, а он…
Мориэлла закашлялась и утерла со лба пот. Взглянула на земли ведьм сквозь клубящийся туман и почувствовала, как сердце сжимается от одной мысли, что дикарь хотел лишить её дома. У неё не осталось ничего, кроме него.
Тем не менее… Она вернулась из царства змей и с острова живой, но без единого трофея. Мираж, королева змей, всё желаемое ускользнуло. Мориэлла закусила щеку и мазнула ногой по земле, стирая кровавый круг, прежде чем направиться домой.
Толпы женщин плыли ей навстречу по узким тропам. В ковене Мориэллы на улицах обычно было пусто, а дорожки близ рынка оказывались забиты до краёв. Ведьмы мельтешили, обходя друг друга, врезаясь сумками и корзинами с припасами, роняя пучки трав на влажную землю и скрываясь в тумане. Мориэлла не любила суеты вокруг, с детства её окружала тишина пустого ветхого дома, лишь на чердаке копошились семьи летучих мышей и завывал ветер. Она посторонилась тучной женщины в черном платье и сошла на край тропы. И тут же плеча её коснулась рука другой ведьмы. Она ойкнула, еле удержав равновесие, и расплылась в смущенной улыбке, но лишь до момента, как подняла взгляд на лицо Мориэллы. Глаза ведьмы расширились, и она попятилась, схватившись рукой за свой внушительный живот.
− Она же на сносях! — закричала тучная ведьма с дорожки, и окружающие женщины начали поворачиваться в их сторону и осуждающе глядеть на Мориэллу. Белая метка — плохой знак, рожениц оберегали от проклятий, а Мориэлла сама встала на дороге у одной из них.
− Прошу прощения, − сказала она, натянув капюшон на голову и закрывая белую прядь. Г’хдоров парень, из−за него она совсем забыла о правилах.
− Отойди, отойди! Вот, милая, приложи оберег к животу, − женщина заботливо достала из котомки маленький круг, собранный из стеблей иссохших трав с красными соцветиями, и протянула беременной.
− У меня есть, − смущенно пробормотала та и поспешила уйти, растворяясь в потоке ведьм и держась двумя руками за живот, губы её беззвучно шевелились. Должно быть, нашептывала богине о здоровье своего дитя.
− Шла бы ты отсюда, девочка, − тем временем женщина с оберегом вновь вернула внимание Мориэлле и упёрла руки в бока. — Подумала бы о других.
Девушке хотелось заверить всех ведьм вокруг, что это вовсе не проклятие и она ничем не осквернена, кроме нелюбви своей матери. Но такой жалкой показалась она себе под их злыми взглядами, что лишь натянула капюшон посильнее и слабо кивнула, прежде чем удалиться с главной тропы. К чему оправдания, у каждой из них есть глаза, чтобы видеть дурной знак и беспокоиться о роженице и её младенце. Если Мориэлла сможет стать Верховной и докажет Матери свою преданность, всем этим тёткам придётся лишь склонить колени перед её могуществом. Она сотрёт презрение и ненависть с их высокомерных лиц, оставив там место лишь для страха. А любовь их ей не нужна, теперь уже нет. Она нужна была маленькой Мори.
Дверь тихо скрипнула, и девушка вошла в дом, пуская в коридор клубы тумана и свежесть ночи. Взглянула на посох тётки Марлен в углу комнаты и подошла к нему, чтобы коснуться алой сферы. Черный месяц в ней причудливо лежал внизу, как в колыбели, и Мориэлла никогда не задумывалась, почему. Взяла трость в руку и ударила о пол: ветер подхватил её магию, усилил артефактом Марлен и понёсся по темным коридорам дома, чтобы осветить их тусклым пламенем свеч. Все вспыхнули, как одна. Раньше Мориэлле приходилось ходить по дому и зажигать их по одной, и она не знала, усилил ли её магию посох или те странные тени, проснувшиеся на острове Обреченных.
− Милое дитя, − из комнаты донёсся шелестящий тихий голос Матери, и девушка вздрогнула от неожиданности. Подол старшей ведьмы медленно заскользил по полу, когда она вышла в коридор и начала идти к Мориэлле. В полуслепых глазах отражались желтые языки пламени свечей вокруг. — Где ты была?
Девушка склонила голову и поприветствовала ведьму. Где она была… Внутри что−то щелкнуло. Мориэлла кинула взгляд на свои руки. Пустые руки.
− На рынке. Я гуляла.
− Подними голову, милая. Я ведь обещала стать тебе семьей. Семья не склоняет головы. И не лжёт.
Она приблизилась к Мориэлле вплотную, обдавая её цветочным ароматом поверх запаха… Нет, показалось. Кровью, должно быть, пахло от самой Мориэллы. Мать протянула руку с длинными белыми пальцами к лицу девушки, чтобы приподнять её подбородок.
− Я… − она отвела взгляд от бледных глаз Матери. — Я хотела заручиться поддержкой царицы змей, госпожа. Простите меня, я вернулась ни с чем.
− Грета строптива, − белые брови женщины удивленно взметнулись, но ненадолго. — А на тебе ни царапины, и ты стоишь передо мной. Твоя сила растёт быстрее, чем я предполагала, дитя. Я довольна.
Губы её тронула мимолетная улыбка, а потом Мать наклонилась чуть ближе и потянула носом почти у самого лица Мориэллы, заставив её замереть.
− Госпожа?
− Я чую… Тьма расцвела в твоём сердце, как прекрасный цветок. Распустилась и пустила корни в душе, но еще… − она нахмурила брови и принюхалась еще, пока глаза её незряче крутились в темноте. — В ней появился и свет. Чужой свет. Дикий.
Мориэлла задохнулась, попробовав отстраниться. Тело её прошибла дрожь страха, но Мать лишь сжала свои длинные ногти на её щеках, причиняя боль.
− Что… Что это значит, Мать?
− Тебя пугает это. Сердце твоё дрожит, душа охвачена стыдом и сомнением. И оно может помешать тебе сделать то, что должно.
− Я не понимаю.
Она должна была убить его. Но почему−то не убила ни в первый, ни во второй раз. Мориэлла опустила глаза на серебряный нагрудник матери, застегнутый поверх красного платья, он сверкал в свете свечей и отражал их огонь.
Мать наклонила голову, прищурившись. А потом ослабила хватку.
— Мы поймём со временем, — изрекла она.
И Мориэлла выдохнула. Казалось, Мать смогла заглянуть в саму её душу, разглядела все её тайны и мысли, что-то, что девушка не могла увидеть даже сама. Но старшая ведьма не была всемогущей.
— Навсегда запомни, — сказала Мать, выпрямившись. — Не отрицай тьму в твоей душе, ведь только она вытащит тебя из лап смерти тогда, когда свет будет бессилен. А он бессилен почти всегда.
Она моргнула и отошла в сторону, провела рукой по истлевшим картинам на стенах дома Мориэллы и удалилась в главную комнату, завлекая за собой и девушку. Ей хотелось спросить, что Мать делает в её обители, но она не могла набраться для этого храбрости. Казалось, скажи ещё хоть что-то, и Мать узнает про остров, про Эла, про мираж и про всё то, что Мориэлла хотела бы сохранить в тайне за всю свою недолгую жизнь. Пропажа группы девочек шесть лет назад входила в длинный список.
— Наверное, тебе любопытно, что я здесь делаю, дитя?
Мориэлла напрягалась. Неужели Мать правда могла читать мысли?
— Я рада видеть вас в своём доме, моя госпожа.
— Я заволновалась, когда не смогла ощущать твою магию на своих землях. Твоя сила растёт, но не отходи далеко от ковена. Воины порой подбираются слишком близко, они наслышаны о наших потерях.
— Потерях, госпожа? — о них Мориэлла ничего не знала. Она пропустила то, что Мать может чувствовать магию и её исчезновение. Это было слишком пугающе. Как и то, что она начала следить за ней.
— Я отправляла ведьм убить наследника, — произнесла Мать легко. — Король стар, и в преемники готовят его младшего брата. Я хочу оставить остров Обреченных без лидера на какое-то время, чтобы нанести удар.
Глаза Матери сощурились, а Мориэлла почувствовала, как мурашки ползут по её спине от нехорошего предчувствия. Она стала невероятно восприимчива к сигналам тела.
— Как выглядит преемник? — спросила она тихо, и Мать улыбнулась.
— Я ценю твои стремления и преданность, моя дорогая. Но ты ещё слишком молода и неопытна, чтобы я могла отправить тебя за его головой, — женщина положила руку на макушку Мориэллы и погладила её, однако в прикосновениях её не было теплоты. — Живой ты нужна мне больше, твоя магия понадобится мне на моих землях. Ты слишком ценна.
— Хорошо, Мать. Но если я встречу его…
— Ты убежишь, — закончила за неё старшая ведьма, твёрдо и решительно. — Он похож на своего брата, старого короля. Желтые глаза и белая метка на левой руке послужат тебе ориентиром, дитя. Магия его смертоносна и разрушительна, клинок прошит ею, словно нитями, и ни одно заклятие младших ведьм не остановит его. Опасайся.
Взгляд Мориэллы стал пустым. Она сглотнула и опустила глаза на свои мелко-трясущиеся руки прежде, чем сжать кулаки.
— Почему ты не убил меня?
− Не захотел.
Теперь всё обрело смысл. Он обманул её с самого начала, прикинувшись обычным воином. А ещё стало горько: она корила себя за то, что не убила сразу, пощадила, а Эл никогда не был равным ей. Это она была той, кого решили оставить в живых.
Но всё это уже неважно. Стало неважным в тот момент, как их магия встретилась в танце, признав друг друга. Пути назад не было ни для неё, ни для него. Лишь похоронить эти воспоминания и делать то, что должно.
— Его магия, Мать… Она белая?
— Я бы назвала её серой, дитя, — глаза ведьмы сощурились. — В ней свет и тьма, она нейтральна.
− Это значит…
− Обратная сторона тени. Ты знаешь, откуда появляются тени, дорогая?
Мориэлла тяжело сглотнула и не осмелилась поднять глаза на лицо возвышающейся над ней Матери.
− У самого преданного и близкого человека могут быть закрытые двери в душе, не так ли? Даже у тени есть своя тень. А у тени — обратная сторона, − прошелестела она, и носа девушки опять коснулся затхлый запах крови. А еще осознание: старшая ведьма могла знать всё: тени, остров, мираж, Эл. Поэтому девушка потупилась и отступил назад, не поднимая головы.
— Как его имя, моя госпожа?