Первым положил глаз на парящую в невесомости сферу пустоты высший бог света Альхазар. Но проиграл он двум сёстрам право дать жизнь новой Сфере и населить её существами, способными поклоняться и восхвалять его, умножая его силу. Были сёстры хитрее, ловчее, но не сильнее его. Поэтому затаил бог злобу, оскорбившись и заподозрив обман. Ушёл он в тень, но не прекращал наблюдать за местом, которое уже нарёк он своим домом. Следил за захватчицами, и злобой наполнялось его божественное сердце.
Создали сёстры−богини вначале Сферу, и нарекли её Сферой Двух Звёзд. Создали они и почву, что будет держать их жизнь и питать её. А потом и вдохнули её саму в новые земли. Озарили светом род людской два светила. Возрадовалась Алмари звезде, что вспорхнула с её божественной ладони и раздалась поистине божественной мощью, достойной своей богини. Дала она ей своё имя. И смиренно вслед за сестрой послала в полотно чёрное часть своей силы Цилия, нарекла она звезду своим именем. Теперь два белых светила озаряли земли и не давали им погрузиться во тьму. Чтобы всегда людские глаза могли обратиться вверх с молитвами своим создательницам.
Рождённые от одной высшей богини в Цитадели Бескрайней Сущности, были разные сёстры, как огонь и вода. Алмари с рождения стремилась во всём быть первой, во всём быть лучшей, вот и возжелала забрать сферу у старшего бога, брата её матери Ханфоры. А Цилия, вторая сестра, следовала за Алмари, во всём ей помогая. Не раз и не два слёзно просила у высших богов не гневаться на сестру, выручая её.
Была Цилия низшей богиней милосердия и сострадания, часто спускалась она на земли людские, боли и беды их выслушивая. И обращались к ней люди за помощью и советом. Научила она их возводить жилища себе, от погодных невзгод и диких животных спасаясь. Научила добывать пищу и огонь, сбиваться в общины. Научила решать конфликты мирно и заботиться о тех, кто рядом.
Были волосы её как свет звезды, взгляд словно песня матери. Ласковый, одаривающий всех детей Сферы любовью божественной. Прикосновение её было нежно, а голос тих, и совсем другой была сестра её, низшая богиня воли и победы Алмари. Наблюдала она сверху, да не спускалась к существам, порожденным ими. Не всех детей Сферы одаряла она своим благословением, вспыльчивым нравом была она известна. Больше почитали её и боялись жители Сферы, поэтому больше любили, и дары ей были несравнимы с дарами для Цилии. Но не гневалась на людей богиня милосердия, ведь такими они и были созданы.
Радовалась Алмари величию, что пришло к ним, насмехалась над высшим богом света Альхазаром, ослепленная его поражением. Но вернулся он в момент радости богини, да погасил её в один щелчок пальцев, мощь светил разжигая. Усилил он стократ свет звёзд Алмари и Цилии, чтобы всё живое, созданное ими, погибло.
− Осмелились вы пойти против меня, но получите лишь выжженые земли да горы трупов почитавших вас существ. Не достанется эта Сфера никому.
Засмеялась ему в лицо богиня Алмари и махнула рукой на созданные ими земли. И опустила голову Цилия: темной печалью наполнилась душа её.
− Не печалься, сестра, − приободрила её богиня воли. — Мы даруем еще одну жизнь этой Сфере, и поднимется она из праха прошлой, слабой и неприспособленной. Пока мы вдвоём, не сможет уничтожить наш дом подлый Альхазар.
Долго думала Цилия, долго плакала по людским жизням, что неизбежно покинут её, и думала о том, как спасти их. Не хотела она смертей, полюбила она народ свой всем сердцем. И пришла на рассвете к сестре.
− Не будем ждать, пока светила наши разгорятся, рукой и силою высшего бога ведомые. Не будем ждать, когда люди погибнут.
− Почему же? Сейчас на наших землях еще копошатся существа, я слышу их молитвы, и будут они живы еще долгие годы, пока светила наши не оборвут их жизни. Незачем утруждать себя заранее, садись рядом со мной, сестрица, и пируй, − говорила Алмари, из кубка золотого отпивая.
− Я сама создам новую жизнь, − сказала Цилия сестре, не в силах признаться в слабости к маленькому народу. Не поймет Алмари любви, что может зародиться в сердце богини. Не примет её и осмеёт.
Отправилась богиня милосердия в Цитадель Бескрайнюю, прямо к высшим богам. Долго умоляла она бога света отозвать силу свою разрушительную, да не принял он извинений лишь от одной сестры, гордость его была задета Алмари. Но та и под страхом смерти не явилась бы на поклон к Альхазару.
И тогда пришёл хитрый план в голову низшей богини, на всё готова она была ради своего народа. Явилась она второй раз к богу света, укутанная в вуали да тихая, как ночь. Соблазнила бога света в дворце его и сбежала, едва зародилась жизнь в чреве её. Бежала долго, таясь от сестры и от бога мстительного, пока не принесла она в мир двух златовласых, как сам свет, мальчиков. Родила она их в Сфере Двух Звёзд. Нарекла она их Мицар и Алькор.
Растила она их среди людей Сферы, чтобы любовью их сердца к ним наполнялись, да не рассказывала об их божественной сущности. Играли мальчики с детьми, считая себя равными им. Не высокомерие Алмари, сестры матери, ни гордость Альхазара, отца их кровного, не коснулись душ сыновей Цилии, сеяла она в них любовь к народу да милосердие своё. И не догадалась ни о чём Алмари, когда мальчиков показала ей сестра.
− Какие хорошенькие, − добродушно сказала богиня, рассматривая их, играющих с другими детьми. — Золотые локоны их ослепят любого. У одного глаза — сама вода, синее неба, моей рукой созданного, у второго — зелень травы, что постлала ты по земле, − кубки ударились друг о друга, сёстры праздновали создание новой жизни. — Из чего ты сделала их?
− Из света и милосердия.
− Чудно. Пускай же род, идущий от этих детей, населяет нашу Сферу, и нипочём ему будут козни божественные. Семя их будет сильным и плодородным, а слабые останутся за их спинами кучкой пепла.
Вновь прозвучал звон кубков, и Цилия опустила глаза.
Росли и крепли сыновья богини, и наделяла она их мощью божественной, но еще долго им было до бессмертия. Показывалась она перед Альхазаром, просила признать сыновей и не убивать мир, в котором жили они, да не поверил бог и отвернулся от неё. Верил он лишь в то, что уста её лживы.
И тогда поняла Цилия, что бог не остановит своё наказание. А когда моря и океаны иссыхать начали, жара охватила земли Сферы, ужаснулась Цилия и призвала к себе сыновей своих.
− Вы — плоть от плоти богов, дети, что породил высший бог света и богиня милосердия. Большая сила разгорится в вас, когда придёт время.
Цилия посмотрела на сыновей своих ладных и обняла ладонями щеки их. В их телах уже горела мощь, что затмила силу её и сестры её, Алмари. Мощь бога высшего, семя которого их породило.
− Сыновья мои, вы — щит, что обернётся вокруг мира вашей матери дабы защитить его от смерти. Вы будете светить так ярко, как горит ваша душа, любовью к людям зажжённая. Увидит вас отец ваш и дрогнет сердце его, моей воле покорившись.
Цилия гладила мальчиков, и ровнее спины их становились с каждым её словом, плечи — шире, а взгляд наполнялся гордостью. Только вот потух он у обоих, когда произнесла она следующие слова:
− Один из вас обратится невообразимой мощью и вознесётся в небеса, чтобы гореть ярко и освещать людям путь и защищать их жизни от светил, вашим отцом осквернённых, сдерживать их жар. Того наделю я божественной силой своею и отца вашего, тот станет богом раньше второго и обретёт бессмертие. Выберите сами, дети мои, кто больше достоин этой награды.
Ушли сыновья от матери раздосадованные: не знала та, что давно в их сердцах любовь к девушке одной жила. И ни один не хотел уступать другому.
− Я хочу жить здесь, внизу, − говорил Алькор брату своему, и тот грустнее прежнего становился.
− Я тоже не хочу покидать наш дом, Мицар, я не уступлю тебе.
И решено было устроить состязание, а победитель оставался в Сфере Двух Звёзд, и просил он даровать мать свою себе жизнь обычную, смертную, чтобы с любимой её прожить в труде и радостях земных. Росли среди обычных людей Мицар и Алькор, и чуждо им было всё божественное, не лежала душа их к небесам.
Три состязания придумали себе братья. Два дня соревновались они, будучи равными. Два дня состязались в играх за право победителя. И не было проигравшего ни по силе, ни по умениям. Только на третий день пришла посмотреть на них девушка, о которой оба они грезили. Выровняли спины уставшие Алькор и Мицар, новых сил в тот же миг набираясь. Но одарила девушка взглядом брата синеглазого, к Мицару сердце её лежало. И дала ему свой белый платок. А как увидел это Алькор, так плечи его и опустились.
Победил Мицар да возрадовался, возвестили тут же Цилию о решении своём братья.
Побежал к возлюбленной своей Мицар, принёс ей благую весть: скоро их дома породнятся и будут жить они вместе. Ликовали они до поздней ночи, и под утро вернулся Мицар в дом свой, Алькор уже спал, печалью охваченный. Пожалел его брат и поцеловал в лоб холодный перед тем, как спать лечь. Только вот не спал Алькор, до утра он от боли своей плакал да брата ждал, видел он, в какой дом побежал тот, да ревностью сердце его наполнилось и злобой.
− Если меня ждёт худая участь, то и тебе не жить под этим небом жизнью, что моей могла быть.
И убил его Алькор, слезами обливаясь, убил во сне и выбежал из дома в ночи, лишь платок брата украв вместе с его жизнью.
И вздрогнула Цилия, когда сердце сына её остановилось, и вздрогнул в тот миг Альхазар, неладное почувствовав. Понял он, что ошибался, оборвалась жизнь его плоти и крови, и тотчас он отозвал силу свою разрушительную от двух звёзд. И поняла Цилия, что ошибку тоже допустила она.
Три больших любви было у богини, и одна погубила другую из−за слепоты её. Погубила их всех её глупость.
Разрушительное бедствие для мира — глупость его богини.
И даже светило её не спасло от тени души детей её, сгустились они прямо над их домом, опустились прямо в их головы и проникли в них, занеся дурные мысли, и подтолкнули к греховным деяниям.
Плакала Цилия над телом сына своего возлюбленного. Взяла она половину своей души и искру, что осталась в остывающем теле Мицара и вдохнула силу свою, отправляя его в небеса. Только так могла она спасти то, что осталось от него, только так могла сохранить для себя и мира. И унёс ветер божественный его тело, смёл с земли окровавленной, звёздной пылью обратив, а потом собрал воедино. Засияла звезда Мицара ярче всех других звёзд, а слёзы матери омывали её со всех сторон.
Разгневалась Цилия первый раз за свою вечность, боль утраты затмила её милосердие, когда второго сына она отыскала. Плакал Алькор и просил прощения, рассказал, как жить хотел обычной жизнью с любимой своей, только не осталось уже в сердце матери жалости для него. Остановилось её сердце и затих весь мир, когда тело бездыханное она сына своего увидела. Померк свет для неё, и слова Алькора не долетали до ушей её.
Смолкли плачь и мольбы, едва богиня взмахнула своей рукой. Обернулся платок белый, что из руки сына её выпал, вокруг головы его, залепляя рот. И больше криков и слов прощения не слышала Цилия, оскорбляли они ее материнское сердце, сына лишившееся.
− Будешь вечно ты видеть, что натворил, Алькор, и страдать вместе со мной. Нет тебе прощения.
И вознесла она второго сына своего вверх, но не силой божественной одаряя, а пленяя в полотне неба. Теперь вечность он будет спутником Мицара, и гореть будет душа его за злодеяние его, и светить в пустоте.
Долго была безутешна богиня, не могла смотреть она на сыновей своих в небесах. Знала она, что любовь к людям ослепила её, да не разглядела она чувств детей собственных. И покинула она Сферу свою, бежав от воспоминаний и вины. С тех пор не отзывается она на молитвы к ней обращенные да не принимает дары, в храмы её принесённые, но вечно люди будут помнить о жертве её и сыновей.
Теперь у Сферы одна богиня−покровительница, а сестра её отдаётся печали и страданиям в Цитадели Бескрайней, нет больше в её сердце любви, лишь скорбь и вина.