Эл явился на пороге дома в самый разгар творящейся магии, и Мориэлла не смогла сдержать вырвавшийся из неё стон разочарования. Её голубые глаза блеснули алым, а вода в котле забурлила, отдавая комнате ароматы трав и летних засохших ягод. Женщина постучала по железному бочку острым ногтем и отодвинулась от стола.
Он был всё таким же, каким она его запомнила: взлохмаченные чёрные волосы отросли едва ли на несколько сантиметров, в Сфере Хаоса ему даже не выкололи один из его желтых глаз или не оставили без ноги. Скукотища смертная. Сменилась лишь его одежда, и Мориэлла сделала вывод, что воин стал на размер или два больше после кишащих опасностями земель. А белую метку на левой руке теперь не закрывала перчатка, должно быть, он предпочитал держать оружие на виду и избегать лишних стычек со слабыми местными.
− Здравствуй, моя заноза. Я знала, что ты придёшь.
− Из твоих уст это звучит даже мило, Мори. Эти пятьдесят лет без тебя стали для меня вечностью. Или сколько мы не виделись? − улыбка растянула губы воина, а Мориэлла увидела блеснувшие под верхней губой едва заметные клыки.
− Достаточно, чтобы я могла грезить о твоей трагической смерти.
− Тебе бы пошла вуаль вдовы, − сказал Эл, окинув её темные наряды взглядом. — Она бы прикрыла этот разврат, что ведьмы зовут одеждами.
Женщина вышла из−за стола и направилась к мужчине плавной походкой, на ходу подцепляя два бокала со стола. Гранатовая жидкость плескалась в них, угрожая перелиться за края с каждым шагом ведьмы. На самом дне была кровь, которую она не оставляла надежд подсунуть ему для нужного заклинания. Но воин раз за разом распознавал её уловки, оставляя ни с чем. Это раздражало.
− Змеи должны дышать, − шепнула она, и воин опустил взгляд в высокий разрез её платья. Черная змея въелась в кожу, перекрывая шрам на бедре, и извивалась с каждым шагом женщины.
− Белья ты тоже не носишь?
Громкий грудной смех разнёсся по дому ведьмы, и кадык мужчины дёрнулся.
− Этого ты никогда не узнаешь.
− Твой дом изменился, − между делом оглянулся Эл, потянув носом. — Стало уютнее. Это что, запах яблочного пирога? — он принюхался еще раз, а потом громко чихнул, и Мориэлла удивлённо приподняла брови: кот, которого зачем−то притащила с улицы Намия, спустился по лестнице и крутился теперь возле воина, из−за чего тот чихал, не переставая, а потом отпихнул животину ногой и принялся тереть кончик носа.
− Так вот слабость магов с острова? Занятно, — засмеялась женщина, на что получила взгляд, полный упрёка. — Кстати говоря, слышала, твой брат помер?
Старый король наконец отдал душу Г’хдору. Ведьмы праздновали несколько недель, прежде чем запасы их веселящих зелий закончились. Сейчас в туманных землях вновь звучала блаженная тишина.
− Да.
− Можно поздравить тебя с коронацией?
− Я уже говорил, что выбрал тебя.
Ведьма громко цокнула, подавая воину вино.
− Любовь — это утеха для слабых, Эл. Для тех, кто ищет в ней спасения или смысл их жалкой жизни. Мне же есть на что потратить свою вечность. Не тешь себя иллюзиями и оставь меня, − она залпом осушила свой бокал, прежде чем отвернуться от воина и зашагать обратно к своему котлу.
− Для слабых? — прошипел Эл ей в спину, и с губ его сорвалось рычание. — Я сильнейший воин и маг острова. Наша связь сделала меня таким. Но она всё еще сильнее меня, адова ты женщина! Она сильнее времени, пространства и вечности, и я докажу тебе это.
− Твои слова доказывают лишь то, что ты слабое ничтожество.
Мужчина кинул взгляд на бокал в своей руке, прежде чем отбросить его прочь, вместе с кровью ведьмы, и направился прямиком к ней.
− Что ты собрался делать? — спросила она настороженно, приближаясь к котлу.
Белые нити на его левой руке загорелись, и Мориэлла зарычала сквозь зубы. Ей не нравился ни его взгляд, ни твёрдая решимость.
− Ты не станешь!
− Да неужели? — блеск его желтых глаз заволокла темнота. — Должны были пройти года, чтобы до меня дошло, что ты понимаешь лишь голос силы. Право у того, кто сильнее, Мори, ведь так?
Брови его были сведены, из черт исчезла та мальчишеская дурость, какую он демонстрировал каждый раз, раздражая её.
− Ты безумен.
− Безумие — путь к победе.
Внутри ведьмы шевельнулось давно забытое чувство. Что это, азарт? Страх? Предвкушение?
Она оскалилась, когда Эл потянул руку в её сторону, а в следующее мгновение схватилась за котёл и перевернула его содержимое на пол. Кипящая жижа расплескалась между ними, и мужчина отпрыгнул в сторону. Этого мгновения хватило, чтобы ведьма призвала посох давно почившей тётки. Сила побежала по её руке прямо с трости из старой лещины. Алая сфера, коей она была увенчана, воссияла во мраке её дома, а чёрный полумесяц задрожал так же, как дрожала сейчас её рука.
Она направила посох на воина и…
Детский крик заполнил комнату, и Мориэлла вздрогнула, резко оборачиваясь.
Намия открыла дверь, и теперь кипящая жижа оказалась под её ногами. Девочка танцевала в проёме двери, пытаясь не соприкоснуться с кипятком, из рук её выпала корзина с сухими цветами. Ведьма цокнула языком и вытянула руку вперед: чёрные тени метнулись к Намии и обвили её шею, поднимая над полом. Она ахнула и попыталась отодрать их пальцами, болтая ногами в воздухе, прежде чем отлетела назад и приземлилась, судя по звуку, на что−то мягкое.
Эл поёжился, заглядывая в проём двери.
− Эй, ты там в порядке? Неприятно, должно быть.
− Не заговаривай с ней, − раздался яростный голос Мориэллы, и дверь захлопнулась прямо перед его носом. Глаза ведьмы горели алым, и грудь её тяжело вздымалась. — Ей запрещено разговаривать с мужчинами.
− Рад, что ты видишь во мне мужчину, Мори. А я мечтал увидеть тебя в роли матери, но ты слишком строга к ней, − он усмехнулся. — Кто эта девчонка? Мне показалось, или она пытается походить на тебя? — он имел в виду татуировки змей, которые Намия нанесла на кожу поверх своих шрамов, что достались ей от родной семьи, и алую сферу с полумесяцем в её кудрявых волосах прямо поверх золотой змеи, поддерживающей косы. Намия считала Мориэллу своей семьей, и ей казалось, что побрякушки связывают их.
− Я не… − ведьма осеклась. — Дело не в строгости. Впрочем, не твоё дело. На чём мы там закончили? Знаешь, почему я ненавижу тебя, Эл?
− Судя по тому, что ты единственная меня так называешь, то мы очень близки. Тебя так задела моя ложь? — он принялся раскручивать нити со своей руки, будто это могла быть золотая пряжа, намотанная сверху.
− Дело привычки, — выплюнула ведьма. — Но если твоё гхдорово королевское имя проведёт между нами черту, то я в деле.
− Связь крови и магии ничем не сотрёшь, нравится тебе это или нет, − сказал воин, прищурившись. — Так чем я заслужил твою ненависть?
− Знаешь, из−за чего умерла моя тётка? — спросила женщина, наклонив голову. — Из−за её болезни мы встретились, помнишь?
− Да.
− А моя мать? Их всех забрала белая болезнь, − глаза Мориэллы блеснули нездоровым блеском. — Та тварь говорила со мной, когда я была еще девчонкой. Что говорила? Она придёт и за мной.
− Я…
− Мне не нужна твоя защита, − прошипела ведьма, прочитав по его глазам, что именно он хочет сказать. Временами ей казалось, что между ними и вправду существовала связь. — Ты бессилен. Я всю жизнь напитываю свою кровь силой, чтобы прикончить эту тварь — и без толку! Рано или поздно она забирает всех, кого коснулась! — закричала она, вбивая посох в пол и кроша его в щепки. − Всю! Свою! Г’хдорову! Жизнь! Но вся она сводится к побегу и выживанию, тупой ты недоумок!
— Мори… — воин потянул к ней руку, но тут же опустил под бешеным взглядом женщины.
— Теперь мне есть, что защищать и терять, — она покосилась на дверь, что захлопнулась за девочкой. — Я не позволю отнять мою новую семью. Утащу в ад за собой, если потребуется. А ты, − ведьма захрипела, тыкая указательным пальцем в его грудь, − ты следующий после своего короля, ты знал это? Сестра за сестрой, брат за братом, за тобой она придёт неизбежно. Король был сильнейшим на острове, и что с ним сейчас? Его пепел ветер разнёс так же, как и пепел моей семьи! Ты следующий! — повторила она, начав задыхаться.
− Я знаю, − сглотнул воин, и это лишь взбесило Мориэллу еще больше. В отличие от неё, его, казалось, это нисколько не тревожило.
− Ты знаешь, − пропела она, захлёбываясь смехом. — И всё равно тащишь эту хворь в мою жизнь, раз за разом вторгаясь в мой дом, эгоистичный ублюдок! Чтобы она утащила в ад нас троих!
− Я не прохлаждался всё это время! — взревел воин, сжимая кулаки. — Я найду способ, клянусь. Я смогу обеспечить тебе безопасность.
— Может, лучше займёшь эту дрянь собой? — Мориэлла засмеялась. — А я пока поживу, Эл, прежде чем заполучу силу богов и прикончу её к гхдоровой матери. Или лучше, — внезапно глаза её заблестели, — закончить всё раз и навсегда?
Мориэлла громко дышала, хватая ртом воздух. Капелька пота стекла по её груди, а в следующее мгновение ведьма подняла руку, увитую тенями, и вонзила её в себя. Прямо в грудь, до предела. Вязкая гранатовая кровь потекла вниз, пропитала платье и закапала по деревянному полу. Мориэлла содрогнулась и подняла глаза, пока кровь продолжала капать. Тук-тук-тук, в такт её бьющемуся сердцу, что ведьма вытащила из груди и держала теперь в руках.
Глаза воина остекленели. Несколько долгих секунд он осознавал происходящее, а потом взревел, как раненный зверь, кидаясь к ней.
− Нет! — кричал он, и голос его был полон боли. — Нет! Прекрати!
Ведьма ухмыльнулась и выбросила руку вперёд.
Грудь Эла ударилась о доски пола в прыжке и проломила их, но он сумел поймать истекающее кровью сердце ведьмы. Оно билось в его руках и утихало с каждой секундой. В лице мужчины отразилась мука: он сжал его в руках и притянул к себе, укутывая нитями и вливая в него свою магию, словно от этого зависела его собственная жизнь, а не жизнь ведьмы.
− Давай же… − шепнула женщина, и глаза её блеснули безумием. — Давай! Выбрось его! — словно какая−то часть её хотела, чтобы воин закончил всё одним движением. Совершил наконец то, ради чего она была приведена матерью в этот грязный мир. — Выбрось и освободись навсегда!
Руки Эла были перепачканы в крови, как и его грудь, и кровь зашипела на нём под взглядом женщины. Белые нити светились под засыхающей корочкой, и он было кинулся к своей ведьме, чтобы собрать её по частям, но она уже оказалась в другой части комнаты и гадко ухмылялась. Тени заполнили дыру в её пустой груди. Они бились в такт сердцу, что держал он в своих руках.
− Глу−пец, − шепнула Мориэлла, а потом принялась чертить в воздухе заклинание, смотря ему точно в глаза. Её кровь на его плоти, её магия на его руках. Его бессилие перед её безумием. — Отныне нет твоей душе места в той Сфере, в коей находится моя. Раз.
Воздух сотрясся от невидимого удара, и красные губы Мориэллы растянула улыбка.
− Ты безумна, − сказал воин, бережно продолжая укутывать в свою магию сердце, как самое драгоценное сокровище.
− А это уже моя дорожка к победе, Эл, − вернула ему его же слова ведьма, а потом прищурилась. — Мне надоело твоё самодовольное лицо, − она взглянула в угол комнаты и осклабилась. — Два.
Новый удар сотряс дом ведьмы, и она громко захохотала, с издевкой смотря в его желтые глаза.
− Пошёл вон, пока я не утопила тебя в ведре.
Или выбрось его, закончив всё раз и навсегда. Сними проклятие, закончив всё раз и навсегда.
От мысли, что теперь её жизнь была в чужих руках, внутренности Мориэллы дрожали. Турнир за сферу ещё далеко, но она затеяла свою смертельную игру, обеспечив себе спокойные деньки без одержимых мужчин, вламывающихся в её жилище. Или дорожку в один конец Сферы Хаоса. Победа или смерть.
Воронка закручивалась вокруг воина, пока наконец не затянула его в себя, исполняя первое проклятие ведьмы. Проклятие ускользания.
Мориэлла внимательно посмотрела на то место, откуда исчез её воин. Подошла ближе и присела на корточки, чтобы собрать на палец часть своей остывающей крови с холодного пола. Поднесла к лицу и осклабилась, вспоминая лицо мужчины. Так долго она мечтала увидеть такой его взгляд, и вот наконец.
− Приятной вечности, Эл, − сказала ведьма напоследок, поднимаясь на ноги. — Люцитор, сын острова Обречённых, король без короны и глупец без будущего.