Он его вытащил и сделал своим помощником.
Он сидели друг напротив друга в небольшой квартире Вэла и говорили.
— Больше не называй меня Вэлом, — попросил он.
— Хорошо.
— Запомни, никогда!
— Да хорошо же! — не понимал Снегов.
— Исполняешь только мои поручения! Никто тебе более не указ!
— Понял, Вэл!
— Еще раз назовешь Вэлом, поедешь взад в Кимры!
— Все записал на подкорку! Будь уверен!
— И всегда называй меня по имени-отчеству.
— Хорошо, Валерий Станиславович, — гыкнул.
— Это, конечно, при посторонних. Так ничего не меняется. Мы с тобою друзья.
— Мы с тобою друзья, — повторил Снегов…
Через полгода его вызвали.
— Валерий Станиславович! — спросили. — Как вы относитесь к бизнесу?
Он сразу не ответил. Думал.
— Жизнь меняется, — сказал. — И мы вместе с нею…
— Вы можете заняться рыбной отраслью?
— Поясните, пожалуйста.
— У нас флот — государственный… Теперь все становится частным… Хотите иметь свой частный рыболовецкий флот?
— Да, — ответил он.
Руководитель комсомола открыл сейф, вытащил из него папку с документами…
— Черное море… Двадцать судов с износом пятнадцать процентов. Почти новые… Подойдет?
— Конечно…
Он принял документы, а вместе с ними ключ, странный, сделанный не в России. К ключу проволочкой была приделана табличка с длинным восьмизначным номером.
— Это номерной счет, — пояснил главный комсомолец. — В швейцарском банке, в Цюрихе, на Федералплац, 12. Говорите номер, вас отводят в депозитарий, там вся информация о счете. Деньги вам понадобятся на модернизацию флота и текущие расходы… Там еще заграничный паспорт на ваше имя с проставленной визой.
— Понятно.
— Мы с вами будем встречаться один раз в год. Тридцатого декабря. Вы мне будете делать подарок на Новый год.
— Ясно.
— Более вы не член партии.
Он не стал строить из себя целку и при главном комсомольце разорвал свой партийный билет надвое…
Через неделю они с Петькой Снеговым приняли рыболовецкий флот.
Рабочий класс встретил буржуазию в штыки, как водится. Злые глаза рыбаков, капитаны судов вообще плевали под ноги.
Бунт на суше он подавил, не прикладывая больших усилий.
Собрал всех, имеющих отношение к ловле рыбы, и поговорил с народом, как умел, проникновенно, но не по-свойски, заигрывая, а с таким посылом, как будто он знает нечто большее о жизни, чем они.
— Работы нет, — сказал. — Работы нет, потому что сбыта нет… Так что, парни, кто хочет, может валить! Держать не стану! Время новое — отношения новые! Зарплаты ни у кого фиксированной не будет!
— У нас и так сдельная была! — пояснил новому хозяину кто-то.
— Теперь будет процент с прибыли.
— Ты же сам сказал, что сбыта нет, какая прибыль! — с ненавистью к московскому проговорил один из самых уважаемых капитанов.
— У меня сбыт есть…
— А гарантии?
Здесь не выдержал Снегов.
— Якорь тебе в задницу, а не гарантии!
— Заткнись! — прошипел он.
— Убери своего холуя! — крикнул здоровенный мужик с наколотыми синькой руками. — Порвем, как тузик грелку!
— На таких, как ты, мы профсоюз соберем! Капитализм так капитализм! — пригрозил бухгалтер бывшего рыбсовхоза. — Посидишь полгодика на чистых парах — поймешь, как с рабочим классом надо, бля…
— Вы — уволены, — проговорил он тихо. — Рыбацкие деньги найдется кому считать! А профсоюз обязательно создадим, только лет через десять!
— Если всех выгонять станешь, кто ловить будет?