Кран опустил бронированное стекло, высунул из окна здоровенную морду.
— Не узнаешь? — продолжал он орать в микро фон. — Это же я!.. Это я Надьку у тебя увел!..
Пловец тихо произнес:
— Здравствуйте…
— Или ты у меня ее увел?.. Ха!..
Стоящий в тридцати метрах гаишник старательно делал вид, что не замечает тихой пробки и разговора мощностью в пятьдесят децибел.
— Ну иди сюда, родной!
Пловец подошел к вылезшему из броневика Крану, а тот, словно братом ему был, вдруг обнял крепко, да засосал в самые губы.
Пловец слегка сопротивлялся, стараясь сберечь торт и цветы.
— Владимир… — пытался он что-то сказать.
— Да не надо отчества! — радовался встрече Кран. — Ты чего сейчас делаешь?
— Домой иду.
— А цветы кому?
— Жене…
— Жена подождет! — решил Кран и принялся заталкивать знакомца в машину. — Поехали со мною обедать! Сейчас выпьем коньячку! В «Феллини» был?
— Нет… Но смотрел!
— Ну, милый, я тебе сейчас жизнь показывать стану!..
На удивление, Пловец не особо сопротивлялся, сидел на мерседесовском диване и слегка таял от дорогого запаха кожи и еще каких-то неведомых ароматов, слившихся в единый — как будто райский.
Они ужинали в «Феллини» с устрицами и вином шестьдесят первого года по цене пятнадцать тысяч долларов за бутылку, ели мраморное мясо, про которое Кран рассказывал всякие небылицы — будто японцы держат быков, связанных по ногам, чтобы не ходили много, делают скотине массаж и поят лучшим японским пивом «Кирин».
Здесь же суетился директор клуба новых миллионеров Сереженька Барашкин. Белобрысый, с подобострастной улыбкой, он таскал Крану хьюмидор с кубинскими сигарами, и тот вонюче дымил, пуская дым в хрустальные люстры да официанткам в сиськи.
— Ну что, Пловец! Ел ли ты когда-нибудь так?
— Нет, Владимир, — признавался Пловец.
— Клево тебе сейчас?
— Клево, — соглашался знакомец, который в уме делил цену за бутылку вина на глотки. Получалось, что он за глоток вливал в себя шестьсот пятьдесят долларов. Его зарплата за два месяца…
А потом Кран потащил его в казино, где к трем часам ночи выиграл двести штук баксов.
— Это благодаря тебе, потому что ты новичок! — радовался хозяин рекламного времени. Он кинул две пятитысячные фишки на стол. — Это тебе, Пловец! За фарт!..
Мужчина засунул подаренные фишки в ботинок.
Потом он повез Пловца туда, где голые девки с вибраторами совсем нормальное явление.
А Пловец глазел на них, словно на рыб без чешуи, и сходил с ума.
— Какую хочешь? — раззадоривал Кран. — Угощаю! Хочешь двух или трех?.. Смотри, какие задницы!..
Пловца так обслужили в VIPе, что он даже не поверил, что так офигительно бывает, что счастье такое случается, боялся, что сон или башню свернуло… Всяко местечко на его теле было пятикратно поцеловано…
А когда Пловец выполз из VIPа со скошенной физиономией, с девками, чьи рты блестели, а глаза без устали блудили вокруг, Кран сидел за столиком с каким-то перцем и играл с ним в карты.
— Генеральный госканала ТВ, — поведал Кран. — Паша… Сейчас, в дурака доиграем!
Кто-то шепнул Пловцу на ухо, что играют на рекламное время. Ставка — весь следующий год, из трех партий. Если Кран выигрывает, то оплачивает двойную цену, если генеральный, то Кран размещает весь год на канале рекламу бесплатно.
Не доиграли. В бардак залетел ОМОН и положил всех мордами в пол. И девок, и гостей.
— Я вас, бля, всех, суки, похороню! — заревел Кран, за что получил мыском военного ботинка под печень. — Ну что, позорник, — продолжал орать гений рекламы. — Завтра сосать у меня будешь! Я и Божайло жопу порву, чтобы тебя, гнида, отыскать…
Спали в съемной квартире.
Пловцу показалось, что он во дворце. Картины, позолота, чудовищный бардак из дорогих вещей…
Он нашел телефон и позвонил.
— Ты где? — волновался женский голос.
— В пизде! — почему-то ответил Пловец и повесил трубку.
Перед тем как рухнуть рядом с Краном, он вспомнил женский образ в коротеньком халатике, из-под которого видны донельзя голые ягодицы. Он снял только один ботинок, так как в другом содержалось целое состояние…
Пловец проснулся первым. Проверил ботинок с фишками, затем направился отыскивать ванную, чтобы вылить из себя перестой вина шестьдесят первого года. Возле входной двери он заметил тортик в мятой коробке, купленный вчера для жены и совместного чаепития. Он не вспомнил, что это за тортик, и про жену не вспомнил.
Они завтракали на квартире, сожрав полукилограммовую банку черной икры, запив деликатес водкой. И похмелились, и опять захмелели.
А потом Кран орал в трубку замминистра внутренних дел, что его достоинство унизили, что он не какой-то там чечен с фальшивым авизо, а русский бизнесмен, платящий налоги.
— Я знаю, что это дело рук Божайло! Либо жопу ему порвите, либо пусть на коленях ползет извиняться! И чтобы отыскали, кто мне под брюхо ботинком ткнул! Ясно?!!
Замминистра был на всех серьезных тусовках. Его престарелая жена была удостоена звания «Миссис „Феллини“», за что получила приз — довольно чистый десятикаратник. Сам замминистра любил живопись, и от Крана на его стенах висел Шишкин с Айвазовским.
Когда Кран дарил замминистру Шишкина, то пьяно орал, что это самый большой Шишкин в мире!.. Через несколько лет, когда президент Украины Кучма прилетал в Москву побазарить с Ельциным, то уже бывший к тому времени замминистра продал скупщикам Кучмы своего Шишкина за серьезные лаве. Тогда-то ему эксперты и сказали, что не Шишкин самый большой, а рама. Сам холст зареставрирован, как дохлая бабка в гробу замазана гримом. Но картину купили, так как Кучма проверять не станет, а процент со сделки серьезный. К Шишкину собрали еще живописи всякой миллиона на три, и президент Самостийной одарил президента Великодержавной коллекцией русской живописи, купленной здесь же, в Москве…
— Живи здесь, — предложил Кран Пловцу.