- Да так - случайное совпадение…
- И все же?
- Представляешь, дал сегодня пять копеек на свечку и вот – получил этот заказ! Но давай лучше по существу. О чем мы с тобой говорили?
- О том, веришь ты сам или нет!
- Если по правде, то просто никогда не задумывался над этим всерьез… - уже прямо признался Василий Иванович.
- Вот и у меня вечно не хватает на это времени! – согласно вздохнул Владимир Всеволодович. – Учеба, преподавание, то одна диссертация, то вторая, и еще каждое лето – раскопки… Все, не смею тебя больше отвлекать! – оборвал он себя на полуслове. – И себе самому не советую отвлекаться!
Настя тоже, давая возможность мужу заняться работой, не стала донимать его обычными вечерними разговорами. Даже не попросила повторить ей рассказ про Максимина Фракийца.
Уединившись в своей комнате, Василий Иванович разложил на столе взятые в библиотеках книги и принялся изучать их одну за другой.
Все в них, на первый взгляд, казалось, было логично и правильно. Но его опытный взгляд ученого историка сразу уловил, что с научной точки зрения здесь было явно что-то не то. Одни и те же цитаты. Одни и те же формулировки. И выводы одни и те же. Книг много, а все в них одно и то же. Будто хор под управлением одного дирижера…
Когда же он решил на всякий случай перепроверить цитаты по первоисточнику, то возмущению его не было границ. Одна цитата была искажена до неузнаваемости. Вторая оборвана на половине, что придавало ей прямо противоположный смысл. А третья… третьей не было вообще!
Закончилось все тем, что Василий Иванович бросил эти книги обратно в портфель и снова принялся за Евангелие.
Все здесь было чуждо и непонятно ему. Более того - вызывало резкий протест, ведь он с детства не верил ни одному слову, которое говорилось тут. И, тем не менее, давняя привычка больше доверять первоисточникам, чем составленным на их основе книгам, невольно взяла верх, заставляя продолжать чтение Евангелия…
Рядом, напоминая о повести, лежала открытая тетрадь с авторучкой. Нужно было найти хотя бы название. И тут его глаза остановились на словах: «Во время оно…» Когда-то он уже слышал их. Но когда, где?.. И вдруг вспомнилось: все в том же самом детстве! В единственном на всю округу храме, куда однажды возила его из Покровки соседка бабушка Поля.
Смутно припомнились темные лики икон, свечи… крестившиеся и кланявшиеся люди, много людей - судя по всему, наверное, это был какой-то большой церковный праздник. И громкий, протяжный, на весь храм голос священника: «Во время оно…». То есть, в то самое время, если перевести эти слова на современный язык.
Сомнений больше не оставалось. Вот он – готовый заголовок!
Василий Иванович быстро вывел на листе: «Время оно» и усмехнулся:
- Как говорили древние римляне, тот сделал половину дела, кто уже начал его!..
9
- Ну, ты сравнил! – даже задохнулся от возмущения Василий Иванович.
Однако, прошел вечер, ночь, за ними – день, другой, третий…
Новая комиссия еще больше хвалила Василия Ивановича и обещала пригласить на урок заместителя министра образования.
- Твои рассказы произвели эффект взрыва сверхновой звезды! – сообщил подменявший заболевшего учителя астрономии директор. – Приезд замминистра в нашу школу встревожил все областное начальство, но только не меня. Лично я так же бесконечно уверен в тебе, как бесконечна наша расширяющаяся Вселенная!
Василию Ивановичу и впрямь позвонили из столичного журнала и попросили прислать его рассказы в машинописном виде, через два интервала. Владимир Всеволодович тоже то и дело сообщал, что у них все больше и больше нужных монет. Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали.
Прошло еще два дня, миновала неделя, а лист как был, так и оставался чистым.
- Начинай! – умоляла его Настя.
- Пиши! – требовал Владимир Всеволодович.
С Настей было проще: он обещал ей непременно успеть с повестью в срок и даже делал вид, что что-то пишет. А что касается друга, то его провести было куда сложнее…
- Ну не могу я писать, не веря в то, что пишу! – признался он, наконец, шепотом, чтобы не слышала Настя, в телефонную трубку и услышал в ответ недоуменное:
- Но ведь сочиняешь же ты без труда прекрасные рассказы о Гомере, Пифагоре, Сократе…
- Ну, ты сравнил! – даже задохнулся от возмущения Василий Иванович. – Это ведь реально жившие люди. А тут – легендарная личность!
- Ты так считаешь? – задумчиво переспросил Владимир Всеволодович. – А я вот читал в очень серьезных научных журналах, изданных, правда, за рубежом, – тут он сам перешел на шепот, словно боясь, что его тоже могут подслушать, – что надежных доказательств историчности Иисуса Христа в десятки, сотни раз больше, чем доказательств реальности существования того же, к примеру, Сократа…
- Сократа?!
- А почему бы и нет? Ведь, если разобраться, то о Сократе мы знаем лишь из трудов Платона. Да и то по рукописям времен Средневековья! А уж то, что касается Пифагора, Гомера и многих других, в ком мы уверены, что они жили, то тут вообще наши знания основываются подчас на одной-единственной строке, причем, порой из весьма сомнительных источников! А тут – свидетельства римских, иудейских, греческих писателей, современников Христа и, наконец, – Евангелие. Кстати, многие великие ученые нисколько не сомневались, да и сейчас не сомневаются в этом!
- Например?
- У тебя есть минутка?
- Да хоть целый день!
- Тогда подожди…
День не день, но прошло не меньше получаса, пока в трубке снова послышался торжествующий голос Владимира Всеволодовича:
- Вот, нашел! Надеюсь, тебе, как историку, имя академика Бузескула о чем-нибудь говорит?
- Еще бы![3] – даже слегка обиделся Василий Иванович.
- Тогда слушай. Вот что он пишет: «Воскресение Христа подтверждено историческими и археологическими находками с такой несомненностью, как и существование Иоанна Грозного и Петра Великого»… Далее: «Если отрицать воскресение Христа, то нужно отрицать (причем, с гораздо большим основанием) существование Пилата, Юлия Цезаря, Нерона, Августа, Траяна, Марка Аврелия, русских князей Владимира и Ольги, Александра Невского, Ивана Калиты, Даниила Галицкого, Юрия Долгорукова и многих других». Алло! Алло! Что замолчал?
- Я не молчу, я слушаю… - только и смог сказать Василий Иванович, и его друг, пошелестев страницами, продолжил: - А вот тебе и другие имена самых умных людей всех времен и народов, которые верили в Бога: Коперник и Кеплер, Паскаль и Ньютон, Ампер, Вольт, Кювье… Причем они не только не скрывали свою веру, но и открыто проповедовали Бога. Например, какими, знаешь, были слова самой первой телеграммы, переданные азбукой Морзе?
- Какие?
- «В начале сотворил Бог»! Однако, я немного отвлекся. Далее следуют: Ламарк, Максим Планк, основоположник генетики Мендель, Чарльз Дарвин…
- Дарвин?! Но ведь он… - с возмущением начал было Василий Иванович, но Владимир Всеволодович с несвойственной ему нетактичностью перебил:
… был глубоко верующим человеком. И когда у него однажды спросили, а кто, собственно, стоит у основания созданной им теории эволюции, он, не задумываясь, ответил: «Конечно же, Бог!» Вообще вся эта теория, заметь, теория, а не закон, с ее ничем и никак не доказанным происхождением человека от обезьяны, которая принадлежит не столько Дарвину, сколько его ученикам, – тема особого разговора. А сейчас я лишь продолжу: - Ломоносов, Софья Ковалевская, изобретатель радио Попов, Менделеев, академик Павлов, великий педагог Ушинский, который писал, что человека, не верящего в Бога, нельзя близко подпускать к ученикам, Фридрих Энгельс…
- Как… и он тоже?!
- Да, в конце жизни даже он вынужден был признать, что факт воскресения Христа следует считать неоспоримым. Правда, эти его слова ни разу не были переведены на русский язык, но я читал их в подлиннике.
- Вот тебе и удел старушек! - озадаченно протянул Василий Иванович и, подумав, сказал: - Ладно, поверю тебе на слово, но предупреждаю: при первой же возможности – проверю!