«В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей.
Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.
Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен.
Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк.
Другие говорили: это Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет?
Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?»
Дойдя до этого места, Василий Иванович только развел руками и невольно воскликнул:
- Так ведь Он же и есть из Вифлеема!
Воскликнул и с изумлением прислушался к самому себе...
Еще раз перечитал это место в Евангелии……
Посмотрел на лежавшие на столе монеты, которые всегда помогали ему поверить в реальность событий, происходивших много веков назад… На денарий Тиберия, на пруты прокуратора Иудеи Понтия Пилата, на две лепты если не самой бедной вдовы, так такие же, как те… на все эти монеты, которые держали в руках люди, знавшие и видевшие эту вдову, Пилата, апостолов, Самого Христа…
И вдруг понял, что из противника Евангелия он превратился в его горячего сторонника и защитника!
Да и как не превратиться? Слишком много свидетельств и совпадений, чтобы можно было говорить о случайности. А само Евангелие – разве это не основное доказательство? Прав, прав Володька: о существовании и факте Воскресения Христа гораздо больше надежных свидетельств, чем о многих известных людях истории, в существовании которых никто не сомневается.
Просто здесь действительно слишком велика цена ответа на главный вопрос человеческой жизни.
Из-за этого многое раньше подвергалось сомнению, многое не сходилось… И вот, наконец, всё сошлось!
И главное, сердце не препятствовало этому!!!
- Настя! – обрадованно закричал он.
- Что случилось? – испуганно вбежала к нему жена. А он вдруг подхватил ее и закружил по комнате.
- Ты что – закончил повесть? – с недоумением посмотрела на него Настя.
- Нет, - прокричал Василий Иванович. - Но зато нашел в Евангелии то, что, казалось, уже потерял навсегда – веру! Ты представляешь, все то, что написано в нем – правда!!!
Он смотрел на жену, ожидая, что она разделит его радость и как всегда поддержит его.
Однако Настя с прохладцей отнеслась к этому признанию. Более того, она с упреком посмотрела на мужа и сказала:
- А я-то было обрадовалась… Не понимаю, нам с тобой надо спешить, а ты только зря теряешь время!
- Зря? Да как ты не понимаешь! – с сожалением посмотрел на нее Василий Иванович и, закладывая в машинку новые листы, уверенно заявил: - Да я ведь теперь точно, слышишь – можешь даже не сомневаться в этом – точно успею!
Глава третья
Денарий кесаря
1
- Ох, ребята! А что если все это, действительно, так?..
«Так быстро поверил?! – изумился Стас, но, поразмыслив, согласился: А, собственно, что в этом удивительного? Ведь какой человек был! Он и солгал-то раз в жизни, и добрым был, и уважали его как, и вообще жил ради людей: Насти, учеников… Таких, как сказала ему старушка, Бог любит и сокращает путь к Себе. Пусть он и творил все это добро не ради Христа, но как только пришел к вере, сразу наверняка стал делать так, как спасительно. Я же ведь знаю, каким он стал после…»
Вспомнив свои встречи и разговоры с отцом Тихоном, Стас вздохнул и с завистью подумал:
-«Да, ему хорошо, а мне каково? Я ведь наоборот, только раз в жизни правду сказал, когда здесь, в этой комнате, три года назад, ответил отцу честно, что занимаюсь поиском смысла жизни. А добрых дел столько сделал, что пальцев на одной руке хватит. И то останется… Одно у меня преимущество: отцу Тихону было 35, когда он начал читать утреннее и вечернее правила и ходить в храм. А мне только 15…»
Стас отложил тетрадь и принялся метаться по комнате.
- А я ведь тоже хочу уверовать, как и он, но… как… как поверить – чтоб до конца, до самого донышка? Я вон даже до конца не уверен в том, что все прочитанное мной – правда. Ведь что творится и говорится вокруг? Ванька в алтаре прислуживает, куда уж кажется, ближе к Богу – а вон, что творит! Ленка в церковном хоре поет и всех осуждает. И отец Тихон, возможно, все это писал с художественным вымыслом. А в жизни все было иначе. Может, и этих монет не было вовсе, а он только готовил материал для будущей повести и использовал их для остроты сюжета? Он же монах, а монаху положено – писать только о вере и Боге!
Нет, что ни говори там Василий Иванович, а лично у него тут пока явно что-то не сходилось…
Не в силах больше в одиночестве решать свой неразрешимый собственным умом вопрос Стас торопливо оделся и помчался к друзьям, которые, к счастью, оказались дома.
- Вань! – с порога сразу спросил он. - А вдруг, действительно, эта правда – правда?
- Что? – не понял Ваня.
- Ну… про Бога и про святых, и что после жизни – рай или ад?
- Конечно, правда!
- Нет, я не о том! И не так… – не зная, как правильней выразить мысль, чего с ним практически не бывало, замялся Стас. – Вот я, например, никак не могу поверить в это до конца. А ты – так, чтоб до самого донышка?
- Не знаю… верю, наверное!
- А почему же тогда ты не живешь по этой вере? Вот я, например, не корчу из себя святошу. Что представляю из себя – то и есть. Подлец, так подлец. А вот ты – на словах одно, а на деле другое!
- Ну, значит, и я тогда не до конца верю! – со вздохом признал Ваня, но тут же заметил: - Зато, молюсь, пощусь и постоянно иду вперед!
- Ага, два шага вперед, три шага назад! – язвительно усмехнулась Лена и уверенно заявила: - Если кто по-настоящему верит из нас троих – так это я!
- А почему тогда всех осуждаешь? – спросил Стас и, не дожидаясь, пока Лена примется за свое обычное, что она не осуждает, а обличает, принялся пересказывать то, что прочитал в тетради отца Тихона. Вот послушайте:
«…В одной обители жил нерадивый монах. То к началу службы опоздает. То пост нарушит. То согрешит. Правда, конечно, потом покается. Когда он умирал, то был совершенно спокоен и даже радостен.
- Неужели тебе не страшно? – спросили его иноки.
- Нет, братья! - отвечал тот. – С тех пор как я поступил в монастырь, то, следуя завету Христа «Не судите, да не судимы будете», ни разу никого не осудил. Даже в мыслях. И – неложно слово нашего Господа! Вот, я уже вижу светлых ангелов, которые, радостные, пришли за мной и сейчас понесут мою душу к Богу, минуя все воздушные мытарства! А черные эфиопы стоят вдали и не могут предъявить мне никаких обвинений…»
Стас посмотрел на слушавшую сначала вполуха, а потом насторожившуюся Лену и добавил: