Вино падало на стол крупными рубиновыми каплями, которые бились о дубовые доски столешницы и разлетались мельчайшими брызгами во все стороны. Струйки стекали по темным волосам, орлиному носу и крепко сжатым губам молодого человека, пачкая воротник и рукава потертого, пыльного серого камзола.
Это было похоже на классическую подставу. Не то что бы на свете Божьем совсем не было людей, которым хотелось бы укокошить какого-нибудь молодого Аркана… Всегда найдется пара дюжин недоброжелателей, желающих выпотрошить кого-нибудь из этой семейки!
Но тут было нечто другое. Этот мерзавец в кричащем малиновом наряде пришел сюда с конкретной целью — найти Рема Тиберия Аркана и убить его у всех на виду. Показательно.
В высших слоях общества такое убийство называют дуэлью.
Рем знал его, знал этого бретёра. Видел даже парочку его поединков: он шинковал своих противников в капусту, используя для этого одноручный меч и дагу. Батист дю Бесьер — вот как его звали. Он приехал в герцогство года четыре назад из центральных провинций, и уже прославился, прикончив несколько человек по надуманным поводам. Наверное, получал за это неплохие деньги.
Батист дю Бесьер смотрел на Рема сверху вниз, презрительно прищурив глаза. В руке у него был пустой стеклянный бокал.
— Когда всякое ортодоксальное быдло отказывается уступать место рыцарю, я вышвыриваю его вон, — сказал Батист дю Бесьер и потрогал свою золотую цепь, этот непременный атрибут рыцарского сословия.
Боже, это так банально — ссора из-за места за столом в таверне! Рем не торопясь поднялся, отодвинув ногой скамейку, и теперь настала его очередь смотреть на бретёра сверху вниз. Благо, Арканов Боженька ростом не обидел.
— Маэстру дю Бесьер называет быдлом аристократа? — уточнил он, положив руку на эфес палаша и понимая, что путей для отступления в общем-то нет.
Если бы бретёр оскорбил Рема лично, тот, скорее всего, утерся бы и доел свой завтрак. Молодой Аркан здраво оценивал свои силы, и понимал, что в девяти случаях из десяти дю Бесьер успеет прикончить его прежде, чем получит в ответ хотя бы царапину. Но Рем был ортодоксом, так что никак не мог пропустить мимо ушей упоминание своей религиозной принадлежности в оскорбительной форме.
— Я не вижу здесь аристократа, — дожимал дю Бесьер.
«Давай-давай, скажи еще про рабство и клеймо!» — подумал Рем.
— Только заклейменную ортодоксальную скотину, — закончил бретёр.
Посетители таверны уже окружили их и внимательно прислушивались к разговору. Большая часть из них придерживалась ортодоксальной конфессии. Обычные горожане — мастеровые и служащие, заведение было не из дорогих. Так что право защитить оскорбленные чувства верующих легло на внезапно ссутулившиеся аристократические плечи Рема.
— Что ж, маэстру, — нарочито вежливо проговорил он. — Прогуляемся во двор. Каждый со своим оружием, до первой крови.
— До смерти, скотина, — процедил Батист дю Бесьер сквозь зубы и вышел, громко хлопнув дверью.
Рем достал платок и утерся, а потом сунул руки в карманы, чтобы скрыть предательскую дрожь ладоней. Аркану стыдно бояться? Настоящий Аркан отвечает на оскорбление ударом, на удар — убийством, на убийство — резнёй всех сродников до седьмого колена?!
Ему было не привыкать слышать в свой адрес пренебрежительные высказывания о «жидкой крови» и «мягкотелости». Децим Аркан, его старший братец, вышел бы во двор сразу следом за бретёром и прикончил бы его как собаку, а потом вернулся бы и доел свой завтрак. Отец не стал бы доедать завтрак, он, скорее всего, прицепил бы труп дю Бесьера к стремени коня, и до заката скакал бы по городу, проклиная бретеров, рыцарей и всю оптиматскую иерархию. Но Рем не был слишком похож на старшего брата, и уж точно не являлся копией своего отца. Парню было действительно страшно.
— Есть здесь кто-нибудь, кто хочет быть моим секундантом? — спросил он.
Толпа раздвинулась, пропуская пожилого господина в потертом коричневом камзоле. Он опирался на трость, прихрамывая на левую ногу.
— Диоклетиан Гонзак к вашим услугам. Почту за честь представлять ваши интересы… Тиберий Аркан, я полагаю?
Гонзак? Рем никогда о таком не слышал… Но явно ортодокс, раз не добавляет это дурацкое «дю»!
— Да-да… Я — Аркан. Мы договорились драться своим оружием, во дворе, до смерти… Я бы предпочел круг попросторнее. Если вы проследите, буду вам безмерно благодарен, маэстру Гонзак. Скажите моему противнику, что я к его услугам через несколько минут.
Новоявленный секундант кивнул и вышел вслед за дю Бесьером, а Рем направился в уборную. За его спиной слышались разочарованные возгласы. Как же: аристократ — и не стремиться обнажить оружие как можно скорее!
Поплескавшись под рукомойником, Рем проверил, легко ли ходит клинок в ножнах, зачем-то потопал каблуками ботфортов и поправил обшлаги на рукавах камзола. Что бы там ни было, он не собирался давать подонку шанс убить себя в одно касание. Эта сволочь намучается, пока будет его убивать…
Страх, заполнивший душу Рема, постепенно перерождался в ярость. Он ненавидел себя в такие минуты, ненавидел бояться, чувствовать себя слабым и уязвимым. «В конце концов, самое поганое, что может случиться — это смерть!» — подумал парень.
— А смерть в этом мире — это в порядке вещей… — прорычал он в облупленное зеркало, глядя в глаза своему отражению.
Одернув камзол и пригладив отросшие за последнее время волосы, Рем Тиберий Аркан положил руку на эфес палаша и прошествовал по общему залу таверны к двери. Люди уступали ему дорогу и за спиной слышались комментарии:
— Глянь, как вышагивает! Как на свадьбу собрался!
— Чегой-то молодой маэстру так скалится? Ощерился, страшное дело!
— Ой, будет добрая драка…
Пинком распахнув дверь, Аркан подумал о том, что доброй драки точно не получится.
Следом за ним во двор повалил народ, добавив столпотворения и хаоса в небольшое пространство перед таверной.
Дю Бесьер уже разминался, сняв камзол. Он явно красовался: ни кольчуги, ни даже наручей у него не было, поверх кружевной рубахи — только расшитый золотом малиновый жилет. Меч и дага мелькали в руках дуэльных дел мастера, сверкая на солнце и выписывая в воздухе замысловатые кренделя.
Секунданты сошлись в центре круга. Круг был отличный, шагов десять в диаметре. Маэстру Гонзак всё сделал как надо!
— Бой до смерти, каждый использует собственное оружие, которое имеется при нем в данный момент.
— Маэстру желают примириться? — спросил секундант бретёра.
— Если маэстру дю Бесьер признает свои слова ошибкой и принесет мне извинения за разлитое вино — то я буду рад закончить дело миром, — сказал Рем.
— Я забью тебя как свинью, — ответил Батист дю Бесьер.
Диоклетиан Гонзак осуждающе покачал головой, подождал мгновенье и сказал:
— Поединок между маэстру Батистом дю Бесьером и маэстру Тиберием Арканом проходит в присутствии секундантов и свидетелей, о чем до заката будет доложено в резиденцию коннетабля согласно Дуэльному кодексу. Приступайте!
Дю Бесьер, пританцовывая, вышел в центр круга. Он был на голову ниже молодого Аркана, но гораздо более крепкого телосложения. Его слава как фехтовальщика была всем хорошо известна.
Отцепив портупею с палашом, Рем выдернул клинок из ножен и бросил их на землю. Сделав для разминки несколько рубящих движений, он шагнул в сторону дю Бесьера.
Бретёр атаковал быстро, резко, неожиданно. Рем отпрыгнул, еле успел парировать оба его выпада, нанесенные и мечом, и дагой, и тут же сам бросился в атаку, нанося множество коротких колющих ударов.
Дю Бесьеру удалось достать Рема почти сразу, и из правого предплечья Аркана уже текла кровь на камзол, и капала на землю. Скоро рука ослабнет, и всё будет кончено…
Прыжком в сторону Рем переместился так, чтобы солнце оказалось за спиной у врага. Тот ухмыльнулся, обрадованный своим явным преимуществом и насел на парня, и снова достал — лезвие даги оставило кровавую полосу на левом бедре. Отпрыгнув назад, Аркан услышал разочарованный гул: как же, бегает как последний трус!
Плевать! Воспользовавшись секундной передышкой, поймал отполированным до блеска клинком палаша лучик солнца и пустил в лицо противника солнечный зайчик. А потом перебросил палаш в левую руку.
Такой маневр вызвал новую ухмылку на лице бретёра: для него это значило, что Рем истекает кровью, и правая рука его уже ни на что не способна, и он хитрит, пытаясь использовать какие-то мелочи.
Неловко отразив два явно пижонских финта мечом, Рем как-то по-особенному пошевелил кистью правой руки. Никто не заметил, что именно он теперь сжимал в кулаке.
Черта с два и дю Бесьер обратил на это внимание, красуясь перед публикой и нанося удары поочередно: то мечом, то дагой. Он думал, что всё кончено и играл с Арканом как кошка с мышкой.
Рем снова отпрыгнул, а потом по-разбойничьи свистнул и резким движением руки отправил в полет по кругу тяжелую гирьку, которая тонкой прочной цепочкой крепилась к его правому запястью.
Завершением траектории должен был стать висок дю Бесьера, но реакция у бретёра была отменная, и, несмотря на замешательство, он успел отдернуть голову, и коварное оружие задело ему только кончик носа.
Однако эффект был достигнут! Целый поток крови полился из его носа, окрашивая красным рот, плохо выбритый подбородок, рубашку и отвратительный малиновый жилет. Бретёр грязно выругался, замешкавшись.
Воспользовавшись этим, одним плавным движением Рем сократил дистанцию и изо всех сил наступил на пальцы правой ноги врага подкованным каблуком ботфорта, и тут же воткнул острие палаша ему в бедро. Дю Бесьер завопил и попробовал отступить, но потерял равновесие и рухнул на землю.
Рем приставил к его шее кончик клинка и проговорил, прерываясь, чтобы отдышаться:
— Маэстру дю Бесьер, я предлагаю вам… принести извинения лично мне… и раскаяться в своих словах, задевших мою веру… В противном случае я пришпилю вас к земле!
Конечно же он раскаялся! Он был наемник, а не герой. И плевать ему было на Рема, на ортодоксов и всё герцогство. Теперь у него была одна забота — скрыться побыстрее из города, чтобы наниматели не предъявили ему претензии по поводу невыполненного контракта!
А у Аркана была другая забота — нужно было перевязать раны. Поддерживаемый Диоклетианом Гонзаком, он вернулся в таверну.
***
Сквозь красноватую муть эля играл бликами огонь в очаге. Рем, прищурившись, глядел в граненое нутро бокала и думал, что родное герцогство, пожалуй, единственное место, где всё еще делают такую качественную стеклянную посуду. Загибается Империя, что и говорить…
Сейчас кто-то зашивал рукав на его камзоле, а с порванными штанами Рем справился сам — благо, дырка была поменьше, и должна была прикрыться верхней одеждой.
Диоклетиан Гонзак, который выступил в роли секунданта, довольно профессионально сделал Аркану перевязку, так что тому оставалось только сидеть в таверне, потягивать эль и ждать, когда тот вернется из резиденции коннетабля. Дуэли — дело хлопотное.
В голове было тяжело, хмель брал свое. Уходить не хотелось — на улице ничего хорошего не ждало: заморосивший после обеда дождь, зябкий ветер и город, присутствие в котором вызывало оскомину и мерзкое чувство где-то под сердцем. Не то чтобы Рем не любил Аскерон…
Столица герцогства — город старый, построенный при расцвете Империи, то есть — профессиональными архитекторами, которые работали с напряжением всех умственных и душевных сил. Тогда люди старались создать место, в котором хочется жить, у которого есть будущее… До сих пор здесь никто не выливал помои прямо из окон, работала канализация и водоснабжение, улицы были широкими и чистыми, а дома — кирпичными или каменными, с черепичными крышами. Настоящая роскошь по сравнению с загаженными и тесными городишками центральных и западных провинций, построенными в последние двести-триста лет!
Да и архитектурных достопримечательностей хватало: чего стоят, например, Три Холма Аскерона? На плоской вершине одного из них высился устремленный вверх силуэт монастыря святого Завиши Чарного, резиденции Экзарха, и на самой высокой из его башен всегда горел Неугасимый огонь, освещая и освящая весь Аскерон. На втором разместился герцогский замок, с мощными каменными стенами высотой в тридцать локтей и золотой громадой дворца. Третий холм по древнему договору был отдан волшебникам, и теперь Башня магов не переставала удивлять горожан причудами погоды над своей вершиной: там иногда били молнии, или шел снег, или вращалась воронка смерча…
Дело было не в городе. Дело было в людях. И даже думать о том, чтобы встретить некоторых из них Рему было мерзко. Точнее, одну конкретную особу…
Эль в бокале почти закончился, и молодой человек откинулся на спинку стула, оглядывая зал, чтобы подозвать разносчицу, которая шустро перемещалась между столами и барной стойкой.
Вдруг Рема обдало дождевыми брызгами, и на скамейку напротив уселся Диоклетиан Гонзак.
— Погода — дрянь, — сказал маэстру Гонзак и властным голосом потребовал: — Согрейте мне глинтвейну! Живее, живее!
Он как-то по-особенному, прицениваясь, оглядел всю фигуру молодого аристократа, который сидел перед ним, вытянув длинные ноги. Так, наверное, хозяин смотрит на старую корову, которую ведет на бойню. Вроде бы и жалко, но нет другого выхода, потому что и так скоро околеет. Рем поймал этот взгляд, и ему стало слегка не по себе.
И Гонзак не обманул ожиданий:
— Вы знаете, что являетесь восьмым претендентом на герцогский скипетр?
Парень поперхнулся, и эль полился у него через нос. Маэстру Гонзак протянул ему платок, подождал, пока тот утрется и продолжил:
— Вообще-то скоро станете седьмым, Граф Тисбендский при последнем издыхании, свалился с лошади на охоте.
— Э-э-э, погодите, я вроде бы понял, каким я тут боком… Но в нашем герцогстве разве действует право кудели?
— Да-да, по женской линии в исключительных случаях тоже учитывают претендентов. Сейчас — случай исключительный.
— Господи Боже… — проговорил Рем, обмякнув на стуле.
Молодой аристократ моментально протрезвел. Всю эту историю с престолонаследием он слышал давным-давно от своей покойной матушки, царствие ей небесное, но как-то смутно. Она была племянницей в Бозе почившего старого герцога, и, значит, нынешнему приходилась двоюродной сестрой. Генеалогический выверт теперь напрямую грозил вовлечением в династические интриги и высокую политику, а от этих вещей Рема Тиберия Аркана тошнило с младых ногтей. И страшно было подумать о том, что папаша как-то прознает о такой прекрасной возможности восстановить былое величие рода Арканов!
— У вас такое лицо, Тиберий, как будто вы собрались сбежать из города… Погодите, серьезно?! Но вам нельзя…
— Маэстру Гонзак, пощадите мою бедную голову! Я вернулся после о-очень долгого отсутствия в герцогство и что? Меня час назад чуть не располосовал самый опасный бретёр Аскерона, а теперь выясняется, что я имею некие гипотетические права на титул герцога! Это ведь чистой воды совпадение, правда? И смерть Тисбенда тоже — случайность. Ну упал претендент на скипетр с лошади и убился насмерть, что тут такого?
— Коннетабль настоятельно рекомендовал вам посетить его в любое удобное для вас время. Мессир Бриан дю Грифон — человек серьезный, его приглашения игнорировать было бы крайне неблагоразумно.
— Ну, а вам-то какая печаль, маэстру Гонзак? — возможно, это было грубовато, и поэтому Рем постарался сгладить впечатление: — Но я от души благодарен за то, что вы представляли меня как секундант, и теперь я вам обязан. Вы — желанный гость в доме Арканов, так и знайте!
Молодой аристократ встал, стараясь поберечь свои пострадавшие конечности, положил на стойку монету, которая тут же исчезла, накрытая волосатой лапой трактирщика, и заковылял к выходу.
Диоклетиан Гонзак провожал его взглядом, выражение которого понять было невозможно: эдакая смесь иронии и задумчивости.
— Погодите, а откуда вы вообще меня знаете? — обернулся, спохватившись, Рем.
И замер от удивления: на столе, за которым он только что беседовал с маэстру Гонзаком, стоял пустой бокал, а рядом звенела, кружась по столу, монета.
А сам маэстру как будто сквозь землю провалился! Однако, таинственный тип этот Диоклетиан Гонзак…
— Дела-а… — проговорил парень
Застегнув зашитый женой трактирщика камзол на все пуговицы, он развернулся на каблуках и направился к двери, чтобы выйти в отвратительную морось, которая царила снаружи.
Рем готов был поклясться, что своего имени рядом с Гонзаком не произносил. Ну и Бог с ним, если бы маэстру назвал парня просто Тиберием Арканом! Но семейное, домашнее имя-прономен Рем — откуда Гонзак знал его? Он ведь произнес его, когда согласился стать секундантом! Или он какой-то отцовский знакомый, или это черт знает что!
***
Парень шагал по мостовой в сторону городских конюшен — там его должна была ждать лошадь, оставленная Децимом специально для того, чтобы непутевый младший брат добрался в родовое гнездо.
На Аскерон опускались сумерки. В домах одно за другим загорались теплым уютным светом окна. Мимо прошел матерящийся фонарщик с длинной палкой, на которой тлел фитиль, шипящий под каплями дождя и испускающий целые клубы дыма. Прогрохотал сапогами патруль стражи, которая доблестно блюла закон и порядок — несмотря на погоду.
Рем засмотрелся на работу фонарщика, который как раз зажигал один из светильников, и с размаху ступил в выбоину между камнями, до краев заполненную дождевой водой! Черт бы ее побрал, эту воду! Она залилась за голенище ботфорта, и, стянув его, парень пытался вытряхнуть жижу из обувки, балансируя на одной ноге.
Когда последние капли были удалены, Аркан ожесточенно вколотил ногу в ботфорт и раздраженно огляделся. Вот же черт!
— Тиберий Аркан, я полагаю? — услышал он мелодичный, бархатный голос и уставился на его обладательницу.
Вообще-то эта фраза уже звучала сегодня. Рем насторожился, схватившись за эфес палаша. Они что, сговорились? С другой стороны, особа, обратившаяся к нему, была куда как приятнее на вид чем престарелый и хромой маэстру Гонзак. Правда, таинственности в ней было не меньше!
Перед ним стояла красивая молодая женщина в шикарном зеленом платье, украшенном жемчугом и драгоценными камнями. Ее густые волосы медного цвета были собраны в замысловатую прическу, из-под челки иронично смотрели темные глаза. В руке у незакомки была небольшая палочка со светящимся огоньком на самом кончике. Волшебница!
— Да-да, это именно я. Не припомню счастливого момента когда я имел честь быть вам представленным…
— Бросьте, Тиберий, — обворожительно улыбнулась она. — Подойдите поближе, тут сухо и нет дождя!
Рем оторопело смотрел на то, как капли останавливаются над ее головой, разбиваются на мельчайшие брызги и разлетаются в стороны. Шагнув к волшебнице, он оказался под защитой этого невидимого укрытия.
— Меня зовут Сибилла, — сказала она и протянула руку для поцелуя. — Вам нравится?
Аркан вдохнул аромат ее изысканного парфюма и ощутил губами кожу ее ладони. Что ему должно нравится? Имя? Духи? Сама волшебница?
— Этот зонтик я изобрела мимоходом, очень экономная штучка и такая полезная…
Зонтик? Через секунду парень понял: она имела в виду колдовство, которое защищает ее от дождя.
— Да-да, занятно. Я человек дремучий, провинциальный, меня вся эта магия, если честно, пугает… — пробормотал Рем, сдержав улыбку.
— Всяко лучше чем мокнуть под дождем, да? Магию можно и нужно использовать, особенно если она так очевидно облегчает жизнь… Вот и в вашей сложной и запутанной ситуации, Тиберий, некая помощь может оказаться нелишней… — Сибилла изящно щелкнула пальцами и протянула Аркану появившуюся в них визитную карточку. — Заходите в Башню на холме, буду очень вас ждать.
Она раскрытой ладонью начертила прямо перед собой причудливую фигуру, которая вспыхнула яростным многоцветьем. Перед тем как шагнуть в светящееся марево, повисшее в воздухе, волшебница проговорила:
— Я давеча слышала — вас убить хотят… — и исчезла.
В воздухе заплясали разноцветные огоньки, а потом и они погасли.
Рем Тиберий Аркан почувствовал, как дождь снова ринулся на него в атаку, воспользовавшись моментом. Сунув в карман визитную карточку, парень поднял воротник камзола, пролив себе за шиворот порцию влаги и сказал:
— Зараза! А вот буквально с утра это что было? Танцы у костра?
А потом подумал, что Сибилла всё-таки шикарная женщина, просто с ума сойти можно.
***
Решительными шагами Рем двинулся в сторону конюшен. Еще ведь скакать домой несколько верст в темноте, под дождем, без подходящей одежды… Прекрасно!
Аскерон обычно в ночное время был освещен хорошо, но молодой Аркан обогнал фонарщика, и полоса света осталась за его спиной. Приходилось таращить глаза себе под ноги, чтобы не вступить в очередную выбоину, и поэтому двигался он не так быстро как хотелось бы. Пару раз ему послышалось какое-то шарканье за спиной, но Рем всё списал на шалящие нервы.
Миновав опустевшую в темное время суток рыночную площадь, парень уже высматривал вывеску конюшни, когда за спиной у него что-то лязгнуло.
— Проклятье! — Рем отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая палаш и разворачиваясь в сторону возможной угрозы.
— Тиберий, спокойно, это же я! — произнес сиплый голос. — Убери свой палаш.
— Я бывают разные! — палаш убирать Рему, совсем не улыбалось. — Голос твой мне ни разу не знаком. Выйди на свет Божий!
— Это я, Гильом! Просто горло болит! — Гильом снял с головы капюшон.
Рем и правда его узнал, и спрятал палаш в ножны.
Гильом дю Керван был соседом семьи Аркан, сыном маркиза дю Кервана. Семейство это хотя и числилось оптиматами, но фанатизмом не отличалось, и богатством своим не кичилось. Старый маркиз Франциск дю Керван иногда наведывался к отцу Тиберия, Тиберию Аркану Старшему, чтобы сыграть партию в шахматы и поматерить пиратов-популяров, герцога, магов и нелюдей. Так что Гильома Рем знал довольно хорошо, у них даже была одна компания, пока Тиберия дорога не увела из родного дома.
— И чего это молодой маркиз дю Керван шарится по подворотням среди ночи? — Рем даже обнял его: всё-таки давно не виделись, больше двух лет!
— Отойдем? Есть разговор… — он сипел так сильно, что парню стало жалко его голосовые связки.
Они прошли по направлению к конюшне и спрятались от дождя под козырьком крыльца какой-то захудалой лавчонки.
— В общем, мы решили что ты будешь подходящим герцогом! — выпалил Гильом.
Ну как, выпалил. Просипел. От этого сипения и от его слов Рему снова поплохело, прямо как при разговоре с Гонзаком. Поэтому Тиберий поднял вверх указательный палец, призывая его к тишине, пошарил во внутреннем кармане камзола, достал небольшую фляжку, отвинтил крышечку и хорошенько оттуда отхлебнул. Наверх на эль зашло замечательно.
Гильом не отказался от протянутого сосуда, и сделал пару больших глотков, а потом протянул фляжечку обратно, глядя квадратными глазами, и совершенно нормальным, несиплым голосом спросил:
— Что это за адская жидкость?!.. Ой! — он осознал что говорит нормально.
— Секрет одного кабатчика из Смарагды, лекарство от всех болезней, кроме срамных и психических… — проговорил Тиберий, пряча фляжку. — Так что там про герцога?
— Герцог помирает! Ну все уже знают, что он лежит, и вставать не собирается. Родных братьев и сестер у него нет. Детей нет и не будет. Так что остаются кузены, кузины и их дети. И ты у нас…
— Восьмой претендент на герцогский скипетр.
— Так ты знаешь! Ну, вообще-то полчаса назад стал седьмым… Граф Тисбендский…
— Умер после падения с лошади?
— Да-а-а… — Гильом был явно разочарован, он-то хотел произвести максимальное впечатление!
— Сразу скажу, никаким герцогом я становиться не собираюсь. Хлопотное это дело, проблем не оберешься. Меня вот сегодня уже один раз убивали, больше я не хочу, знаешь ли… А это я править не начал!
— Но ты только послушай! Почти все молодые дворяне герцогства за нас… За тебя! Эти старики в парчовых камзолах замшели в своих кабинетах, они не видят реальности, не знают современных проблем! Мы встряхнем это пыльное болото!
Пыльное болото? Гильом явно нервничал, и, насколько Рем мог вспомнить, пафосные эпитеты и метафоры невпопад в его случае означали крайнюю степень волнения.
— Все — это кто?
— Ну, братья Варнифы, молодой Орбан, еще Инграм, и дю Шабри, и дю Сенье… Еще кое-кто из наших общих знакомых, но остальных ты не знаешь…
— Значит Варнифы, Орбан и ты, и еще целая куча оптиматов, и парочка популяров. И как это вы спелись? И если я их не знаю, то почему они решили что я буду подходящим герцогом?
— Ну, все помнят как мы схлестнулись с пиратами из Низац Роск, и кто командовал, и что из этого вышло…
— Куча трупов из этого вышла! — молодой Аркан ненавидел, когда ему напоминали тот случай, уж больно паскудно становилось на душе. — И вообще… Одно дело отразить пиратский набег и совсем другое — управлять герцогством! Знаешь, Гильом, мне сдается — твои приятели просто не видят реальности за своими амбициями. Тоже мне, бунт молодого поколения… Они думают, что поддержав меня, потом хапнут славы, денег и должностей, вот и всё. А мои личные заслуги тут не имеют никакого значения. По старой дружбе, Гильом, я на тебя не обижусь. Но ты так и передай Реджинальду Варнифу, что я — неподходящий кандидат на роль его марионетки.
Смущенное лицо Гильома дало понять, что с Варнифом Тиберий Аркан попал в самую точку. Вот кто был заводилой и организатором! Рем развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Конюшня была, можно сказать, в двух шагах. Парень подошел к двери, по обеим сторонам которой горели фонари, и шагнул внутрь. Запах сена, конского навоза и свежеоструганных досок защекотал ему ноздри, и Рем направился вдоль стойл с лошадьми, чтобы отыскать конюха. Лошади фыркали и косились на человека.
Аркан прошел всю конюшню но так никого и не встретил.
— Да куда ж все запропастились-то, черт бы их побрал?
Как минимум два работника должны дежурить тут постоянно!
Все больше распаляясь, он двинулся ко второй двери, и запнулся о ведро, с шумом и грохотом обрушившись на кучу инструмента. Конечно, Рем саданулся и раненым бедром, и рукой, и испачкал камзол в конском навозе!
Выбравшись из конюшни он представлял собой жалкое зрелище… Матерясь и костеря всё на свете, парень двинулся в обход, чтобы найти конюхов и задать им перцу.
Дождь полил с новой силой, и Рем спрятался под скат крыши, прислонившись к стене.
— Эй, друг… — сказал кто-то совсем рядом.
Парень обернулся и увидел двух типов категорически подозрительной наружности. Гирька уже выскальзывала из его рукава, когда кто-то двинул палкой парню под коленки, и свалил на землю. Типы тут же кинулись его вязать, а тот, который стоял сзади, нахлобучил Рему на голову мешок.
Аркана тащили куда-то, ноги волочились по мостовой, потом по жестким доскам. Вскоре рыбная вонь, плеск волн и грязные ругательства дали ему понять, что угодил он в нешуточную передрягу.