Поскрипывая, телега катится по травянистой дороге. Пантелей идет сбоку.
И вот уже цепы мелькают в воздухе... Летит зерно во все стороны. На току лежат снопы...
Лопата подкидывает зерно высоко-высоко, оно опускается на землю медленно, и так же медленно отлетает от него полова. Ворох золотистого зерна все растет и растет...
- Цены ему нет! Оно дороже золота, - говорит Муся.
Они стоят все вшестером возле этого вороха, и каждый берет на ладонь и разглядывает зерно, будто бы оно и впрямь чудо.
- Мы из него вырастим такой сорт, которому никакой холод нипочем. По всей Якутии пойдет, - говорит Муся. - Вы его берегите как зеницу ока, Пантелей Филатыч. Вы его в отдельный сусек ссыпьте.
- Об чем беспокоитесь? Все будет как надо.
- А по морозу, как только первопуток установится, мы приедем за зерном.
- Приезжайте, милости просим.
Василий мастерит детишкам тележку, прилаживает плетеный короб на четыре деревянных колеса.
- Вот сейчас наладим телегу, сядем и поедем.
- А куда мы поедем? - спрашивает Володя.
- Далеко... На Северный полюс.
- Это там, где мама работает? - спрашивает Наташа.
- Ну, мама работает чуть поближе, - отвечает отец.
- А почему же тогда она домой не приходит?
- Она приходит, когда вы спите.
- А когда же она уходит? - спрашивает Володя.
- И уходит, когда вы еще спите.
- Значит, мама наша не спит, - решил Володя.
Чапурин и Аржакон вносят в коридор охапки снопиков из ячменя и овса и проносят их мимо Василия в лабораторию. За ними появляется Муся, в фартуке у нее пшеничные колоски. Она остановилась:
- Вась, погляди! Вот и все, что я смогла собрать на наших делянках, показывает она колоски Василию.
- Это олекминский сорт?
- Все тут. И вировские, и олекминские. Все питомники забраковала - не созрели. Вот и вся элита.
- Зато у Пантелея много.
- Да, на Пантелееву пшеницу вся надежда.
- Мама, ты больше не уйдешь от нас? - спрашивает Володя.
- Милый мой! - она поцеловала его. - Вот подойдет зима, еще надоем тебе.
- Мария Ивановна, а можно мне и на будущий год прийти? - спрашивает Люся, стоявшая за ее спиной.
- Конечно, дорогая, если тебе интересно.
- Мне очень, очень интересно! Я поступлю обязательно в институт. Вот только школу окончу.
- Спасибо тебе за старание! Зимой учись как следует.
Зима. Сквозь окно селекционной лаборатории видно, как летят белые снежинки. Муся и Марфа сидят, сортируют семена, пересчитывают, ссыпают в бумажные пакетики. Теперь на стенах развешаны апробационные снопики, на полках колоски.
Входит Чапурин.
- Лошадь запряжена... Поедем, что лича?
Чапурин и Муся подъезжают на дровнях к заимке Пантелея. Вот и поля, теперь опустевшие, сарай, овины хлебные. А вот и дом. Но странно - не лают собаки, не видать ни хозяина, ни хозяйки. На крыльцо вышел ветхий мужичонко с ведрами, в нагольном полушубке и валенках.
- Вам кого? - спросил он Мусю.
- А где Пантелей Филатович?
- Хозяин что ли?
- Да.
- Ен теперь далеко.
- Куда он уехал?
- Туда, куда повезли. А куда повезли, одному богу известно. Да вы иль не слыхали? - удивился он наконец. - Его же выслали. Здесь теперь живет бригада лесорубов.
- А где Авдотья с детьми?
- В амбаре.
- Там же холодно?
- Они "буржуйку" приспособили. Привыкнут!
Муся быстро пошла к амбару. Здесь и в самом деле из крыши торчала труба, из которой густо валил дым. Она постучала. Открыла ей Авдотья и, как увидела ее, закрылась углом платка и заголосила. Муся обняла ее за плечи.
- Как же это случилось-то?