Камень, перед которым я стоял, был грязно — зеленого цвета, надежно закреплен на пьедестале, надпись на основании которого гласила: «Посланник».
Закрыв глаза, я почувствовал, как кожа на моих руках онемела, будто лишилась всех ощущений. Устал… так сильно устал. Я моргнул, но тьма никуда не делась; веки мои налились свинцом и еле-еле поднимались. Я сидел на чем-то, напоминающем грязный пол, а вокруг меня все провоняло кровью и… травами? Почему я здесь? Я пришел сюда, чтобы… что? Память подвела меня и я ощутил панику, растущую в душе…
— А… проснулся, а? Вопрос ты ходячий! — Голос принадлежал старухе, низкий и скрипучий, будто пытающийся пробиться через толстый слой пыли. Сколько я не пытался, я не мог открыть глаза и увидеть женщину, и ощутил страх. Что-то было не так, ужасно не так. Я попытался ответить, но смог издать лишь хрип. Я не чувствовал языка… а глаза? Что случилось с моими глазами?
— Итак… видеть меня видел, говорить — говорил, хоть и плохо, стало быть, цену заплатил, хм? — Казалось, карга забавляется, но затем голос ее стал резок. — Довольно вопросов; теперь ты будешь СЛУШАТЬ и ты запомнишь мои слова, и коль последуешь им, останешься жив. — Она зашипела. — Кивни, если слышишь меня, или я укушу еще раз!
Я неуверенно кивнул.
— Запомни меня, странник. Сохрани слова мои в камне, одном из тех, что в Зале Народных Гуляний — используй его, как чашу, влей в нее свои чувства и знай: свяжи меня с человеком, который носит кожу из шрамов и татуировок и ищет потерянные воспоминания; коль умен он, он будет знать обо МНЕ. Вели ему найти меня — а если это будет невозможно, скажи ему придти к сверкающему камню и мы поговорим, мой драгоценный человек и я. — Женщина помедлила, затем вновь зашипела. — КИВНИ, если понял меня, жалкая тварь!
Я быстро закивал.
— А… прекрасно, такой вежливый слушатель после столь долгих… когда он придет к сверкающему камню, скажи, чтобы человек произнес мое имя, и боль, испытанная тобой, принесет пользу… — Голос старой карги затих.
Я снова попытался говорить, но издал лишь бурлящий звук. Что случилось? Кто эта женщина? Почему я был… Я почувствовал, что теряю сознание…
— Равел! Равел, это я! — выкрикнул я, неожиданно вернув себе дар речи. Последовало долгое молчание.
— Ах… дорогой мой человек. Послышались шаркающие шаги и я ощутил резкую боль в левой глазнице; и, неожиданно, я смог видеть — одним- единственным глазом. Я лежал в серой хибаре на грязном полу, и кровь, моя красная кровь впитывалась в пыль. Рук у меня не было, ноги отсечены у колен. И… я чувствовал окоченение, но боли не было… лишь страх. Кто-то возвышался надо мной, кто-то смотрел на меня сверху вниз… Я посмотрел вверх.
Сквозь кровавую пелену я различил ужасное синевато — серое лицо, желтозубую ухмылку.
— Равел довольна — гадала я, исполнит ли посланник свою задачу, ибо слаб был он, когда частями его я отобедала… — Она протянула коготь к моему лицу, и нанизан на нем был глаз — мой правый. — И все же он вернулся в Зал Народных Гуляний, и разделил наше рандеву. И теперь ты пришел… успех!
Если это действительно была Равел, вопросов к ней у меня накопилась масса вопросов.
— Равел… у меня столько вопросов к тебе!
Старуха покачала головой, в глазах моих я видел сразу три ее образа; седые волосы ее были жутко всклокочены и ниспадали на плечи.
— Нет, у Равел есть время лишь на ответы, а на вопросы твои его нет. Знай, и знание придаст тебе силу: ты должен НАЙТИ меня, дорогой мой человек.
Вообще-то, именно это я и пытался сделать.
— Но как? Я не знаю…
— Тсс! Я — за пределами знаемых мест, в творении Леди. Теперь молчи и слушай Равел, ибо многое ты должен сделать. Чтобы найти меня, ты должен сделать три вещи: отыскать дверь, узнать ключ и отомкнуть замок.
Немедленно я выпалил вопрос, спрашивая о двери.
— Дверь — не законченная вещь… была, по крайней мере, когда я видела ее в последний раз. Но время идет, и, быть может, сейчас она в полном порядке. Отправляйся в место кузниц и стали; возможно, там ты найдешь дверь, ко мне ведущую…
Я знал, что ключ — часть ее, и имеет какое-то отношение к ее дочери, но как же открыть замок?
— Отомкнуть замок? Что это значит?
— Знать ключ недостаточно, так полагает Равел. Знать его и отомкнуть его, два действа должны быть совершены… ибо иногда вещь не знает о своей природе… но не мне тебе об этом говорить. — Равел хихикнула — долгий, страшный смешок, отдавшийся болью в моих ушах.
— Равел… я действительно говорю с тобой, или это чье-то воспоминание?
— О камнях и ощущениях Равел расскажет, но не откроет, каким образом говорит с тобой теперь— Голос ее стал елейным. — О, у Равел есть много личин и много секретов. Ты нужен мне, и мне нужно, чтобы ты знал об этом. — Я понял, что она дала мне все сведения, которые посчитала нужным дать, и больше я не вытяну из нее ни слова. Я хотел было силой воли прервать погружение в сие ощущение, но Равел удивила меня, сделав последнее предложение.
— Возвращайся… Я помогу тебе, чем смогу… — Равел улыбнулась в последний раз своей ужасной желтозубой улыбкой; черный язык ее облизал губы. — Но в конце останется лишь один вопрос…
— Что ты имеешь в виду, Равел?
— Лишь один вопрос задам я… — Глаза Равел вспыхнули огнями, осветив ее лицо, ставшее внезапно кроваво — красным. — Что может изменить природу человека?
Вопрос прогремел, как гром, и я почувствовал, что горю… Я поскорее отошел от камня. Зрение мое прояснилось и я вновь обнаружил, что стою у зловещего зеленого камня… сейчас он казался более… ужасающим.
Все, с меня хватит. Мы покинули Зал Народных Гуляний и отправились на поиски постоялого двора, на котором собирались провести ночь.