— Тебе их не жаль? — далеко отойти мне не дали, когтистая кисть снова заняла привычное место над моей правой ключицей, мягко, но настойчиво вынуждая вернуться назад.
— Их? — я криво усмехнулась, рассматривая проплывающие мимо образы тех, о ком мы говорили. — Отнюдь. По моим скромным подсчетам, всем им давным-давно пора мирно упокоиться на каком-нибудь тихом кладбище. Столько не живут! А они мало того, что не умирают, так еще и ждут спасения за чужой счет. Здесь есть все, что требуется для безбедного существования. Но им все мало. Им подавай Сейлин на закуску! — мой голос постепенно увеличивал громкость, приобретая все более яркую эмоциональную окраску. — Она пусть сделает всю грязную работу…
— Почему же грязную? — кажется, он удивился.
— Потому что! — огрызнулась я. — Ведь ее мнение на данный вопрос никто не спрашивает, как, впрочем, и согласие. Все эти «несчастные» долгожители без зазрения совести готовы использовать ни в чем не повинную девушку для своей личной выгоды. И никого из них не волнует то, что у нее тоже была своя жизнь, которую бессовестно искалечили. Знаешь, кого мне действительно жалко? — в запале я хотела, было, повернуться и взглянуть в лицо собеседнику, но он вовремя меня остановил, чем и спас мои глаза от очередного приступа слепоты. Нда… а я уже и забыла, с кем имею дело. Привыкла, что ли? — Мне жаль тех невест, у которых вы, прикрываясь своим долбанным пророчеством, отняли жизнь. Тех, чьи изуродованные останки украшают раскинувшуюся перед горным кольцом равнину. Тех, чьи мечты были растоптаны горсткой зажравшихся «страдальцев», возжелавших получить в придачу к незаслуженному бессмертию еще и возможность путешествовать за пределами родного города. Тех, кто шел под венец и грезил счастливым будущем, а вместо этого попал в лапы к маанукам или стал живой мишенью для белых всадников. Вот этих девочек мне жалко, а вас, вместе с вашим зачарованным городом — нет!
— Что ж, — после недолгой паузы произнес Повелитель. — Я дал тебе шанс гордиться своим предназначением. Но ты его легкомысленно отвергла, — мою попытку возмутиться, он пресек уже проверенным способом: просто зажал ладонью рот. Не сильно, но вполне достаточно, чтобы я проглотила готовые сорваться с языка слова. — От судьбы не уйдешь, смертная. То, что тебе предначертано, не изменить. Но на одно и то же событие можно смотреть под разными углами. Ритуал был проведен, и на этот раз удачно. Ты избранная, хоть я и не в восторге от такого выбора высших сил. Я дал тебе шанс считать себя спасительницей и принять уготованную тебе участь с гордо поднятой головой. Ты отказалась, — Светлоликий убрал руку и чуть подтолкнул меня, вынудив сделать шаг вперед. Да что же это такое?! Туда, сюда, обратно… я что ему, марионетка на веревочках, что ли? — Не хочешь быть всеобщей избавительницей, станешь моей рабыней! — долетело до меня, в мгновение ока, избавив голову от всех посторонних мыслей.
Я дернулась от такого заявления, как от пощечины, и, прикрываясь тыльной стороной ладони от его свечения, процедила:
— Не дождешься.
Реплика моя полетела вдогонку спокойно переступавшему зеркальную раму мужчине. Он даже не соизволил обернуться, не говоря уже о том, чтобы ответить. Сообразив, наконец, что меня нагло бросают, я с криками рванула за ним.
— Эй, подожди. Ну, подожди же! — светящаяся завеса по ту сторону зеркала почти перестала резать глаза. Мне даже удалось мельком рассмотреть его черты, одежду и тонкие жгуты волос, прочертивших по воздуху дугу и упавших на лицо, когда он обернулся. Миндалевидные глаза цвета расплавленного золота насмешливо сверкнули с той стороны зеркала, а в следующую секунду я уже стояла нос к носу со своим отражением. — У меня еще так много вопросов. Я хотела узнать про кота и… Сэн. И еще спросить про церемонию… и… я уже беременна или нет? — мой двойник с грустными серыми глазами расстроено вздохнул. — И от кого? — я потрогала гладкую зеркальную поверхность, в тайне надеясь, что она пропустит мои пальцы, как водная гладь, но стекло оказалось холодным и твердым. — А как же… как же я тут буду без воды до завтра сидеть? — прошептали губы, и их уголки печально опустились вниз. Пить хотелось уже не так сильно, как после пробуждения. Но это не значило, что через час-другой жажда не вернется с новой силой. — И за что мне все эти издевательства? — я вздохнула. — Знаю, за что! За чрезмерную любовь к животным! — В груди что-то защемило. Воспоминания о знакомстве с Таасом, вопреки ожиданиям, принесли тревогу, а не обиду. И когда я успела к нему так привязаться? — Где же ты, котик? И где твой хозяин?
Отступив от равнодушного к моим страданиям зеркала, я повернулась, чтобы исследовать свою роскошную темницу, и застыла с приоткрытым от изумления ртом. Все вернулось на круги своя. И когда только успело? Темно-зеленые столбы с металлическими змеями исчезли без следа, вместо них в золотом безмолвии стояли прямоугольные колонны с гроздями ярко горящих фонарей. На стенах снова были изображения шестируких, а вокруг них висели переливающиеся в ярком свете драпировки. Даже осыпавшаяся орнаментом пыль испарилась, будто ее никогда и не существовало.
Я шагнула вперед и услышала жалобный треск ткани, на которую не очень удачно наступила. Какое-то время мои руки теребили поднятый с пола кусок, и чем дольше я смотрела на порванную материю, тем шире становилась улыбка на моих губах.
— Рабыня, значит? Без еды, воды и одежды? Ну-ну…
— Надеюсь, я не переборщил, — проговорил Светлоликий, сидя в роскошном кресле напротив обвитого фигурной рамой зеркала. Узкие морды четырех змееподобных драконов, неподвижно лежали по разные стороны стекла, которое в данный момент демонстрировало своему единственному зрителю одну прелюбопытнейшую картину.
Девушка с растрепанной косой и очень сосредоточенным выражением лица безжалостно расправлялась с лежавшей на каменном ложе простыней, методично разрывая ее на разного размера куски. Ей приходилось натягивать чересчур эластичную ткань изо всех сил, порой она прибегала к помощи зубов или ногтей, а иногда наступала на край непокорной материи коленом, стараясь тем самым удержать его на месте. Работа кипела, и количество разнокалиберных лоскутов росло. Предприимчивая особа, чуть закусив пухлую губку, продолжала методично изводить несчастный материал. Глаза ее горели азартом, непослушные пряди лезли в лицо, на котором то и дело появлялась довольная улыбка.
То, что все происходящее, имеет какую-то цель, Повелитель не сомневался. Особенно, когда она начала связывать отдельные куски, проверяя на прочность узлы. Лишь через несколько минут до него дошло, что девушка пытается сконструировать себе более удобный наряд. Единственное, что так и осталось для него загадкой, на кой мирд ей понадобилось приводить в негодность еще и десяток настенных драпировок? Полюбовавшись зрелищем еще некоторое время, он сделал единственный подходящий вывод: из вредности.
— Какой же ты в сущности еще ребенок, Зоя, — золотые губы раздвинулись в довольной улыбке, обнажив ровный ряд заостренных зубов. Глаза его искрились от смеха, который постепенно таял, сменяясь властным холодом. — Хорошего понемногу, — сказал он сам себе, и, повинуясь щелчку его пальцев, картинка в зеркальном окне стала быстро отдаляться, пока не исчезла совсем.
Но разглядывать собственное отражение Повелитель не собирался. Он повторил свой жест, вновь оживляя стеклянную поверзнось, за которой на этот раз появилась ванная комната, отделанная в розовато-бежевых тонах. В огромном корыте, напевая не очень приличную песенку, сидел покрытый мыльной пеной толстяк и, довольно жмурясь, дергал длинными ушами в такт исполняемому мотивчику.
Выражение золотых глаз Светлоликого снова изменилось: теперь в них вспыхнул хищный блеск. Но занятый водными процедурами «О» этого не видел. Он вообще не подозревал о том, что с висящего на стене зеркала на него смотрит сам Повелитель. И это неведенье позволило управляющему публичного дома провести еще несколько минут за приятным, судя по его счастливой физиономии, занятием.
— Достопочтенный Cай "О", — светским тоном проговорил гость из зазеркалья, на что тот, к кому относилось обращение, заткнулся, недоверчиво поводил ушами и, наконец, приоткрыл один глаз, над которым угрожающе нависла мыльная пена. Дрожащей рукой убрав ее с брови, толстяк посмотрел на дверь и, убедившись, что она закрыта, с облегчением вздохнул. — Мне жаль, что приходится отвлекать Вас в такой неподходящий момент, но мой вопрос не терпит отлагательств, — не меняя интонаций, продолжил Повелитель.
"О" подпрыгнул прямо в корыте, вылив на пол половину его содержимого. Протерев кулаками глаза, он перепугано уставился на зеркало. Обычно красноватая кожа карлика быстро меняла оттенок, становясь белой. Рыжие завитки на голове и теле вздыбились, а самопроизвольно приоткрывшийся рот так и замер, вместе со своим хозяином. Но в нерешительности управляющий борделя пребывал всего несколько секунд, по истечении которых он с громким всплеском рухнул на колени и, склонив мокрую голову с кусками белой пены на волосах, забормотал:
— Ваше Величество, мой Повелитель. О, Светлоликий, Лучезарный, Сияющий…
— Достаточно! — визитер вздохнул, скривив губы в понимающей улыбке, потом успокаивающе произнес, переходя на дружеский тон: — Не стоит начинать наше с тобой сотрудничество с такой официальной ноты. И сядь поудобней, а то синяки на коленях останутся. А мне надо, чтобы ты был в добром здравии и с чистой головой, — когда собеседник принялся с энтузиазмом растирать мыло по своей шевелюре, Светлоликий поправился: — я имею в виду твои мозги, «О»! А волосами, как и всем остальным, займешься после моего ухода.
Толстяк притих, спрятавшись за высокий бортик так, что над корытом осталась торчать только верхняя часть его лица. Позу он тоже сменил, осторожно плюхнув свой зад на дно и скрестив перед собой ноги. Приказы такого уровня не обсуждаются.
— Слушаюсь, мой Повелитель, — дрожащим голосом отозвался ушастый и осмелился-таки поднять взгляд на своего визави, на что никак не мог решиться с момента появления гостя. За все века заточения Неронга в этом диком мире, Светлоликий нанес ему зеркальный визит лишь однажды. И было это оооочень давно. Тогда его интересовал один из пригретых хозяйкой мумов, о цели нынешней беседы с самым могущественным существом, которое он когда-либо встречал, «О» не имел ни малейшего понятия. В глубине души заворочались разные подозрения, но не одному из них не суждено было приобрести более обдуманный вид, так как излучающая слабый свет фигура по ту сторону большого зеркала, вновь заговорила.
— Я буду краток, — сказал Повелитель, постукивая когтистыми пальцами по подлокотнику своего кресла. — Мне нужен помощник. Тот, кому я мог бы доверить Нижний город и уход за его оранжереями, — у рыжего отвисла челюсть вместе с бородой, а маленькие черные глазки резко прибавили в размере.
Невероятно! Нижний город! Место, куда могут беспрепятственно ходить только двое, ну, еще принц, разве что, хотя по слухам его траектория пути всегда тщательно выверена, так как путешествие в запретные уголки подземных залов и коридоров может закончиться смертью. Никто из жителей города никогда бы не осмелился спуститься без проводника в это странное место с непредсказуемым характером. Наследие Древних, создавших миры Тайлаари — храм, окруженный волшебными садами, таинственными мастерскими и другими помещениями, о предназначении которых оставалось лишь гадать. Сплетни, слухи и богатая фантазия жителей давно уже возвели такие подземные сооружения в разряд чрезвычайно опасных. Они вели себя как живые, признавая лишь одного господина. А всех остальных смельчаков, решивших ступить на их территорию, лабиринты Древних превращали в пыль. В центральном мире Тайлаари островов с такими вот многоярусными сюрпризами, скрытыми под верхним городом, было всего шесть, и только у четырех имелись хозяева. Неронг был одним из них. Еще до того, как на город обрушилось проклятие. Остальные два острова оставались неприступными. Глупцы, возомнившие себя достойными роли их владельца, исчезали за гостеприимно открывающимися дверями без следа. Пропадали сильные маги и воины, целые группы опытных разведчиков и просто случайные личности. Успокаивало одно: если никто не лез в подземелья, они тоже не проявляли агрессивности. Да что там… они вообще не подавали никаких признаков жизни, будто их и не было под городскими стенами. Так что с этими "архитектурными довесками" летающих островов можно было спокойно сосуществовать. А при наличии хозяина, такого, как Светлоликий, еще и активно пользоваться продуктами их магической силы.
— Я мог бы приказать тебе, как моему подданному, — задумчиво проговорил визитер, так и не дождавшись какого-либо ответа от собеседника, кроме выражения глубокого изумления на его круглом лице. — Но мне не нужна безвольная пешка, готовая выполнить любую команду, не задумываясь о ее целесообразности. Я хочу, чтобы наместником этого города стал умный и хозяйственный Cай, который знает толк в управлении, а также умеет хорошо считать прибыль. Принц еще слишком молод и порой совершает глупые поступки, ему нужен новый учитель, способный преподать мальчишке урок житейской мудрости.
— А… — попытался подать голос толстяк, но Повелитель сделал нетерпеливый жест рукой и, чуть подавшись вперед, продолжил:
— Твой магический потенциал довольно высок, это значит, что ты легко сможешь освоить необходимые для ведения хозяйства заклинания, а жизнеспособность организма у тебя за счет смешанных кровей гораздо выше человеческой, что является еще одним плюсом. Ты любишь богатую жизнь и сделаешь все, чтобы достичь своей мечты. Меня такое положение дел полностью устроит. Твой опыт и знания, которые я готов тебе дать, сделают тебя великим градоправителем и… моей правой рукой. Так что… — золотые глаза прищурились, глядя на обескураженного таким предложением "О", — ты согласен на мое предложение, достопочтенный Cай?
— Но как же Сэн, ведь… — толстяк прикусил язык от страха, видя, как под слабым… очень слабым мерцанием изменилось лицо его собеседника.
Четко очерченные ноздри гневно дернулись, на переносице появились вертикальные морщинки, а заостренные зубы недобро сверкнули в хищном оскале, который быстро сменился не менее хищной улыбкой, за той лишь разницей, что золотые губы на этот раз оказались плотно сжатыми. Мужчина прожег взглядом притихшего карлика и спокойно, даже чересчур спокойно, произнес:
— Время Сэн прошло, никогда больше не упоминай при мне этого имени, — немного помолчав, он снова заговорил: — Теперь все зависит только от тебя. Будет ли дальше Неронг жить под правлением «О» или же мне придется обратиться к какому-нибудь другому горожанину? Решай!
— Конечно же, я согласен, мой Повелитель! — для убедительности управляющий борделя затряс и головой, и ушами одновременно. — Но как же Сейлин…
— Эта девчонка? — тонкая бровь на золотистой коже насмешливо изогнулась. — Она не прошла обряд. И, если уж быть откровенным, а я предпочитаю именно такие отношения между нами, наместник, затея с поиском избранной себя не оправдала. Как только ты пройдешь курс обучения и приступишь к своим новым обязанностям, я уединюсь на самом последнем уровне Нижнего города и займусь кое-какими экспериментами. Возможно, мне повезет и когда-нибудь я смогу освободить Неронг от проклятия. А может, и нет. Но город должен продолжать жить и желательно процветать. Вот этим, дорогой друг, ты и займешься.
— Это большая честь для меня, Повелитель, — блестя черными глазками, заявил «О».
— Тогда… ты должен быть на дворцовой площади через два часа, тебя встретят и проводят к нужным дверям. Спустишься вниз по лестницам. Не бойся. Я, как лицо заинтересованное, лично позабочусь о твоей безопасности. Так что поторопись. Надеюсь, тебе этого времени хватит на сборы и дорогу?
— Конечно… бесспорно…. Мне… — склонившись в почтительном поклоне, насколько позволяла ширина корыта и сидячая поза толстяка, затараторил он, но зеркало уже отражало интерьер ванной комнаты, и заверения ее хозяина никто не слушал.
Светлоликий полулежал в своем роскошном кресле, закинув длинные ноги на подлокотник. Золотистые одежды, мягкий материал остроносых сапог — все это искрилось и переливалось под ярким светом горящих повсюду кристаллов. Он любил свет. В нем была его стихия, его сила. Сияющая кожа, горящие золотом волосы — толстые жгуты длиной до середины лопаток… Он был будто соткан из миллиарда искр, соединившихся в единое целое, которое словно по волшебству обрело черты живого мужчины. Принадлежность этого существа к какой-либо расе определить с ходу было сложно, но по отдельным признакам знающие граждане Тайлаари могли бы усмотреть в его предках драконов, а еще… впрочем, о родословной своей Повелитель Неронга предпочитал не распространяться. Разве что парочку особо ярких родственников держать в тайне он, увы, не мог, зато у него было огромное желание кое-кого из них похоронить с почестями или как получится, но главное, поскорее. Раньше было, а теперь отвалилось, за невозможностью осуществления. Хотя, если верить свиткам из библиотеки Древних, не все еще потеряно.
Светлоликий сменил позу, опустив ноги на каменное возвышение, на котором величественно, будто трон, стояло его любимое кресло. Напротив располагалось одно из трех зеркал, находящихся в комнате. Явившись сюда, он передвинул его с помощью левитации для своего удобства. У стены на паутине из прочных тросов висел саркофаг — отличное место для отдыха и пополнения энергетического запаса. Помещение, где сидел Повелитель, находилось как раз над залом с источником, тем самым, в котором некоторое время назад он оставил Зою. Ему вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на то, чем она сейчас занята. Не долго думая, мужчина сделал плавный жест рукой и с любопытством уставился на свое расплывающееся отражение. Вскоре из туманной дымки проступили очертания искомого помещения, и золотые губы растянулись в довольной улыбке.
Девушка тихо посапывала, свернувшись калачиком на каменном ложе. Разбросанные вокруг нее лоскуты создавали творческий беспорядок, на фоне которого ее хрупкая фигурка выглядела еще более миниатюрной и… беззащитной?
— Источник сморил тебя, малышка, — покачал головой Светлоликий, продолжая улыбаться. Почти нежно, почти по-доброму, почти… — Это хорошо. Завтра я устрою тебе незабываемое пробуждение, — его губы чуть раздвинулись, обнажая заостренные зубы. Белое с золотым… красиво и жутко в своих необычных формах. — А сейчас у меня много дел, — он вздохнул и, щелкнув пальцами, растворил картинку в тумане, который очень быстро рассеялся, став стеклом.
Мужчина медленно поднялся, едва уловимым движением пальцев вернул зеркало на его обычное место у стены, после чего подошел к стоящей посреди зала конструкции, отдаленно похожей на очень странный гриб, поднялся по ступенькам и положил ладонь на квадратную «шляпку». По ее поверхности поползли тонкие светящиеся нити. Они разветвлялись и сплетались друг с другом, образуя причудливый узор. Когда вся поверхность геометрически правильной вершины была заполнена странным рисунком, раздался короткий щелчок и «шляпка» раскололась на четыре части, открыв взору хозяина гладкую плиту, на которой лежали три золотых браслета. На каждом из них красовалось по одному камню. Красный, зеленый, голубой…
— Этого для него будет достаточно, — пробормотал Светлоликий, забирая крайние украшения. Лежавший посередине браслет сиротливо мигнул изумрудным огоньком, когда расчерченная световым орнаментом коробка начала вновь соединяться, пряча его от посторонних глаз.
Забрав украшения, Повелитель Неронга решительной, но при этом по-кошачьи мягкой походкой направился к выходу. Он был так сильно погружен в свои мысли, что не заметил, как в глубине одного из зеркал зажглись и тут же погасли две алые точки.
*Пояснения к главе:
Думка — маленькая подушечка (разг.)
Глава 10.
Спасение утопающих —
Дело лап тех, кто их едва не утопил.