Леера и в самом деле блестела яркой полированной медью, словно ее никогда не касались человеческие руки.
- Ну, не фальшивая, и ладно, - Сатокана тряхнула головой. - Вот сдача.
Она положила на стол пять десятчиков, только что полученных от Кириса.
- Не надо, - быстро сказала Риса. - Оставь себе, Сато-тара.
- Не изображай из себя богачку, - Сатокана нахмурила брови и несильно толкнула девушку пальцем в лоб. - Подачки давай тем, кто их выпрашивает. А у нас все просто: цена названа, ее и платишь.
- Но...
- Ну-ка, заберите деньги, пока я не разозлилась! - Сатокана нахмурилась еще сильнее. - Вот сделай людям добро, и они обязательно отплатят неблагодарностью!
Риса поспешно сгребла со стола деньги и склонилась, замерев, так же, как тогда, в переулке:
- Нижайше прошу простить меня, Сатокана-атара! Я не хотела тебя оскорбить.
- Да ладно уж тебе, девочка! - женщина снова улыбнулась своей доброй улыбкой. - Просто не повторяй свои ошибки. Хотя... - Она покачала головой. - Да, в наше время, говорят, чаевые начали брать даже на Могерате. Куда мир катится после Удара!
Она сунула деньги в карман передника, подхватила чашки и понесла их к кухне. Риса распрямилась и растерянно посмотрела на монеты у себя в ладони, затем на Кириса.
- Кир, я не хотела оскорбить ничью гордость... - начала она.
- Да хватит тебе извиняться! - пожал тот плечами. - Подумаешь, Сато отшила! Слышала бы ты, как она других разносит, особенно когда те пытаются сбежать не заплатив.
- Но ведь в других местах чаевые берут! - почти жалобно сказала Риса. - Почему она не захотела? У них ведь бедное заведение!
- Ты же мне сама только что сказала, что деньги не главное. Слушай, да ты как не в Кайнане родилась! Наши - не местные, никогда подачек не принимают.
- Да, верно...
Риса еще раз неуверенно поклонилась Сатокане, возящейся у раковины с посудой, и та помахала ей рукой.
Покинув заведение старого Дзидзи, они медленно пошли по Параллельному проспекту. Какое-то время Риса потерянно молчала, потом тихо проговорила:
- Ну и поделом мне.
- А? - переспросил Кирис.
- Правильно меня Сато-тара отругала. Я слишком привыкла поучать других и совсем забыла, что не являюсь единственным источником добродетели в мире. Дура. Ох, дура...
- Да что ты казнишься? - удивился Кирис. - Подумаешь, чаевые не взяли! Сато вообще слегка с прибабахом. А если деньги карман жгут, вон, мороженого купи.
- Не в том дело, Кир. Просто я, кажется, совсем разучилась быть простым человеком. И тебе нотации читала все время... Непростительно. Совершенно непростительно. Извини, я обязательно исправлюсь.
Да. Похоже, с прибабахом здесь не только Сато. О чем она вообще? Говорит вслух, но словно с самой собой.
Риса замолчала, и какое-то время они шли не разговаривая. До дома оставалось совсем недалеко, и Кирис уже с облегчением предвкушал, как покажет ей свою хибару, и она свалит по своим делам. Однако судьба распорядилась по-своему.
На попрошаек Кирис обычно не реагировал. Большинство он знал в лицо не первый год, да и его тоже знали многие, так что местные нищие к нему не приставали. Кое-кто даже приветственно махал ему со своего тряпья или картонок. Риса тоже игнорировала попрошаек. На одну из них, какую-то незнакомую тетку, с невнятным лопотанием начавшую совать под нос грязный сверток, откуда доносился детский плач, она глянула так, что та осенила себя косым знамением и быстро отошла.
- Как она плач делает? - рассеянно спросила Риса. - Компактных проигрывателей ведь нет.
- А ты откуда знаешь, что там не живое дите?
- Я прекрасно знаю, как плачут младенцы. Меня нельзя обмануть подделкой. И все-таки?
- Там обычная детская кукла с пищалкой, работающей от наклона. А иногда к пищалке еще такую резиновую грушу приспосабливают, чтобы накачивать воздухом.
- А, ясно... Кир, ты ведь знаешь многих, кто просит подаяние. Сколько среди них настоящих нищих? Которые действительно инвалиды и работать не могут?
- Ну, из трех десятков трое или четверо. А что?
- Значит, остальным просто не хочется напрягаться? Или с работой настолько плохо?
- Ты точно с неба свалилась. Безработица в городе, говорят, процентов двадцать, а то и больше. Каждый пятый. Хотя некоторые из попрошаек вполне могли бы устроиться, только не хотят. Вон, только что прошли одноногого инвалида - да у него ноги лучше, чем у меня. Классный автомеханик, когда не бухает, но за пьянку его уже отовсюду выперли, откуда можно.
- А вон та женщина? - Риса внезапно остановилась. - Ты ее знаешь?
Кирис присмотрелся. У мусорного бака в переулке лежало нечто, на первый взгляд похожее на охапку выброшенного тряпья. Однако потом он заметил торчащую из-под тряпок босую ногу, а потом и край лица. Пепельно-серым оттенком оно мало отличалось от стены.
- Нет, - равнодушно сказал он, приглядевшись. - Впервые вижу. Забрела, наверное, откуда-то со стороны. Ничего, местные ей живо объяснят, чья тут территория.
Риса подошла к женщине и присела рядом на корточки. Та не отреагировала, продолжая смотреть прямо перед собой неподвижным мутным взглядом. Риса осторожно высвободила из ее рук большой сверток и расправила его сверху.
- Еще одна кукла? - Кирис подошел, глядя на попрошайку сверху.
- Нет, Кир. Ребенок.
- Что, настоящий живой ребенок? - Кирис склонился, вглядываясь.
- Нет. Мертвый.
Еще не успев осознать неподвижность крошечного сморщенного лица, глядящего из складок ткани, Кирис отшатнулся назад, едва не врезавшись спиной в прохожего. Тот недовольно оглянулся, но сказать ничего не рискнул и только ускорил шаг.
- Как... мертвый? - шепотом спросил он.
- Вот так, Кир. По-настоящему. Он мертв уже много часов и успел остыть.
Риса положила сверток с трупиком на землю и осторожно потрясла женщину за плечо.
- Ты меня слышишь, дэйя? - спросила она. Попрошайка даже не пошевелилась, только слегка дрогнули губы, издав слабое сипение. Риса приложила пальцы к ее голове, обхватив череп с двух сторон, и замерла.
- Кир, - наконец сказала девушка, - она умирает. По-видимому, от истощения. Мозговая активность... Нужно вызвать "скорую". Ты знаешь, как?
Кирис с трудом оторвал взгляд от мертвого ребенка.