- Кто это? - спросил чей-то голос. Мака проснулась. Мака улыбнулась. Мака обрадовалась, что это был только страшный сон. Сейчас она увидит маму.
Но рыжая облезлая кошка спала около Маки на каменной обгрызенной ступеньке, но пахло также скверно, но Мака по-прежнему дрожала в своем платье, в синем в белую горошинку.
- Кто это? - опять повторил чей-то голос.
Мака подняла голову. Реденькая рыжеватая бородка торчала над самым ее лицом. Шевелились желтые жесткие усы. Блестели стеклышки очков.
- Что ты тут делаешь, девочка? - спросил человек. Кошка встала и, потягиваясь, выгнула свою острую спину. Жалобно мяукнула и ушла под лестницу.
- Мама меня ждала и не дождалась, - сказала Мака. - Я тут заснула. Мне было очень холодно. Тетя взяла мое пальто, взяла Тамару, а дядя унес вещи…
Желтые усы зашевелились. Бородка запрыгала.
- Так-так… - сказал человек. - Так-так… - Он погладил Маку по голове. - Понятно. Понятно. Мама тебя не дождалась… Ах, какие люди, что за люди!
- Нет, - сказала Мака. - Моя мама очень хорошая.
Мака заступилась за свою маму.
- Нет, девочка, - сказал человек. - Это я не про твою маму говорю. Я знаю, что твоя мама очень хорошая… Только… Только я боюсь, что ты свою маму не увидишь.
- Почему? - Мака вскочила. - Почему я не увижу маму?
- Нет, нет, почему же! - человек замахал руками. - Это я так. Увидишь, конечно, увидишь. Ну, пойдем-ка пока ко мне чай пить. Потом пойдем маму искать.
Мака зашагала за ним по ступенькам. Они долго шли по лестнице. Они пришли на самый верх дома. Выше была только крыша. Маленькая дверь приветливо скрипнула и открылась. Маленькая комната дохнула теплом на Маку. Рваный серый половичок лежал у двери. Человек потер о него ноги, снял фуражку, повесил ее на гвоздик, сел на стул и притянул к себе Маку.
- Ну, что же мы будем делать? Ах ты, птаха-бидолаха! Как же тебя зовут?
- Мака.
Человек наморщил кустики волос над глазами.
- Это что же такое?
- Это такое имя, - сказала Мака.
- Ну, а другого имени у тебя нету? - человек рассматривал Маку, и она видела сквозь стеклышки очков его серые добрые глаза. Одно стеклышко было разбито и цеплялось за ухо простой веревочкой.
- Ну, вот меня зовут Сергей Прокофьевич. Понимаешь? Сергей Прокофьевич Куцаков. Почтальон. Вот. Есть у тебя такое имя?
- Есть, - ответила Мака. - Есть.
Она перестала дрожать. В комнате топилась печка, и у Сергея Прокофьевича были теплые руки. Мака минуточку подумала.
- Мария. Меня зовут Мария. А фамилия моя Черкасова. И мама Черкасова.
На печке закипел чайник. Он заволновался и стал подкидывать крышку. Сергей Прокофьевич поставил на стол два стакана, на блюдечко положил мелко наколотого сахару…
- Ну, птаха-бидолаха, садись пить чай.
Какой вкусный был этот чай! Какой сладкий был этот сахар!
Сергей Прокофьевич вдруг пощупал Макины ноги.
- Мокрые - сказал он. - Ну-ка, снимай обувку. Давай посушим. Садись-ка ты на кровать, завернись-ка ты в одеяло да расскажи ты мне все по порядку.
И Мака рассказала все по порядку. Она рассказала и про Петроград, и про дедушку…
- Ну, а как же мы найдем маму? - спросила Мака.
Сергей Прокофьевич пожевал свои желтые усы, потеребил свою рыжую бородку.
- Вот что, птаха-бидолаха. Будем искать твою маму. Провались я тогда совсем, если я не найду твою маму.
- Знаешь ты, птаха, есть такое учреждение на свете - почта? Письма. Куда человек не пройдет - туда письмо проберется. Где человеку проехать недоступно - там письмо пролезет. Вот что, птаха. Будем писать письма, заказные, простые, доплатные, будем посылать с марками и без марок… Почтовое ведомство- оно вещь хитрая. Может самого потерянного человека разыскать. Скажи ты мне, птаха, на какой улице, в каком номере дома, в какой квартире вы жили в Петрограде. И как звали твою маму полным именем и отчеством.