неловкий взгляд прощальной встречи,
навеки растворились лица.
все говорят, что время лечит, —
никто не знает, где больница.
© Кисычев
Как бы там не было, но я готов подать рапорт на увольнение. И даже не из-за неприятного осадка после выполнения задания, а по сути возможного будущего. Не мое все это! И карьерный рост мне не нужен, да и с преступностью бороться не хочу. А кинологию у меня нагло отобрали, какие-то генералы или полковники делят там крупные суммы, выделенные азартным Хрущем на это, а я пролетел, как фанера над Парижем. Ну и ху сим!
Даже получка за два с лишним месяца и премия в размере оклада немного порадовали, 447 рублей получилось после вычета налоги на бездетность. Хорошие деньги в 1961 году!
А оба молодца, не одинаковых с лица, которые бросили меня наедине с взбешенным Бармалеем, встретили в МУРе как ни в чем не бывало.
- Мы, - говорят, - не сомневались, что ты справишься, а сами поспешили сдать ценности в Гохран да и доложить Хрущеву о выполнении задания. Тебя не забыли, награда последует.
А я едва убежал от этого ненормального. И в избу он уже более спокойным заявился. То, что я мог уехать, но не уехал, почти убедило Гошу в моей невиновности. А то, что я почти все деньги присланные на оперативные нужды, ему отдал, себе оставил только на автобус до Москвы, окончательно успокоило.
- Как пришло на халяву, так и ушло, - сказал он равнодушно. Ничего, к корешам поеду в Одессу, как раз денег на билет хватит и покушать. Спасибо тебе, Профессор!
Ну вот. Пришел я в МУР, а дежурный говорит:
- Иди в кассу, там получи деньги с премиальными, а потом тебе три дня отдыха положено. Место в гостинице за тобой забронировано, начальник сказал, чтоб отдыхал, приводил себя в порядок.
Что ж, гостиница так гостиница, да и время на подумать появилось. Пошел пешком, весна. Хорошо в старой советской Москве – воздух чистый, машин мало. Регулировщик на Манежной площади стоит…
Розовые лица.
Револьвер жёлт.
Моя милиция,
меня бережёт.
Жезлом правит,
чтоб вправо шёл.
Пойду направо,
очень хорошо…[1]
И продолжение народ придумал: "Моя милиция меня бережёт: сперва посадит, потом стережёт». А в школе мы переделывали вот так:
Бьёт дубинкой,
чтоб обратно
шёл.
Пойду обратно.
Очень хорошо.
Манежная кажется незавершенной без памятника Жукову и фонтанов. Да и скульптур Церетели, слава Господу, еще нет. А вот регулировщик в сапожках, белом кители и белых перчатках хорош! Голенища гармошкой, стоит на специальном дощатом круге…
Но так то я к гостинице с тыла подошел, с фасада. Надо обходить. Ну, это не слишком долго. Благо, ноги без артрита ступают бодро, несут новое туловище как им и положено, без качки. Сердце стучит ровно, легкие сдуваются и раздуваются без напряжения – нет повода для грусти. А хочешь быть свободным, так запишись в писатели. Тем более поэтическая жилка наличествует. Да и сюжет успешных в этом времени произведений известен, так что перспективы есть. В конце концов человек, после своей смерти давший мне новое тело, вполне советской биографией обременен. Профессиональный военный, попавший под Хрущевское сокращение, проявил себя и на оперативной работе в МВД. Кандидат в КПСС. С такой биографией хоть на завод – в цех, хоть в вуз – повышать грамотность, хоть в писатели… В «Юности» сейчас основатель его Валентин Катаев или либеральный Борис Полевой. А в «Новом мире» друг Хрущева Твардовский. как раз, наверное, восхищается Солдженицким, его «Иваном Денисовичем» - лагерным мужичком, что по жизни не рыба – не мясо, а так, рядом с опущенными. Хотя сам Солженициын отсиживался в «шаражках» и к настоящим лагерям имеет косвенное отношение[2].
Ну а мне про лагерную жизнь рассказывать – как за чаем внукам свою молодость описывать. Даже в фантастике могу себя проявить…
Все эти рассуждения привели к тому, что я, сделав несколько кругов вокруг гостиницы, направился прямо в редакцию «Юности».
Ну как направился? Сперва купил в киоске сам журнал и уселся его изучать в ближайшем кафе-мороженном, попивая вкусный чай с пирожными.
Сперва, естественно, ознакомился с содержанием:
«Страниц: 112
Описание: На 1-й и 4-й стр. обложки фрагменты работы Н. Воронкова из серии «Жилищное строительство»; внутренние иллюстрации Г. Калиновского, Б. Тальберга, Е. Бачурина, Е. Медведева, Л. Мильчина, Ю. Вечерского, Ю. Цишевского, В. Грибко, В. Чижикова, К. Борисова, И. Оффенгендена; репродукции картин Н. Ярошенко, В. Сурикова, В. Перова, И. Крамского, И. Репина, В. Маковского
Содержание:
Анатолий Чусляев. Большой разговор в Кремле (статья), стр. 2-3
Элегий Ставский. Всё только начинается (окончание повести, иллюстрации Г. Калиновского), стр. 4-
Борис Шаховский. Встреча со Сталинградом (стихотворение, иллюстрации Б. Тальберга), стр. 28-29
Роберт Рождественский. Реквием (поэма), стр. 30-35
Д. Кабалевский. О «Реквиеме» (статья), стр. 35-36
Ю. Буряковский. «Личный представитель» (рассказ, иллюстрации Е. Бачурина), стр. 37-39
Владимир Амлинский. Музыка на вокзале (рассказ, иллюстрации Е. Медведева), стр. 40-47
Инна Варламова. Прогулка в лесу (рассказ, иллюстрации Л. Мильчина), стр. 48-51
Лев Смирнов. Баллада о солдате (стихотворение), стр. 52
Лев Смирнов. Со двора (стихотворение), стр. 52
Лев Смирнов. Беглец (стихотворение), стр. 52
Леонид Волынский. Лицо времени. Книга о русских художниках (продолжение, репродукции картин Н. Ярошенко, В. Сурикова, В. Перова, И. Крамского, И. Репина, В. Маковского), стр. 53-68
Заметки критика
А. Гурвич. Человек учится жить (рецензия, рисунки Ю. Вечерского), стр. 69-74
Николай Масолов. Тайна Зои Кругловой (Быль военных лет), стр. 75-82
Так мы живём. Невыдуманные рассказы
1. А. Кряжевский. Победа (рассказ, иллюстрации Е. Бачурина), стр. 83-85
2. Х. Апсалямов. В овраге (рассказ, иллюстрации Е. Бачурина), стр. 85-87
3. Н. Ангарская. Надька (рассказ, иллюстрации Е. Бачурина), стр. 87-89
Ю. Цишевский. У берегов Северной Африки (путевые зарисовки, рисунки Ю. Цишевского), стр. 90-92
Наука и техника
Глеб Анфилов. В предверии биовека (статья, рисунки В. Грибко), стр. 93-96
Заметки и корреспонденции
М. Сланская. Друзья книги (очерк), стр. 97-98
Подвиг Оли Скопцовой (очерк), стр. 99
М. Черненко. Школа будущего (очерк), стр. 99-100
Зарубежные встречи
Ф. Александрова. Молодая Италия борется (очерк, рисунки И. Гричера), стр. 101-104
Спорт
В. Фролов. Размышления о хоккейной славе (статья), стр. 105-108
«Пылесос» (Страницы сатиры и юмора)
Вл. Масс, Мих. Червинский. Нет повести печальней… (стихотворение, рисунок В. Чижикова), стр. 109-110
З. Обуховской. «Самбисты» (микрорассказ, рисунок К. Борисова), стр. 110
Р. Киреев. Бог и ракеты (стихотворение), стр. 111
Мысли вслух, стр. 111
В. Князев, В. Шикунов. «Кому хоровод, а кому товарооборот!» (фельетон, рисунки И. Оффенгендена), стр. 112
Лев Смирнов… помню его стихи еще по прошлой жизни. Особенно врезалось небольшое: «Баллада о солдате
Встал солдат, как штык прямой,
На пороге…
Он с войны принёс домой
Руки-ноги.
На подошвах у него
Грязь да глина
Из-под самого того
Разберлина.
Он устал… Ему бы лечь
В этом разе!
Он мешок солдатский с плеч
Скинул наземь.
На виске его седом
Бьётся жилка,
На плече его крутом
Бьётся жинка.
Первачи вокруг стоят
Лучших марок...»
Вроде даже песня была такая на его слова:
«Эх, закончилась война
Мировая,
Жизнь пойдёт теперь, жена,
Мировая!»
Да я, если вдуматься, и Льва Васильевича помню, слушал его по ю-тубу. Хорошо пожил человек, был успешен и как поэт, и как поэт-песенник, и как юрист. Скончался на 93-м году жизни, не смог побороть ковид.
(Вот он читает это стихотворение в гостях у Л. Смирнова. Запись 24 октября 2017 г. - https://youtu.be/M1r8KMc9rbs)
- Вы еще что-нибудь заказывать будете? – оторвал меня от размышлений женский голос.
Я взглянул на стол, потом на часы. Все съедены, выпито – больше часа балдею в прошлой жизни. Мощный толчок получил от журнала, явно читанного мной раньше. Но я, собственно, журнал купил, чтоб адрес посмотреть и коллектив редакционный, уяснить к кому обращаться. Хотя я даже с чем обращаться не определился, надо же хоть стишок какой принести или рассказ… Ладно, три дня отпуска имеется – разберусь.
[1] Владимир Маяковский, "Хорошо! Октябрьская поэма"
[2] В августе был направлен в лагерь Новый Иерусалим, 9 сентября 1945 года переведён в лагерь в Москве, заключённые которого занимались строительством жилых домов на Калужской заставе (сейчас — площадь Гагарина).
В июне 1946 года переведён в систему спецтюрем 4-го спецотдела МВД, в сентябре направлен в закрытое конструкторское бюро («шарашку») при авиамоторном заводе в Рыбинске, через пять месяцев, в феврале 1947 года, — на «шарашку» в Загорск, 9 июля 1947 года — в аналогичное заведение в Марфине (на северной окраине Москвы). Там он работал по специальности — математиком.
В Марфине Солженицын начал работу над автобиографической поэмой «Дороженька» и повестью «Люби революцию», которая задумывалась как прозаическое продолжение «Дороженьки»