— Давай. Может, наткнешься на настоящий туалет. Мне надо позвонить.
— Откуда?
Автозаправка примыкала к отелю и парковочной стоянке, где асфальта было меньше, чем трещин и выбоин. Один из четырех насосов лежал на боку, вырванный из земли пьяным охотником на динозавров, сидевшим, по-видимому, за рулем пикапа. У шоссе все еще стоял дорожный знак с надписью «Бензин. Холодная содовая. Лед», а вот окна забиты досками с выведенным краской извещением «Продается». Самым большим сюрпризом стала сохранившаяся в целости и неприкосновенности телефонная будка с трубкой на рычаге и совершенно нетронутым стеклом — как будто ее установили всего лишь утром.
— Там есть телефон, — сказал я.
— С него же никто сто лет не звонил.
— Я за мелочью не охочусь. Помаши, когда все обнюхаешь.
Отто кивнул и направился к серым от пыли домикам. Сделав несколько шагов, он крикнул:
— Берегись динозавров!
Закрыв дверцу, я отрезал себя от полуденного молчания пустыни. И услышал шум крови в ушах, потом гул проводов и, наконец, твой сонный, хрипловатый голос.
— Разбудил?
— Ничего. Я не спала, дремала. Как прошло собеседование?
— Начнется через полчаса. Не волнуйся за меня. Как твой бизнес сегодня?
— Как обычно. В центре тихо. Какое место тебе предлагают?
— Краткосрочное консультирование. Лабораторная работа. Не хочу утомлять тебя деталями.
— Ты и не утомишь, мне же интересно. Расскажи. Господи, этого только не хватало.
— В чем именно она будет заключаться, я еще и сам не знаю. Вот увижу контракт, тогда… Ты еще собираешься работать сегодня?
— Нет. Надеялась, мы увидимся попозже. Собираешься вернуться?
Может быть. Я не знал ничего: ни с кем встречаюсь, ни когда смогу позвонить и даже откуда будет звонок, из тюрьмы или из будки на обратном пути. В голове безостановочно прокручивались самые разные сценарии дальнейшего развития событий. Отто — коп. Информатор. Работает на химика-конкурента. Его надо вывести на чистую воду. Или бросить и смыться. Каждый вариант, едва возникая, опровергал себя собственным идиотизмом.
— Не исключено, что мне придется встретиться еще кое с кем завтра. Переночую в отеле, а завтра во второй половине дня вернусь.
— Нет. — Твой голос прозвучал так умоляюще, что у меня защемило в груди. — Возвращайся сегодня, а завтра утром выедешь пораньше.
— Хочешь, чтобы я за два дня дважды смотался в Риверсайд?
— Я хочу тебя увидеть.
— Я тоже этого хочу. Вернусь сразу, как только освобожусь.
— Ну, пожалуйста. Я не стану тебя задерживать, отпущу пораньше. Обещаю.
Было странно и непривычно чувствовать себя таким желанным.
— Постараюсь. Сделаю все, что смогу. А теперь мне надо идти.
— Подожди. Какого цвета у меня глаза?
— Ох, перестань. Не надо так.
В ту секунду провод, протянувшийся из пустыни до кровати, сделался бесконечным, и каждое мое слово, бывшее зыбью посреди океана, взметнулось сокрушительной волной в тысячах миль от меня. Я проговорил это слишком быстро, поспешно, словно желая отделаться поскорее, и тут же услышал, как мое недовольство рушится на тебя.
— Прости. Я скучаю, — сказала ты. — Увидимся, когда вернешься, ладно?
— А глаза у тебя зеленые.
— Почти угадал.
Провода донесли до меня твою улыбку.
— Голубовато-зеленые.
— Так говорят хироманты.
Перед тем как уйти от тебя, я снял с холодильника твою фотографию и положил в сумку. На ней ты смеешься, тепло и солнечно, и на столике перед тобой высокий стакан с зонтиком. Но фотография мне ни к чему. Как и тогда, когда я разговаривал с тобой по телефону, твое лицо встает столь же ясно и отчетливо, как если бы ты была сейчас в шаге от меня.
— В правом глазу, там, где голубого больше, чем зеленого, есть большое пятнышко. На переносице у тебя маленькая припухлость. На левый глаз постоянно падает локон, на правой щеке, в уголке улыбки, крохотная родинка.
— Вот это память.
— Память у меня ужасная. Но я легко представляю тебя, когда слышу твой голос.
— С памятью я тебе помогу.
— Заполнишь пропуски?
— Ага. У меня это хорошо получается.
— Пока я тебя вижу.
— Мысленно или наяву?
— И так, и так.
Ты вздохнула, и пробежавшие по проводу волны окатили меня покоем.
— Скучаю. — Ты первой нарушила молчание. — Пожалуйста, если сможешь, возвращайся сегодня.
— Постараюсь. Я тоже по тебе скучаю.
Мы попрощались. Прежде чем повесить трубку, я еще с минуту слушал монотонный электрический гул проводов. Потом открыл стеклянную дверцу, и в будку ворвались мили тишины.