Мне кажется, что читатель не сочтет излишними несколько слов автора по поводу романа «Десница великого мастера».
На протяжении более чем двадцати столетий грузинский народ стяжал себе славу в войне, литературе и зодчестве. Безусловно, велик Руставели в своем поэтическом созвездии. Но не меньше мы гордимся и нашими непревзойденными мастерами, создавшими Болниси, Джвари, мцхетский Светицховели, Бана, Ошки, Цугругашени, Цроми и Гелати. И меня потрясло, что люди, создавшие такие шедевры, оказались в тени забвения.
Потому-то я и обратился к народной легенде об отсeчении руки Константину Арсакидзе, стремился рассказать о нем, воспеть труд великого художника и оплакать его трагическую гибель.
Некоторым критикам показалось, что главным героем моего романа является Георгий, а не Константин Арсакидзе. Такому утверждению противоречит даже заглавие романа. В центре событий — история отсечения руки, скованность и обреченность мастера, творящего в тираническом государстве.
Некоторые удивлялись, почему я не воспроизвел в «Деснице великого мастера» внешние войны, а уделил внимание подавлению восстаний феодалов внутри государства. Должен сознаться, сделал я это умышленно. Внутриполитическое положение решает судьбу каждого государства. Доказательством этому — мировая история. Из-за междоусобиц погибли древняя Греция, Рим, Византия, Грузия Русудан и Георгия Лаши, дочери и сына царицы Тамары. Поэтому я и поставил в центре своего романа описание внутреннего положения Грузии при Георгии I.
Серьезные замечания были сделаны критиками по поводу образа Фарсмана Перса. Тут прежде всего я должен заметить, что Фарсман Перс является в истории Грузии предтечей кондотьеров. Я никогда не думал идеализировать этого авантюриста.
Противопоставление Фарсману Персу Константина Арсакидзе самоочевидно в романе. С одной стороны — талантливый, но беспринципный и продажный Фарсман, человек без роду и племени, с другой — его антипод, еще более талантливый выходец из народа — Арсакидзе; бессмертное творение искусства — результат его самоотверженного патриотического труда.
Я несколько дополнил настоящее издание романа и поработал над тем, чтобы образы его героев более отчетливо доносили идеи своего времени и стали более ясными в свете идей нашей современности.
Константинэ Гамсахурдиа
Москва, декабрь 1955