Следующие дни тянулись тоскливо. Дождь то лил как из ведра, то чуть приглушал, но не останавливался ни на минуту. Мария даже порадовалась, что они остановились в пещере, поскольку размытая почва в долине, вполне могла стать проблемой для проживания.
Пару раз, когда дождь чуть утихал, женщина, оставляя ребенка в пещере, все же выбиралась за дровами, а потом, практически на карачках, почти смываемая потоками несущейся вниз воды ползла обратно. Эти вылазки ее напрягали, но брошенные в угол, для просушки дрова все же радовали больше, поскольку означали, что без огня они ближайшее время не останутся.
В одной из такой вылазок ей повезло вдвойне. Крикливая, крупная птица, со сломанным как позже оказалось крылом и прижатая к земле огромной упавшей веткой, пыталась отбиваться, но куда ей против одной голодной попаданки, с ребенком на шее.
Ни сколько не сомневаясь, Мария быстренько добила ее камнем, а потом засунув подмышку и нещадно ругаясь — бросать уже собранный хворост было жаль, потащила в пещеру.
Кора мясу обрадовалось, что было и не удивительно, учитывая, что змея закончилась уже дня три назад и даже вызвалась сама разделать добычу, а Мария вышла под усилившийся дождь и попыталась отмыться после вылазки.
Надо сказать, что помыться таким способом женщина пыталась уже не раз, хотя и не слишком то успешно. Если кожа более менее еще отмывалась — она кстати действительно оказалась намного светлее чем у той же Коры, то волосы так и висели спутанной слипшейся массой. Не помогало даже то, что Мария Александровна каждый день пыталась расчесать их пальцами. Не промытые и слипшиеся они все больше и больше запутывались, образуя колтуны и раздражая до дрожи.
В какой-то момент женщина не выдержала и даже попыталась отрезать их имеющимся ножом, но тут вмешалась Кора, почти повиснув на женщине, и отобрала орудие производства.
— Нельзя, — строго заявила она и спрятала нож за спину, — мало волос — мужчины в хижину не возьмут.
Мария только рассмеялась такой логике.
— Тут нет мужчин, — посетовала она, продолжая улыбаться, — а волосы надо отрезать, помыть и они снова вырастут.
Кора отрицательно помотала головой и даже сделала шаг назад.
— Мало волос — плохая женщина, — упрямо заявила она и сдвинула брови.
— Плохая женщина, это когда она плохая, — уже сердито нахмурилась Мария, — а когда женщина хорошая, то не важно сколько у нее волос. Ты наверно хотела сказать не красивая? Не нравится мужчинам?
Девочка обиженно кивнула, а Мария лишь вздохнула обреченно.
— Иди сюда, я не буду много отрезать, — пообещала она, и поскольку девочка лишь отрицательно замотала головой, рассердилась, — Давай сюда нож, я все равно отрежу лишнее.
Кое как отвоевав единственный острый предмет, Мария с трудом отпиливала свалявшиеся пряди. Сначала она хотела отрезать совсем все, почти под мальчика, но посмотрев на похоронный вид Коры, отмела эту идею и отрезала аккуратно, стараясь сохранить минимальную длину хотя бы до плеч.
Когда все было окончено, она снова вышла под дождь и уже с большим энтузиазмом постаралась отмыть оставшиеся волосы. Теперь дело пошло веселее. Подождав, пока грязь уже не так явно будет стекать с новой прически, она уже смелее разобрала волосы на пряди, заплела их в короткую не тугую косичку и завязав тут же отрезанной от набедренной шкуры тонкой полоской кожи, вернулась в пещеру.
Кора рассматривала новую прическу подруги с удивлением.
— Хочешь, и тебе так сделаем, — улыбнулась Мария.
— Нет. Не знаю. Потом, — нахмурилась девочка и отобрав нож ушла разделывать ощипанную к тому времени птицу.
Мария только улыбнулась понимающе — трудно менять устои, на которых ты вырос. Решив оставить вопрос на самотек, она махнула рукой и пошла перебирать перья, отделяя мелкие для наполнения чего-нибудь (из чего можно будет сделать подушки она пока не решила), и более крупные из хвоста и крыльев. Что делать с последними придумать она пока тоже не смогла, но поскольку те оказались красивыми, то выкидывать такое добро было жаль.
— А! Потом приспособлю подо что-нибудь, — махнула она рукой и перевязав красоту в пучок, сложила в дальний угол, который негласно превратился в кладовку с хранящимися там подсушенными финиками, изредка появлявшегося мяса, шкуркой змеи, а теперь еще и непонятных перьев.
На новую прическу Кора решилась только через два дня. Протянув Марии нож, она молча ткнула в запутанные пряди и тяжело вздохнула.
Дразнить девочку Мария не стала, хотя смотреть на мысленные метания ребенка было смешно. Поэтому она лишь посадила ту спиной к себе и принялась за дело.
Возиться пришлось долго. Сначала она отрезала те свалявшиеся комки, разобрать которые не получилось бы в любом случае, потом разобрала оставшееся на пряди, расчесала пальцами и подровняла получившееся.
— А теперь мыться, — воскликнула она как можно более беззаботно и подтолкнула недовольную девочку к выходу их пещеры.
В общем, через час, почти отмытый ребенок с такой же косичкой как у Марии, сидел у костра и недоверчиво ощупывал то волосы на голове, то еще влажную гладкую кожу на лице и о чем-то усиленно думал.
Решив не вмешиваться — все-таки некоторые вещи человек должен осознать и принять сам, Мария вздохнула и присела на привычное место у костра. Как бы то ни было, но занятия в магии еще никто не отменял — тем более, что за это время и у нее и у Коры только- только что то стало получаться.
Привычно приняв позу лотоса — почему то именно она казалась женщине единственно правильной, Мария откинула лишние мысли и, прикрыв глаза, позвала магию.