На следующий день, в полдень, приехали наши купцы. Вечером, после того как мужики отдохнули с дороги и, попарившись в баньке, собрались у нас; поговорить, выпить бражки, расслабиться малость. Жабин щурился как сытый кот и выглядел вполне довольным. Кузьма с Митькой тоже не казались замученными. Подробности расспрашивать пока не стал. Опасения мои, что они проторгуются оказались напрасными. Спрос на зерно вблизи железной дороги был вполне нормальным. Про голод в «Рассее» поговаривали, но пока особого ажиотажа не было. Хотя обещанной мной заоблачной прибыли мужики не получили, но наварились вполне прилично. Ну и слава богу.
Кузьма с Митькой приоделись и привезли кучу подарков всей родне. Митька наконец приобрел себе жилетку и выглядел как приказчик в скобяной лавке. Чем торгуют в скобяной лавке я не знал, но, судя по названию, явно чем то занятным. Кузьма тоже от него не отстал и даже обогнал. По крайней мере, на толстой серебряной цепочке, пролегшей по впалому пузу были у него изрядной величины карманные часы, которые он время от времени доставал и нажимал на кнопку. С легким звоном крышка часов откидывалась и всем желающим демонстрировался циферблат с золочеными цифрами и стрелками вычурной формы.
— Митька, а ты что от дядьки отстал. Почему часов себе не прикупил? — Спросил я. Митька промолчал, а Кузьма, засмеявшись, сказал:
— А он себе ружье купил двуствольное, как у Акима Силантьева. Вот на часы денег и не хватило.
— Ух ты! — Воскликнул Архипка. — Патронов-то купил? Дашь стрельнуть? Пошли покажешь.
Митька неопределенно махнул рукой и сказал:
— Давай завтра. Сегодня уже поздно и лень, а завтра и посмотрите, и стрельнуть дам.
Утром, пока мужики отсыпались, после пьянки, Архипка, Платошка с Антохой и я пошли к Митьке смотреть ружье. Я захватил с собой револьвер и пачку патронов. Архипка же, выпросив у меня самый компактный пистоль из четырех имеющихся, сделал себе кобуру под мышкой и со своим револьвером уже не расставался. Патронов для его револьвера было мало, поэтому я ему сказал, что если он их попусту разбазарит, то будет ходить с пустым барабаном. Архипка проникся и сейчас у него в барабане было пять патронов, как впрочем и у меня. Читал где-то, что американские ганфайтеры, чтобы исключить случайный выстрел, так заряжали свои ковбойские револьверы; пустая камера барабана всегда находилась против ствола.
То, что Архипка пристрелит кого-то из деревенских, я совершенно не боялся. Местные детишки от своих сверстников из моего времени отличались сугубой взрослостью и ответственностью. Пейзанская жизнь и тяжелая работа, очень быстро делала из них этаких небольшого роста мужичков.
Митька встретил нас довольно хмуро:
— Чё так рано приперлись?
— Да ладно тебе. Давай бери свое ружье пойдем за деревню постреляем. Я вот револьверчик прихватил. — Я показал ему свою пушку. Митька потянулся было к револьверу, но я остановил его, сказав:
— Там посмотришь и постреляешь.
Митька, немного помедлив, согласно кивнул и пошел в дом за ружьем и патронами.
Стрельбище решили устроить на реке в том месте, где мы с Архипкой в прошлом году испытывали арбалеты. Отсчитали сорок шагов от глиняного обрыва и палкой провели черту, обозначив рубеж для стрельбы. Возле обрыва наставили, в качестве мишеней, нарезанные ножом глиняные столбики и приступили к стрельбе из митькиного ружья. Договорились, что каждый выстрелит по одному патрону из обеих стволов.
Митька стрелял первым и вполне успешно. Два глиняных столбика были расстреляны им в пыль. Захвативший ружье Архипка сбил лишь один столбик. Антоха пальнул один раз и схватился за плечо:
— Лягается зараза.
— Приклад нужно крепче к плечу прижимать, тогда и лягаться меньше будет и в цель будешь попадать, а не палить в белый свет как в копеечку. — Наставительно сказал я.
— Ага…. — Согласился Антоха и промазал второй раз.
А вот Платошка удивил. Он взял ружье подержал его в руках, потом несколько раз приложил к плечу приноравливаясь, наконец пальнул и сбил один столбик. Во второй столбик он промазал — слишком долго целился. Я же взяв ружье целиться не стал, навскидку выпалил по очередно из двух стволов, в полной уверенности, что попаду. И действительно попал. Один столбик разлетелся, а второй слегка качнулся, видимо в него попала одна или две дробинки.
— Ну ты Немтырь даешь! — Завистливо сказал Антоха.
— Ничего, вот ружье купишь, потренируешся и тоже будешь попадать. — Обнадежил я парня. — Давайте сейчас из пистоля постреляем. Патронов хватит каждому по пять раз выстрелить.
Достал револьвер и, выбив из барабана патроны, подал его Митьке. Тот взяв револьвер, подержал его в руках, по прицеливался в лежащую корягу и сказал:
— Зачем патроны вынул? Давай их сюда.
— Погоди! Чем сразу из него палить, нужно немного поучиться с ним правильно обращаться. Вон Архипка уже знает как. Ну-ка, боец! Правило номер один.
Архипка ухмыльнулся и отбарабанил:
— Правило номер один: никогда не наставлять на своих даже не заряженный пистоль.
— Вот это самое главное правило и его нужно выполнять всегда, иначе можно кому-нибудь и бошку прострелить. Правило второе: размахивать и грозить кому либо пистолетом тоже не надо. Доставать его нужно только в крайнем случае, когда нет другого выхода. Но если достал то стреляй сразу, лучше пальнуть мимо, чем дать повод твоему врагу засомневаться в том, что ты сможешь в него выстрелить.
— Ты чё Немтырь? Какие враги? — Антоха был неподражаем.
— Это сейчас у нас врагов, которых без пистолета не одолеть, нету. А вот пойдешь ты в тайгу за шишками, а тебя беглые каторжники встретят? И че тогда?
— Ладно! Хватит балаболить! Давай постреляем. — Нетерпеливо сказал Митька.
— Хорошо! Пусть Архипка первым стреляет, потом ты, за тобой Антоха с Платошкой, ну а я последний.
Митька неохотно протянул револьвер Архипке, а я подал патроны. Архипка довольно ловко вставил их в барабан и, подняв револьвер стволом вверх, спросил:
— Куда стрелять?
— А вон коряга и сук торчит. В сук и пали. Тут расстояние самое то для стрльбы из револьвера. Метров двенадцать-пятнадцать не больше.
Архипка, держа револьвер на вытянутой руке прицелился и первым выстрелом зацепил сук по краешку. Остальные четыре пули ушли в молоко. Митька, завладев пистолем, не совсем ловко выбил шомполом стреляные гильзы и, вогнав в барабан свои пять патронов, довольно быстро отстрелялся, ни разу не попав в сук, зато всадил две пули в корягу чуть ниже сучка. Антоха, повозившись с перезарядкой, послал свои пульки в сторону коряги, умудрившись попасть в нее одной почти в метре от цели. А вот Платошка снова удивил. Он не торопясь перезрядил револьвер и, так же не торопясь, отстрелялся, попав один раз в сук, причем ближе к центру.
— Молодец, Платоха!
Платошка, улыбаясь до ушей, протянул игрушку мне. Перезарядив, я прицелился придерживая рукоять левой рукой и не давая револьверу дергаться вогнал две пули в сук почти по центру. Затем, сделав три приставных шага в сторону, выстрелил еще два раза в движении и даже один раз попал. Последний патрон я решил выстрелить в классической дуэльной позе. Встал боком, навел свой пистоль на мишень и позорно промахнулся. Но несмотря на мой последний промах, парни очень впечатлились. Откуда им было знать, что в той жизни мне подарили на день рождения пневматическую копию «Макарова» и я извел чуть ли не сотню баллончиков с углекислым газом и тысячи две стальных шариков, стреляя из него на рыбалке, когда не было клева. Конечно пневматика это далеко не боевое оружие, но кое какие навыки я все таки получил. Да и здесь немного пострелял и с Архипкой, и когда золото один мыл.
Дня через четыре в село вернулся Савва Зырянов. Я несколько поднапрягся ожидая какой нибудь подлянки от его подельников. Но все было тихо и никто подозрительный в селе не появился. Дед взяв часть намытого золотого песка куда-то уехал вместе с Жабиным. Скорее всего поехали в Бийск, в надежде пристроить золотишко. По хорошему надо было бы попросить деда патрончиков к револьверам прикупить, но наглеть не стал. Сам собираюсь в Барнаул съездить, там и куплю.
Жабина, на предмет расплаты за совет спекульнуть хлебушком, напрягать не стал. Куда он денется. Тем более, что в этом году прибыль получили не большую, меньше пятидесяти процентов наварили. Видимо голод еще не слишком прижал и правительство не озаботилось массовой скупкой зерна, а значит и заоблачной цены на хлеб пока не будет. Вот на будущий год цены должны взлететь, по крайней мере в моем мире так и было, если так будет и здесь, то хитропопый деревенский «олигарх» с крючка не сорвется. Денежку с него слуплю.
Мы с парнями занялись изготовлением летающих пропеллеров. На дедовом токарном станочке с ножным приводом Антоха точил оси и втулки. С винтом было сложнее — его проишлось выстрагивать ножом. Чтобы винты получались одинаковые и более-мение сбалансированы, придумали несколько простейших приспособлений. Платошка с Архипкой строгали винты, я же как самый бестолковый и не умелый делал для них заготовки. Работали недолго, часа три. Остальное время тренировались и учились. Выпросив у Бабы Ходоры подшивку «Нивы», заставлял пацанов читать и писать, иначе забудут и так очень небольшую прививку грамотности. Сам читаю, привыкая к современной орфографии с дурацкими ятями, фитами и тому подобной ерундой.
Надо будет книжек прикупить в Барнауле, ну если там есть книжный магазинчик или лавка, а то я уже начинаю сомневаться в их наличии. А еще я парням преподаю арифметику, заставляю их учить таблицу умножения и считать в уме. Умственный счет хорошо детские мозги развивает, калькуляторов-то пока нет.
К Бабе Ходоре частенько захаживаю, поговорить с ней и Катькой, которая в учебе продвинулась гораздо дальше моих дуболомов. По итальянски со знахаркой чирикает и траволечение постигает, речь ее все грамотней становится и больше не бегает сплетничать. Некогда ей! Иногда и Архипка со мной к ним захаживает.
Кстати, Савватевна с ним после того случая с итальянцами сеанс гипноза провела по моей просьбе. Боялся я, что пацан не утерпит и начнет рассказывать о великом сражении в ее избушке. Поэтому она время от времени просит приводить пацана к ней для наблюдения и правки мозгов. Надо будет и Платошку с Антохой сюда привесть, пусть и им мозги немного вправит, а то тупят парни иногда.
Вот и сегодня мы с Архипкой, проводив девчонку, идем к себе домой. Осень на дворе. Темнеет быстро, фонарей в деревне нет, поэтому тащимся не спеша, чтобы со слепу в грязь не врюхаться. Я, чтобы зря не терять времени, кручу нунчаки — руки тренирую. Архипка молча бредет чуть впереди, о чем то задумавшись. Завернув за угол, натыкаемся на три темные фигуры. Слышу негромкое:
— Они!
Архипку хватают двое и, стукнув, скручивают. Я бью одного деревяшкой на цепочке по голове и, стараясь не задеть друга, луплю второго по рукам. Ударенный по голове молча оседает на землю, второй сдавленно матерится, но Архипку не выпускает. Крутанув нунчаки пытаюсь и второму врезать по башке, но боковым зрением улавливаю какое-то смазанное движение, пытаюсь уклониться, но не успеваю, получаю чем-то тяжелым вскользь по затылку и проваливаюсь в темноту.
Прихожу в себя от тряски. Голова раскалывается, но вспомнил все сразу и трепыхаться не стал, поскольку лежу носом в пол, на спине у меня стоят тяжелые сапоги, а в сапогах чьи-то ноги. Рядом валяется Архипка и трясет нас с ним неимоверно. Из чего я заключил, что мы едем, а точнее нас куда-то везут. Похоже влипли и влипли основательно. Вот блин идиот! Расслабился и меня подловили. Ладно меня, но ведь и Архипку подставил и деда, да вообще всех. И что я сегодня Кабая с собой не взял. Был бы пес с нами, вряд ли бы нас захватили. Хотя не факт. Кабая могли и грохнуть.
Ладно, хватит ныть, думать надо как из этой задницы выбираться. Так, что мы имеем? О! Это сюрприз! Меня даже не обыскали и не связали. Вот он дерринджер подмышкой и ножи в рукавах. Надеюсь и у Архипки револьверчик из-за пазухи не выпал. Вот тут-то вы ребятки прокололись и прокололись основательно и, если нам немного повезет, то можете очень сильно удивиться, прямо смертельно удивиться. Блин! Трясет-то как! Куда же все таки нас везут?
— Ну что Кила очухался? — Раздался над головой хриплый голос.
— Башка трещит, как с похмелья и блевать тянет. — Голос второго был тонок и жалок.
— Эй! Ты в пролетке не наблюй. А то пёхом пойдешь. — Послышился с облучка знакомый голос. А ведь это Пахом, зыряновский кучер и телохранитель. — Я ж вас предупреждал, чтобы вы были поосторожнее с мальцами. Так нет, вы сами с усами, вот и получили.
— Чем это он меня?
— Палкой на цепочке. Мне вон руку гаденыш отсушил.
— Дай-ка ее мне. Я его тоже по башке буцкну.
— Ага, тебе потом Филин буцкнет. Поспрашать сучонка надо, куда Рябой с кодлом подевался. Вон Зырян гуторит, должён был Рябой этого шкета с дедом прихватить, но пропал Рябой, а они вон возвернулись и похоже не пустые.
— А сам Филин где?
— Тебе-то какое дело. Сказал ждать его, вот и будем ждать.
— Приехали! Выгружайте сучат. — Подал голос Пахом.
— Куда их?
— В хату тащите. На пол в углу бросьте.
Тряска прекратилась и чьи-то грубые руки схватили меня за шиворот и выдернули из пролетки. Делая вид, что я все еще бессознания попытался свалиться на землю, но не преуспел. Хриплый, дыша перегаром и чесноком, удержал мою тушку и сказал:
— Чёта он как дохлый. Пахом, а ты его случаем не пришиб?
— Не должён. Я его не сильно стукнул. Полежит, очухается. Кила хватай другого. Я сейчас лампу зажгу. Э! Кила ты чего?
Но тот, не отвечая, согнулся в рвотных позывах. Похоже, я ему сотрясение мозгов устроил.
— Колеса не облюй, убогий. Хрипатый обоих тогда тащи.
О как! Оказывается у мужика и погоняло соответствует. Хрипатый значит. Хрипатый оказался мужиком здоровенным и поматерившись, попер нас под мышками как щенков. Затащив в дом, бросил обоих на грязный пол. Пахом, пройдя к столу, зашарил по нему руками в поисках лампы:
— Хрипатый! Лампа где?
— Не там шаришь. На лавке глянь. Нашел? Тогда я пойду посмотрю, чё там с Килой.
Пахом, не отвечая, стал добывать огонь при помощи кресала. Пока он стучал высекая искры, я тихо потрогал Архипку за руку. Тот зашевелился. Очнулся! Я легонько придавил его рукой и прошептал на ухо:
— Тсс….
Архипка понял и притих. Между тем, Пахом зажег лампу и осветил изрядно загаженную халупу. Бросив на нас взгляд и убедившись, что мы лежим не шевелясь, быстро осмотрелся. Увиденный бардак ему не понравился, о чем он и сообщил вошедшим подельникам:
— Вы чего заимку-то так запакостили. Зырян ругаться будет. Не любит он грязи.
— Да пущай поругается. Нам от его лая ни холодно, ни жарко. — Сказал Хрипатый, усаживая постанывающего напарника на лавку. Потом пошарив под столом, достал бутыль и, вытащив пробку, изготовленную из капустной кочерыжки, налил мутноватую жидкость в стакан и подал его страдальцу:
— На Кила хлебни, небось полегчает.
— Ох…. — Простонал тот, но стакан взял и дрожащей рукой поднес его ко рту. Выпил, передернулся и сказал почти нормальным голосом:
— Закусить чего нибудь дай.
— На вот капустки пожуй: — Хрипатый пододвинул ему глиняную чашку. После чего налил самогонки в другой стакан и спросил:
— Пахом будешь?
— Налей чуток.
Тот набулькал самогонки в освободившуся после Килы посудину и подвинул ее ближе к усевшемуся за стол Пахому. Дружно выпили и захрустели капустой доставая ее из чашки руками.
Я смотрел на них сквозь ресницы и злился. Страха почти не испытывал, а вот злоба заставляла меня стискивать зубы. Вот же уроды, ну неймется им. Как они достали уже своим сермяжным жлобством. Ну суки! Молитесь! Жаль не могу их медленно резать, чтобы они выли и делали в штаны от страха. Бешенство стало мутить сознание. «А ну успокойся» прозвучал в голове холодный голос. Старик? А ведь он прав, надо успокоиться. Прикрыв глаза я стал считать до десяти. Немного отпустило. Кила хлебнув самогонки снова загоношился:
— Сейчас я этого сученка на ремни распущю.
— Сиди уж, убогий! Распустит он. Сказано ждать Филина с Зыряном, значит закрой хлебало и жди. — Голос Пахома был тверд, речь убедительна. Видно не последний человек он в этом кубле.
Я слушал их разговоры и, когда они, не обращая на нас внимания, сели пить, решил, что пожалуй пора немного подпортить им аппетит. Голова еще изрядно побаливала, но откладывать «сюрприз» было чревато. У меня в запасе всего два выстрела, патроны в кармане были, но перезарядить дерринджер вряд ли мне дадут. Надежды на Архипку особой нет. Хотя револьвер наверняка у него есть, но пацану тоже изрядно досталось, да и сможет ли он выстрелить в человека — большой вопрос. Значит надо не промазать. Свалю Хрипатого с Пахомом, а с ударенным по голове Килой как нибудь справлюсь, ножи на месте, кидаю их уже вполне прилично. Справлюсь. Лишь бы еще кто не заявился в ближайшие несколько минут.
Тихонько сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Бандиты по прежнему не обращали на нас внимания, хрустели закуской и набулькивали по второй порции пойла. Толкнул левой рукой Архипку и, приняв сидячее положение, выстрелил в Хрипатого и чуть довернув ствол, бабахнул в спину, пьющего самогон Пахома. Тот, как-то странно хрюкнул, выронил стакан и сунулся носом в стол. «Этот готов!», решил я вставая на ноги и, уронив на пол дерринджер, выдернул ножи, намереваясь разобраться с Килой, который пребывал в ступоре.
Бросил взгляд на Хрипатого и похолодел — тот был жив и с удивлением рассматривал свою окровавленную ладонь и правый бок. Потом он глянул на неподвижного Пахома, взревел и пошел на меня. Огромный, косматый, озлобленно рычащий, он был похож на вздыбившегося медведя и напугал меня, чуть ли не до мокрых штанов. Я попятился и уперся спиной в стену. Ножи, которые я держал в руках, показались мне маленькими, легкими и совершенно бесполезными, но другого оружия не было и, держа их перед собой, ждал, когда этот медведь на меня навалится. Но грохнул выстрел и Хрипатый, постояв, безвольной куклой свалился мне под ноги. Архипка! Архипка сидел держа во вздрагивающих руках револьвер и икал.
— Молодец, Архипка! — Крикнул ему и страх сковавший меня, ушел. Глянув на находящегося в ступоре Килу, резко взмахнул рукой, пуская в полет потяжелевший нож, в полной уверенности, что попаду и не ошибся. Нож по рукоять вошел в ямку под худой шеей и последний бандит повалился на пол суча ногами.
— Фух! — Выдохнул я и, не удержавшись на ватных ногах, сел на пол. С минуту сидел неподвижно. Но потом, вспомнив, что еще не ничего не закончилось и скоро сюда приедут Зырян с неким Филином, взял себя в руки и начал шевелиться. Прежде всего отправил второй нож в ножны и поднял с пола пистолетик, быстро перезарядил его и, поднявшись, подошел к Архипке. Тот по прежнему сидел и смотрел стеклянными глазами на убитого им бандита.
Я вынул у него из рук револьвер, который он отдал не сопротивляясь. Потом помахал перед его глазами рукой и даже похлопал по щеке. Архипка отмер и проговорил:
— Мы чё их всех убили?
— Тебе их жалко? У нас с тобой выбора не было: или они нас пошинкуют, или мы их грохнем. Хватит нюнить! Валить отсюда надо. — Как можно жестче сказал я.
Архипка поднялся, потоптался на месте и протянул руку за своей пушкой.
— Погоди. — Сказал я. — Патроны у тебя еще есть?
— Есть! Три штуки. Последние. — Сунул руку в карман и показал патрончики.
— Не густо. Заряди полный барабан. — Подал ему револьвер, а сам держа свой пистолетик наготове, пошел к лежащим уркам. По хорошему надо бы еще каждому в башку пулю засадить для контроля. Но патронов было мало, тыкать их ножом у меня не хватило духу. Обыскивать их не стал, только стараясь не испачкаться в крови, вытащил из затихшей тушки тощего бандита свой нож, обтер лезвие об его одежду и сунул в ножны. Оглянулся на друга, который запихивал в барабан последний патрон, сказал:
— Пошли быстрей. А то скоро еще заявятся. И кстати знаешь, что это за место?
— Слышал же сам, что это заимка зыряновская. Верст пять до села отсюда. Пошли. Я дорогу знаю — не заплутаем.
Выскочили на улицу и сразу стало ясно, что опоздали. За поворотом был слышен негромкий стук копыт и характерный скрип плохо смазанных осей. Я быстро огляделся, спрятаться можно было только за сарай. Туда и рванули. Через минуту из-за поворота показалась лошадь запряженная в двуколку. И хотя было темно я разглядел держащего вожжи Зырянова. Сидящий рядом мужик был не знаком, наверное это и есть Филин. Они заехали во двор и остановились рядом с пролеткой. Филин приподнялся с сиденья и огляделся:
— Тихо что-то. Зырян, ты развернись и посиди пока тут, а я в хату. Гляну што там.
— Ты чего Филин?
— Тихо, говорю, в хате. Как бы не случилось чего.
— Ладно! Как скажешь.
Филин легко соскочил с двуколки и, по волчьи оглядываясь, двинулся в избу. Чует гад опасность. Я вытащил свой деринджер и протянул его Архипке, прошептав:
— Дай свой пистоль, а этот возьми.
Архипка бесприкословно подчинился. Пока Зырянов был занят разворачиванием двуколки и находился ко мне спиной я, низко пригнувшись, прошмыгнул в тень от пролетки. Встав на колени, и взяв револьвер двумя руками, прицелился в дверь. Расстояние до нее было не большое и я наделся не промазать. Не прошло и тридцати секунд, как дверь распахнулась и на пороге показалась коренастая фигура, подсвеченная лампой, горевшей в хате. Ни секунды не раздумывая, я дважды нажал на спусковой крючок. Мгновенно повернувшись, послал двоечку в натянувшего вожжи Зырянова. Затем зайцем метнулся за угол дома и, упав на землю, осторожно выглянул. Лошади, испугавшиеся выстрелов, дернулись, но не убежали, поскольку одна была привязана, а вторую остановил запутавшийся в вожжах Зырянов, который лежал на земле и не шевелился. Так! Один вроде уже не опасен. Чтобы увидеть второго, мне пришлось немного приподняться и высунутся из-за угла, что я и проделал держа револьвер наготове.
Увиденное впечатлило. Филин сидел, привалившись спиной к дверному косяку, и зажимал левой рукой дырку в животе. Правая его рука тянулась к валявшемуся рядом револьверу. Я вскочил на ноги и, не отводя от него ствола, быстро, но осторожно подошел. Не глядя, ногой откинул оружие в сторону. Увидев меня, Филин поднял правую руку и, что-то попытался сказать. Слушать его не стал и выстрелил ему в грудь. Получив третью пулю, он завалился на спину, подергался и затих. Подойдя поближе к лежащему ничком Зырянову, вогнал последнюю пулю ему в затылок. Ну вроде все! Отбились. Но, расслабляться рано.
— Архипка! — Позвал я выглядывающего из-за сарая дружка. — Иди сюда!
Архипка, осторожно ступая, вышел из своего убежища и, покосившись на труп Зырянова, вопросительно глянул на меня. А хорошо парень держится: ни суеты, ни истерик. Молодец!
— Выйди на дорогу за поворот, покарауль. Если кто покажется, свистни.
Архипка согласно кивнул и рысью выбежал за ворота. Плюнув на наваливающуюся слабость, подошел к револьверу Филина, поднял, осмотрел и, убедившись, что он заряжен, хотел войти в хату, но остановился. Вход перекрывал труп Филина и, чтобы пробраться в хату, нужно было переступить через него. Черт! А вдруг он еще живой, очнется и ухватит за ногу. Подойдя поближе, попинал того по сапогу. Не шевелится. Собравшись с духом решительно перескочил через мертвое тело. В хате огляделся. Вроде все дохлые. Преодолевая отвращение бегло обыскал трупы на предмет оружия и денег. Мародерка — наше все!
Оружия, кроме плохеньких ножей, не оказалось, лишь у Пахома в кармане нашелся длинный как колбаса мешочек набитый песком. Блин! Похоже, этим мешочком мне по башке и досталось. Ни ножи, ни мешок с песком брать не стал. Денег на всех нашлось семь рублей мелочью. Сунул их себе в карман. Вышел на крыльцо и стал обшаривать труп Филина. У этого денежек оказалось побольше — аж целых сто тридцать пять рублей с копейками. Бонусом — пачка патронов к его револьверчику. «А ведь выгодное дело бандосов потрошить» — подумалось мне. Пошел было к трупу Зырянова, но остановился и, немного подумав, решил затащить тело Филина в хату.
Сука! Какой он тяжелый. Пыхтя, волоком перетащил жмурика через порог. Чуть оттащив от входа, бросил. Выскочив во двор немного отдышался и осмотрелся. Вот чудак на букву «М», чуть не забыл. Подошел к пролетке, взял лежащие на сиденье нунчаки, засунул их себе за пояс.
Обыскивать и затаскивать в хату Зырянова не хотелось, но делать было нечего пришлось перевернуть тяжелый труп и обшарить. Денег не нашлось, зато нашелся обрез двустволки. Блин! Коллективизации еще и в помине нет, а у кулака уже обрез за пазухой. Посмотрев на труп и оценив расстояние до хаты, решил позвать на подмогу Архипку.
Дружок покривился, поморщился, но помогать взялся. Вдвоем довольно легко отволокли труп и оставили рядом с подельником Филином. Тут же бросили и обрез.
— Архипка, выводи лошадей за ворота и жди меня в двуколке. Я тут немного пошурую и поедем.
Архипка молча кивнул и пошел выполнять. Пошарив по углам в хате, я нашел жестяной бидончик на четверть наполненный керосином. Полил лежащее на лавке возле стола какое-то тряпье керосинчиком и поджег его с помощью лампы. Дождавшись, когда тряпье хорошенько разгорится бросил в огонь лампу и выскочил на крыльцо. Притворил не плотно дверь и побежал к ждущему меня другу.
— Погоняй Архипка!
Тот дернул вожжи, заставляя коняшку пойти рысью. Вторая лошадка сначала потянулась за нами, но потом отстала. Я время от времени оборачивался, но пока ничего не было видно, и лишь когда отъехали от заимки километра два увидел, за деревьями отблески пламени.
Архипка оглянулся вместе со мной и увидев пожар запаниковал:
— Ты чё Немтырь заимку зажег што ли? А если огонь на лес перекинется — погорит село.
— Нет Архипка, заимку зыряновскую варнаки подожгли и самого Зырянова они же ухайдакали. А нас с тобой здесь не было. Мы это…. Спим мы с тобой дома. Понял?
Архипка обалдело смотрел на меня. Я с нажимом повторил:
— Ну ты понял?
Архипка задумался, потом покивал головой и, запинаясь, проговорил:
— П…понял.
— Вот и славно. А насчет пожара не боись. Лес возле заимки давно уже на дрова пустили. Да и распахано тут все. И если хочешь, чтобы нас с тобой не грохнули, не вздумай никому рассказывать, что мы тут наворотили. Понял?
— Да понял я, понял! Чай не дурак. Только вот чего это варнаки к нам с тобой прицепились?
Я посмотрел на парня. Блин! Не успокоится ведь упрямец. Пожалуй пора его просветить.
— Ладно! Слушай. Недели через три после того как тебя тятя в село проводил, на нас варнаки напали. Шестеро их было. Хотели наверное золотишко, что мы накопали отнять, а меня с дедом замордовать. Но мы их побили и прикопали. Только деду руку прострелили, а мне чуть в пузо заряд дроби не всадили. Успел я уклониться да приклад самострела подставить, вскользь по боку дробины прошли. Покажу днем. Эти, что нас с тобой схватили подельники тех варнаков. Решили видно узнать у меня куда их дружки подевались. Ну а ты прицепом пошел.
— А ты не врешь Немтырь?
— Не вру Архипка, не вру. — Вздохнул я.
— А дядька Зырянов тут причем.
— Зырян то и навел бандюков на нас с дедом. Похоже и твоего отца с его подачи эти же бандиты убили. Так что поделом ему.
— А про батьку моего откуда ты узнал?
— Ну так варнаков, что на нас с дедом напали мы не сразу поубивали, пораспрашивали кой о чем. У деда потом узнаешь если мне не веришь. А сейчас давай-ка пешочком прогуляемся, чтоб с двуколкой зыряновской не засветится. Село то уже рядом. И надо нам с тобой брат Архипка тихонько домой пробраться, чтобы никто не углядел, что мы ночью по селу шаримся.
— Дак чего в этой темноте разглядишь? Дождь наверное пойдет. Вон тучи какие и ветер поднялся. Давай напрямки через поле успеем поди до дождя.
Мы успели, и похоже никто нас не видел. Тихонько пробрались в бывший прохоровский дом и не зажигая огня повалились спать. Надо сказать, что никаких душевных терзаний по поводу убиенных мною бандитов я не испытывал. Я не видел в них людей. Я даже не знаю как мне их назвать. Назвать зверями — обидить зверей. Если бы не их бороды и одежда, то были бы они для меня неписями из игрушки «Сталкер. Тень Чернобыля». А по тем виртуальным бандитам я палил из всех стволов стоило лишь их увидеть. Единственное, что я боялся, это как бы не вышли на нас с Архипкой, при расследовании этого массового убийства.
Но самое удивительное, что и Архипка не слишком заморачивался тем фактом, что пришлось завалить варнака. Отошел от первого приступа оцепенения и вновь готов к «труду и обороне». Не знаю как в остальном мире, но сибирские крестьяне конца девятнадцатого века всякой интеллигентской рефлексией явно не страдали. И похоже детки их, развозить розовые сопли тоже не собираются. Архипка уж точно. Уснул сном младенца.
Под утро я проснулся от грохота. Вылез из под овчины, что служила одеялом и выглянул из сеней. Не слабый дождь с громом и молнией, что сверкала в той стороне где находилась зыряновская заимка, пролился бальзамом на душу. Я конечно старался не оставлять следов нашего пребывания на пресловутой заимке, но особой уверенности в их отсутствия у меня не было. А вот теперь могу быть более-менее спокоен. Дождь в той стороне бушевал явно не осенний. «И дождь смывает все следы» — фильм такой смотрел в юности. Сам то фильмец дерьмо фээргевское, но название в тему. Немного полюбовался на молнии и пошел досыпать.