Резкий звук заставил меня пробудиться от беспорядочного сна, граничащего с кошмарами. Чёрная клубящаяся тьма, из которой тянулись искореженные руки с длинными до ужаса ногтями. Они то появлялись, то пропадали, растворяясь во мгле, заставляя быть постоянно начеку.
Надо же, совсем не помню как уснула, видимо, стоило головы коснуться края матраса, как мозг отключился от усталости.
Потёрла глаза, сгоняя мутные остатки сна. Лучше б и вовсе не спала, была бы бодрее. Потянувшими до хруста костей, выдохнула легкое паровое облачко. Похолодало. Озябше закуталась в плащ.
За окном занимался возможно последний в моей жизни рассвет. Робкие лучи поднимались над горизонтом, медленно окрашивая безжизненную степь перед тюрьмой.
— Очнулась?
Голос за решёткой заставил вздрогнуть. Какая-то нервная становлюсь в последнее время, хотя тут недолго осталось. Потерпим.
— Очнулась, — пытаясь разглядеть сквозь тьму, уселась на кушетке, вглядываясь сквозь железные прутья.
Черт глаза выколет.
— Отлично, тогда умывайся и пошли, представление не терпит отлагательств, — приглушенное чиркание сменилось чуть слышным потрескиванием огня.
Пламя разгоралось медленно, нехотя, будто тряпка на факеле была сухой и толком не пропитанной.
— А магическое пламя более не в ходу?
Чувство голода само собой заставляло язвить. Почти сутки без еды.
«О, скоро будем кидаться на людей» — иронично заметили в голове, — «если мы покусаем чертового деда, будет ли это считаться нападением на монаршую особу?»
— В ходу, только конвоирам она недоступна. Адептка де Буанш, чему вас учат в вашей академии? — едва заметная усмешка коснулась губ того самого голубоглазого сопровождающего.
В едва разгорающемся пламени она выглядела пугающей, впрочем, ничуть не отталкивающей. За последние два дня конвоир произнёс больше слов, чем в момент первой встречи.
В животе заурчало, отвлекая, но я упрямо пыталась сосредоточиться.
Голос! Голос у него был совершенно другой: безжизненный, холодный, монотонный, чём-то напоминал робота, только более резкий. Сейчас же казался мягким, приятным.
— С голоду думается отвратительно, знаете ли, кормить перед смертным приговором не будут? Не хотелось бы смущать присутствующих урчанием желудка, — надежды было мало, но она была.
«Надя вообще такая женщина — умирает последней» — мерзкое хрумкание раздалось где-то на задворках подсознания.
— Не предполагалось. — Смерил меня странным взглядом, будто сканируя с головы до пят. — Не знаю, что в тебе такого, но даже здесь — в забытом богами месте, у тебя есть друзья.
Он посмотрел по сторонам, будто в пустом коридоре мог притаиться кто-то, следя за нами из-за железных прутьев соседних камер. Убедившись, что в ближайшем пролёте никого, полез в сумку, что висела на плече. В темноте ее не было видно, лишь отблески позволяли угадывать очертания потертой кожи.
Глухо зашелестела бумага, из недр сумки под свет факела появился небольшой свёрток.
— Бери, подарок от медведей, — он протянул свёрток через решётку.
Удивленно взглянув на протягиваемый предмет, взяла в нерешительности.
Медведей?
Все же, выходит, что я была права!
Развернув бумагу, едва ли не завизжала на всю тюрьму — сэндвич с мясом! Да какой, невероятного размера, поджаристый хлеб, пропитанный соусом и с ломтиками свежих овощей. Клянусь, у меня почти потекли слюнки. Не раздумывая ни секунды, впилась зубами в этот шедевр.
— Шпашибо! — прошамкала с набитым ртом. Божечки, это было великолепно. Ой, не воровской деятельностью надо было заниматься господину Жарону. Проглотив, решила все же спросить, довольно долго меня мучал этот вопрос: — А у конвоиров имя имеется?
— Знаешь, ты странная.
Облизав пальцы от соуса, удивленно приподняла бровь.
— Возможно ты чуть ли не первая, кто задается таким вопросом. Моё имя Юнон.
Кивнула, доедая остатки невозможной вкуснятины. Не будем допускать, что мне понравилась стряпня медведя только из-за сумасшедшего голода. Но если выживу, обязательно спрошу рецепт соуса.
— Будем знакомы, — беззастенчиво протягиваю сквозь решётку руку.
Скептически посмотрев на протянутую конечность, недолго думая, Юнон решается и жмёт ее в ответ.
— Точно странная, и жесты у тебя странные. Будем надеться, что ты выиграешь на этом суде.
— Думаешь, есть шанс? — выкинув в пустое ведро ставшую ненужной бумагу, оправила плащ.
— Вот и посмотрим. Готова? Идём.
Мужчина коснулся каменной плиты несколькими краткими жестами, заставляя ее засветиться. Со скрежетом прутья пришли в движение, заставляя их сместиться в сторону и открыть проход.
Ну что ж, Елизавета Лисовская, примем последний бой достойно. Пан или пропал, как говорится.
Пока я шла ведомая Юноном, мысли в голове роились будто пчёлы, стараясь выстроить логическую цепочку последних событий и тех, что произошли здесь до моего появления. Шествуя следом, ощущала себя в кой-то мере Тесеем, идущим по нити, что дала Ариадна, пытаясь выбраться из лабиринта Минотавра.
Захоти я воспользоваться моментом и сбежать — ничего не вышло бы. И дело даже не в топографическом кретинизме, присущему доброй части населения планеты Земля. Скорее, вся загвоздка была в особенной магии самой тюрьмы Шэргеш. Она ощущалась довольно противоестественно, чувствовалась, как бы это не звучало странно, старина каменных коридоров и … жизнь. Стены будто жили своей жизнью, я не была уверена, что свернув за поворот и решив вдруг вернуться без проводника, ты ступишь на ту же самую развилку. Бесшумно передвигаясь они меняли ход, создавая из коридоров тупики, такие, что можно было навек заблудиться.
Оставалось только следовать, даже если это был путь на собственную казнь.
Задумчиво огладила прохладный металл браслета, опоясывающего запястье. Они созданы чтобы блокировать магию, так говорили. Да и я действительно не чувствовала мягкого пламени, растекающегося по венам вместе с кровью.
Удивительным было то, что я видела «другое». Тогда, при разговоре с Дэраном и Хэраном (надо же, два брата с похожими именами), они сказали, что у Елизары пробудился дар «видеть ауры эмоций». И я действительно пару раз замечала отголоски особо ярких переживаний. Сейчас же, с этими браслетами на запястьях, зрение как будто стало более четким. Словно я могла видеть не только ауру эмоций, но и другой, не доступный для других «слой магии».
Уперлась взглядом в затылок Юнона — надо отдать ему должное, конвоир шёл с полной уверенностью, что я следую за ним. В первую нашу встречу они оба казались мне абсолютно бесстрастными, до боли похожими и практически обезличенными.
Мог ли дар усиливаться все это время?
И сейчас, когда основная магия оказалась заглушена, полноправно овладеть всеми требующимися ресурсами для развития. Дар видящей был редким, наверное, его не изучали должным образом. И потом, ну, «видит» человек, что такого? Выходит, браслеты его попросту не считают магическим, а по другому — не рассматривают как активную магию.
Внезапно Юнон остановился, а я за малым не врезалась в его спину, остановившись за несколько миллиметров от столкновения. Склонив голову, высунулась, вглядываясь вперёд. Едва не охнула, заметив, как каменный плиты тупика складываются в проем.
— Значит, все же видящая, — довольно хмыкнули впереди, убеждаясь в некогда оброненных словах.
— Что это значит?
— Видящая — способная видеть ауры не только эмоций, но и скрытую суть вещей, если они были укрыты магическим способом, — не став скрывать, поделился мужчина.
— Разве эти браслеты, что вы напялили на меня, — щелкнула металлом друг о друга, — не для блокировки способностей?
— Верно, — вбивая на открывшейся панели код, ответил Юнон, — только закрывают они способность управлять активной магией, твой же дар — пассивный. Нет, серьезно, вас в этой академии вообще чему-то учат?
Смущенно фыркнула.
— Может и учат, только мне не до учебы было, доказательства в невиновности сами себя не найдут.
«Ага, доказательства, сильно нам эти поиски помогли?» — если бы скептик в моей голове имел глаза, он бы закатил их к потолку.
Нажав последнюю горящую мягким светлым огнём пластинку, Юнон сдвинулся в бок, наблюдая как материализуется дверь в каменном проеме.
— Ну, что ж, Елизара Де Буанш, добро пожаловать в главную судебную залу.
Дверь отворилась, впуская нас в светлое помещение с высокими арочными потолками под самыми сводами которых горели десятки огней. У противоположной стены расположилась массивная деревянная стойка, за которой улыбчивые девушки помогали редким посетителям разобраться с их вопросами и отправить по нужному направлению. А направлений было пять, каждое вело к трём отдельным кабинетам со странной нумерацией.
Подтолкнув застывшую в проеме меня, рассматривающую резко сменившуюся с каменной и затхлой тюрьмы обстановку, Юнон указал на четвёртую дорожку с ярко-красной каймой.
— Нам туда.
Проходя мимо стойки, уверенно сжала пальцы в кулаки. Справлюсь.
— Подождите, а вы куда? — обеспокоенная девушка вскочила из-за стойки. — Там сейчас будет слушаться дело государственной важности! Вам туда нельзя!
Полуобернулась, одарив слегка испуганную рыжеволосую девушку улыбкой:
— Знаю, это меня судят: убийца принцев и все такое.
Инстинкт самосохранения испуганно икнул. Нервное, пожалуй.
Девушка приподняла руку вверх, словно желая сказать нам что-то вслед, но замолкла, лишь провожая нас взглядом. Как только мы достигли развилки с тремя дверьми, Юнон указал на правую, отличающуюся от двух других. Каждая была выполнена из разного материала: центральная из красного дерева с переплетении узорами из позолоты, левая из темного дерева с серебристой ручкой, правая же была металической целиком.
Видимо, последняя была для тех, кого будут судить, что ж, посмотрим, что представляет собой суд этого мира. Выдохнув и перекрестившись (ну, а вдруг поможет даже здесь), толкнула дверь от себя делая шаг вперёд.
Темнота окутала меня, любовно впуская в свои объятия. Шаг. Ещё шаг. Обернулась, надеясь увидеть во тьме синие глаза сопровождающего. Никого. Видимо, этот путь мне суждено пройти одной. Нервничала ли я? До безумия, до холодного покалывания в кончиках пальцах, когда ощущаешь каждую клеточку внутри себя, готовую лопнуть от нахлынувшего страха.
Вздохнула, пытаясь настроиться на хороший лад. Все же будет хорошо, верно? Стоило подумать о том, что умерев здесь, сумею вернуться в свой мир и своё тело, не найдя покоя здесь. Ведь дядюшка говорил что-то про обратный переход в случае успеха.
Где-то впереди послышались приглушённые голоса, с каждым шагом вперёд становясь более громкими, отчетливыми. Шла вперёд ведомая лишь ими, впрочем, сворачивать было некуда. Каменные плиты под ногами глухо отзывались на каждый шаг. Стоило выйти из тени, слепо щурясь от внезапно ударяющего по глазам света, ослепившего своей яркостью, как голоса затихли.
— Подсудимая Елизара Де Буанш, — громкий голос, эхом разнесшийся по огромному, больше чем могло представиться, залу, — пройдите в центр места слушания.
И действительно, путь, который вёл исключительно вперёд — вёл к небольшой круглой сцене посреди, казалось, бездонной пропасти. Символично. Шаг в сторону и ты рискуешь насладиться полетом, возможно, он будет не таким длинным, как хотелось бы.
Тьма бывает обманчивой.
Отведя взгляд от пропасти, перевела его вперёд, оглядывая зал. На той стороне стояли трибуны, в несколько высоких рядов устремляясь вверх, полукругом они окружали, будто пытаясь сломить дух ответчика. Ряд по центру отличался, выглядел более массивным и было в нем что-то такое… прищурилась, вглядываясь. Магия, едва уловимые взглядом плетения витали вокруг нескольких кресел. Каждый из проходов был достаточно освещён, давая возможность лицезреть судей.
— Подсудимая Де Буанш!
Вновь этот голос, заставляющий обратить на него внимание. Высокий статный мужчина в длинной чёрной мантии с взглядом, прожигающим холодом до костей. Леденящая аура, исходившая от него, заставила поежиться.
«Неприятный тип» — согласилась интуиция.
— Да, — осторожно ответила, поймав удивленно приподнятую бровь мужчины, спешно добавила, — ваша честь?
Он кивнул.
— Вас обвиняют в двух покушениях на принца Габриэля Хэрана Пятого, в заговоре против королевства с целью уничтожения рода и препятствию объединения с родом Алукарда, — монотонный голос, зачитывающий столь обширную обвинительную речь, рекой разлился по всему залу.
С большим трудом сдержалась от того, чтобы не присвистнуть. Едкое чувство в груди давило, понимая: всех собак решили повесить на бедную Елизару. В прочем, одним делом больше, другим меньше. На земле многие промышляли тем же. От досады пальцы сами сжались, ногтями до боли впиваясь в нежную кожу ладоней.
— Хотите ли вы сказать последнее слово перед тем, как вам зачитают окончательный приговор?
Извините, а это точно суд? Глаза лихорадочно забегали по трибунам, пытаясь разглядеть в тех немногих присутствующих хоть кого-то знакомого. Удивительно, но даже дядюшка Бернисон не соизволил почтить суд любимой племянницы. Впрочем, важным из всех было лишь один, но Арона Норвинга не было среди них. Он не пришёл в тюрьму, не пришёл на суд. Имело ли смысл пытаться себя спасти?
Лишь тогда, когда сердце нервно отсчитывало возможно последние минуты моей жизни, я рискнула признаться самой себе в том, что было очевидным. Чувства, испытываемые к королевской ищейке, давно выплеснулись за грани просто подозреваемой и приставленного к ней дознавателя.
— Это не суд, а цирк какой-то — вот мое последнее слово, — выкрикнула, подписывая себе окончательный приговор.
Уверенно подняла голову вверх, сверкнув глазами. Если они надеялись сбить с меня спесь, заставив умолять о пощаде и пожизненном заключении — не на ту напали.
— Что вы себе позволяете, Де Буанш?! — каркающий хриплый голос его Светлости заставил меня переместить взгляд выше, к трибуне под магической охраной.
Он вскочил над ней, упираясь руками в деревянный борт, пальцы побелели от силы сжатия. Казалось, ещё немного и его глаза начнут метать молнии, а дерево разлетится на щепки, не выдержав напора. Куда же подевалась былая сдержанность и хладнокровие? Хмыкнула, убирая руки в карманы и принимая более расслабленную позу.
— А что может позволить себе обречённая на смерть? — усмехнулась, понимая — здесь он не в силах меня остановить, заставить замолчать. — Только правду и ничего кроме правды.
— Правду? — Густая седая бровь Светлейшего от удивления поползла вверх, рискуя запутаться в упавших на лицо прядях… — Какую правду вы можете нам дать? У нас есть доказательства и улики, что же есть у вас? Пустой звук?
Он казался победителем, взирающий сверху, его взгляд давил, заставляя опустить голову и более не поднимать ее. Стушеваться, заставлял сдаться и отступить. Проиграть, признавая победу более опытного игрока в этой игре. Наверное, я бы сдалась, если б действительно была Елизарой Де Буанш.
Пальцы в карманах нащупали шарик, некогда светившийся фиолетовыми искрами и хранивший страшную тайну, стоящего передо мной человека и всеми милыми пытающийся ее скрыть. Сейчас же «диктофон» был простой безделушкой, небольшим напоминанием о попытке все исправить.
— Моё слово против вашего. Господа присутствующие на этом суде, раз у меня есть последнее слово, а адвокат, который мог бы меня — юную девушку, случайным образом оказавшейся в нелепой истории, защищать — мне, видимо, не положен, то будьте так любезны выслушать.
— Вы уже достаточно сказали, — не унимался его Светлость, злорадно наблюдая сверху. Он был уверен в своей безнаказанности. От скольки неугодных своей власти Луций так избавился, стирая их из истории.
— Пусть говорит, — глухой, едва слышный баритон прозвучал совсем рядом с советником, заставляя его полуразвернуться.
— Ваше Величество, вы не понимаете, эта девчонка…
— Мое слово все ещё закон, верно, Луций? — советник кивнул, отчего выбеленные пряди волос упали на лицо, скрывая разгневанную гримасу. — Говори, дитя, мы готовы тебя выслушать.
Благодарно кивнула правителю. Может, его здоровье и было в руках советника, но король не выглядел дураком. К моему сожалению, Луций это тоже понимал. Устало вернувшись в кресло, он величаво взмахнул рукой давая и своё позволение. Вот же старый хрыч, можно подумать, без его ведома я бы и рта не раскрыла.
— Итак, Елизара, то есть я, обвиняюсь в двух покушения, одно из которых…
Внезапный шум со стороны дверей заставил замолкнуть и обратить к себе внимание всех присутствующих в зале суда. Уверенные шаги сопровождались отборным матом, кое-где, когда шаг чуть сбился, уровень брани перерос даже мои познания. А работая следователем чего только не наслушаешься по долгу службы.
— Демонское отродье, кто понаставил здесь этого дерь… ой, Ваше Величество, доброго дня! — из темноты коридора под свет фонарей вышел Рональд Бернисон собственной персоной.
— Дядя?! — не сдержавшись, удивленно выкрикнула, тут же зажав рот ладонью.
— Дядя-дядя, — активно закивал мужчина, тут же зародив в моих мыслях сомнения. — Время слушания перенесли на пораньше, а меня предупредить не удосужились, али посыльный где-то затерялся? — проходя мимо, мужчина подмигнул, чем заставил меня прищуриться, внимательно всматриваясь в каждое движение дядюшки.
Какого черта тут происходит?!
— Какого демона тут твориться? Действительно, не суд, а цирк какой-то, — Советник вскочил со своего кресла, взглядом впиваясь в нового человека. — Кто вы вообще такой?!
Надо же, впервые за все время Луций сам того не замечая повторил мои же слова. Жаль, дерева под рукой нет, постучала бы. Не дай Бог такое повториться снова и этому миру будет грозить апокалипсис.
— Позвольте представиться граф Рональд Бернисон, — легким движением мужчина приподнял невидимую шляпу, взмахнул и вернул ее обратно. — Дядя этой юной особы и её защитник на этом суде, все верно, душа моя?
Лишь на одно мгновение в голубых глазах дядюшки проявился холодный, кристально белый лёд других, принадлежащих одному из самых страшных людей в академии. Впрочем, можно ли было призрачного ректора назвать человеком?
Как ни пыталась предположить причины появления призрака, да ещё и в образе дяди Елизары — не одна из них не укладывалась в голове.
Поймав на себе внимательный взгляд советника, поспешила кивнуть. Ну, дядя так дядя, лишь бы не по мою душу пришёл.
— Прошу простить мою задержку, на чем мы остановились? — Фокен в образе Рональда встал за стойку, ранее мной не увиденную.
— Ваша подопечная решила начать свою защиту самостоятельно, вернее, высказать последнее слово. Суд уже выбрал меру наказания за совершение преступления, не понимаю, о чем тут можно говорить. — раздражённый голос со второго ряда трибуны раздался неожиданно.
— Барон Дурнган? — «дядюшка» цокнул языком, с прищуром вглядевшись в спрятавшегося в тени мужчину. — А вы тут каким боком, на вас Елизара тоже покушения совершила?
— Н-нет, да и вообще, причём тут это?!
— Раз нет, то будьте так любезны не влезать в судебный процесс, раз уже решили просто просиживать здесь штаны ради того, что б первым доложить главные слухи королевства своей женушке.
— Да вы… да что вы себе позволяете! — вскрик был похож скорее на свинячий писк, а стоило барону выйти из тени, как едва не хрюкнула я — мужчина был невозможно большого размера, настолько, что последняя пуговица на его кафтане грозила оторваться в любой момент.
— Исполняю свою работу, — Рональд развёл руками, — так вот, значит, Елизара Де Буанш устраивала покушения на принца? Даже опустим тот момент, что сам Габриэль Хэран Пятый жив и даже не предъявил ни одной претензии моей подопечной. Кроме того, как минимум второе покушение — ложь и клевета. На Елизаре был браслет, подобный надетым на неё сейчас, не позволяющий адепту академии покинуть ее стен. Иначе, как было известно — носителя ждала неминуемая смерть. И потом, разве это не была проекция принца, которая впала в стазис из-за неправильной магической привязки на глазах прислуги?
В стазис? Так вот что случилось с проекцией Рана, что он даже не почувствовал откат от «убийства» своего двойника. Но почему же тогда это было расценено как покушение? Разве что сам советник его Величества разгадал магическое плетение, созданное принцем и самолично отправил двойника в сон.
— Откуда вам об этом известно, граф Бернисон? — слишком спокойный вопрос разнился с пальцами, нервно сжимающими набалдашник трости.
Голос мог и не выдать обеспокоенности, но вот жесты или мимика лица, порою она выдавала своего владельца с головой.
— О, ваша Светлость, к сожалению, я не могу вам выдать своего источника. Ведь даже у стен есть уши, а иногда и глаза, — лицо дядюшки оставалось непроницаемо серьезным, но будто сквозь маску видела, как нехорошо ухмыльнулся призрачный ректор. — Что же касательно первого покушения — говорят, принца пытались отравить, в связи с этим хочу вызвать первого свидетеля: королевского лекаря Лоуэра Лойма.
Свидетеля? А так можно было?!
Мотнув головой, скрывая удивление, перевела взгляд на трибуну под магической охраной. Король позволительно махнул рукой и советнику не оставалось ничего, кроме как согласиться с волей монарха.
— Дядюшка, — тихо позвала.
— Тш-ш, — Фокен, не поднимая руки, отмахнулся легким жестом кисти, — не мешай игре.
Игре?! Сальд Йон Фокен, да что вы себе позволяете?! Казалось от гнева, переполняющего меня, сейчас пар столбом повалит из ушей. Да вашу ж мышь, я думала тут жизнь моя на волоске висит, а этот призрачный демон от скуки решил поиграть! Как вообще из академии выбрался?
— Ты когда о чем-то размышляешь — губу нижнюю прикусываешь, замечала? Это уже не говоря о том, что прядь волос нервно накручиваешь, — шёпот из ниоткуда жаром опалил ухо, едва не заставив подпрыгнуть на месте.
Какого демона здесь происходит?!
Смешок над ухом и легкое дуновение заставили вереницу мурашек пробежаться по коже, приподнимая даже самые короткие волоски. Опасливо огляделась по сторонам, но мужчины на трибунах были слишком заняты перепалкой между собой. Они не обратили внимания как сгустились тени за моей спиной, обретая плотность и осязаемость. Я лишь чувствовала дыхание, обжигающим огнём опаляющее шею. Присутствие ищейки, пусть и в облике тени, дарило спокойствие.
Тем временем в зале появился ещё один участник творившегося цирка, вернее, это была женщина. Удивленно моргнула, оценивая даму в строгом зеленом брючном костюме и с элегантной укладкой. Лекарь — женщина? Пальцем она надавила на перемычку очков, поправляя их. Остановившись, дама кашлянула в кулачок, привлекая к себе внимание. Мужчины затихли, стоило ее звонкому голосу разнестись по залу.
— Моё имя Лоуэра Лойма, я лекарь при дворце, — голова плавно повернулась в мою сторону, холодные карие глаза сверкнули. — Действительно, здоровье принца было под моим наблюдением с самого его рождения.
— Скажите, — вступила в диалог, пока это право не забрали, — Хэрана действительно отравили и это была я?
Чуть помолчав, Лоуэра кивнула:
— Да, вернее, это не совсем так, — уголки губ едва заметно приподнялись в улыбке. — Принц был отравлен посредством сока редкого фрукта не растущего в нашем королевстве.
— То есть моя подопечная не смогла бы его раздобыть самостоятельно? — ректор сложил руки на груди.
— Да, разве что у неё были какие-то связи в Алукарде, ведь рубиновые апельсины произрастают только там. И это было не то что бы отравление, скорее страшная аллергическая реакция.
Подняв голову вверх, лекарь встретилась взглядом с королем. Нильсон кивнул, легко взмахнул кистью. Его Величество молча слушал весь процесс суда, после моей перепалки с советников более не вступая в разговор. Но с каждым словом, произнесенным в стенах зала, его взгляд становился мрачнее тучи. В какой-то момент мне даже показалось, что я слышала перекаты грома.
— Тот шарик, что отдал медведь, все ещё у тебя? — шёпот, внезапно раздавшийся слева, вернул в реальность.
Кивнула. Аналог диктофона, крепко сжимаемый пальцами в кармане, приятно охлаждал кожу и дарил так необходимые крохи спокойствия. Жаль, что он сейчас был так бесполезен. Арон молчал, впрочем, сейчас мне хватало ощущения его присутствия рядом.
— И что это доказывает? Елизара была фавориткой принца, она вполне могла пересечься с кем-то из Алукарда на балу. Ведь его высочество был отравлен именно в тот день, — Луций усмехнулся, упрямо стараясь увести вину на мои плечи.
Ведь это именно он встречался с советником соседнего королевства, чей разговор на свою беду подслушала юная маркиза. Подслушала и записала, да толку то, диктофон местного разлива оказался одноразовым.
Раздраженно прикусила нижнюю губу. Я ведь не присутствовала в тот момент и знаю о случившемся лишь по рассказам ребят. Впрочем, было кое-что, в чем я была почти уверена.
— Меня не было на приеме после танцев, — ой, как я рисковала, но по тому, как дернулся уголок губ советника, кажется, нашла верный путь. — Как одна из главных фавориток принца, я должна была сидеть подле него, — сказала наугад, но увидев, как кивнул ректор, продолжила: — но разве мое место рядом с ним не было свободным?
В момент подслушивания Елизара была поймана с поличным. Девушка была напугана и единственным вариантом, который мог появиться в ее хорошенькой голове, был побег с бала. Она не смогла бы спокойно сидеть рядом с принцем и не выдать своих переживаний. К тому же, записывающий артефакт тоже следовало спрятать.
— Вы могли подлить сок рубинового апельсина на кухне, — не сдавался Луций, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, способную меня утопить.
— Об этом вы можете узнать на кухне, но, — вступился ректор, — чтобы не затягивать процесс, могу вас заверить, что все слуги были опрошены лично королевской ищейкой с особым пристрастием. Елизару Де Буанш не видели рядом с кухней ни в этот, ни в какой либо другой день.
С интересом взглянула на призрачного ректора в обличие дядюшки. Интересно, а какое ему дело до чужой души? Что заставило призрака выползти из своего убежища в виде башни.
— Да? И где же сам великий ищейка? Не он ли был пойман, помогая подозреваемой сбежать с академии? Разумеется, — Луций обернулся к королю, — они оба были пойманы. Де Буанш, со своим подельником младшим Норвингом были доставлены в тюрьму. Удивительно, в кого же это пошёл младшенький.
В одно мгновение почувствовала, как тьма за моей спиной резко сгустилась, обретая очертания и плотность. Спустя несколько секунд густая тень преобразилась, выпуская из своих цепких объятий до боли знакомого мне мужчину, при виде которого ноги едва не подкосились.
Не передать словами, насколько рада я была видеть эти глаза с вишневой окантовкой, смотрящие с такой теплотой.
— Арон… — шепнула, улыбаясь самой глупой улыбкой на свете. Чертовы юношеские гормоны!
— Почему он не в браслетах, да ещё и так своевольно появляется?! Стража!
Гневный крик его Святейшества Луция заставил обернуться и с ужасом посмотреть на дверь, которая уже отворялась, впуская в зал спешащих мужчин. Пальцы нервно вцепились в кожаную куртку ищейки.
— Все в порядке, Лиза, — он улыбнулся одними уголками губ, осторожно высвобождая края куртки из одеревеневших пальцев. — Стража действительно понадобится, только боюсь, что не мне, а вам, Луций Солайс.
Арон уверенно стал за моей спиной, положив горячие руки, обжигающие даже сквозь ткань плаща, на плечи. Его уверенность медленно передавалась и мне, даже стража, стоящая на той стороне трибун с оружием наготове — не пугала.
— Мне?! Что вы несёте, Норвинг?! Как вы смеете даже предположить нечто подобное?! — вокруг его светлости заискрили серебристые искры — советник изволил гневаться. Он резко обернулся к королю, отчего его волосы, подхваченные порывом ветра, растрепались. — Ваше Величество, вы это слышали? И это ваш лучший ищейка?! Думаю, вам следует более внимательно подбирать людей на службу, это никуда не годится. Как только весь этот цирк закончится, я лично займусь переформированием специального отдела.
Он говорил вспыльчиво, отрывисто будто… будто пытался заговорить королю зубы! Ну точно! Резкие размашистые движения руками, искры за его спиной, суматошно вспыхивающие. Все это было отвлечением внимания. Вот только его Величество даже не посмотрел на представление, разыгрываемое специально для него. Его взгляд был прикован к обладателю тьмы за спиной.
— Что скажешь, Наррион? — Нильсон проигнорировал речь своего советника, чем вызвал ещё большую волну гнева.
Казалось, что короля не пугают ни искры, вспыхивающие в сантиметрах от него, ни посеревшие как громовые тучи глаза Луция, готовящиеся метать молнии.
— Ваше Величество?! — гневный окрик не дал результата. — Да вы больны! Я давно говорил лекарю, что вы больше не можете управлять королевством в таком состоянии, да и …
— Взять власть в свои руки, верно? — уверенно произнесла, смотря прямо в спину советника.
Мужчина резко обернулся, впиваясь озлобленным взглядом. Если бы я была ближе, увидела бы как от наполнявшего его гнева полопались капилляры в глазах. Было ли мне страшно, зля одного из возможно опаснейших магов королевства? Немного. Но, к счастью или нет, я знала и другого человека, что был в разы страшнее в гневе.
— Ах ты маленькая дрянь, — прорычал Луций, создавая искрящийся шар на ладони, — надо было избавиться от тебя ещё в прошлый раз!
— Когда я подслушала на балу ваш разговор с послом Алукарда? Как там его… — щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить имя, мелькающее где-то на краю сознания. — Зойден! Я ведь услышала то, что не должен был услышать никто. Поэтому вы решили повесить на никому неизвестную фаворитку принца, впервые появившуюся при дворе, убийство.
— Заговор, значит, тоже решил повесить на девчонку?
Голос короля стал сильнее, громче. Нильсон встал со своего места и, дойдя до ступеней, направился вниз, не отводя взгляда от своего некогда верного советника. Каждый шаг его ботинок эхом отдавался в стенах.
— И вы поверите ей? Да она все выдумала, лишь бы спасти свою продажную шкуру от плахи, — Луций тяжело дышал, переводя взгляд с короля на меня. Он понимал, что суд надо мной пошёл явно не по выстроенному им плану.
— То есть встречи с послом Алукарда не было? — остановившись на последней ступени, король внимательно окинул меня взглядом.
Не сдамся!
— Была! — топнула ногой, будучи полностью уверенная в своих словах.
Я ведь слышала…
— Лживая тварь, — не выдержав, он вскинул руку, спуская с пальцев искрящийся шар, стрелой метнувшийся в мою грудь. — Сдохни!
Зажмурилась, закрываясь руками от неотвратимого удара, готовясь к боли. Её не последовало. Открыв один глаз, осторожно посмотрела сквозь пальцы. Лёгкая просвечивающая чёрная вуаль отделяла меня от шара. Искры разлетались в стороны, не имея возможности проникнуть за выстроенный барьер. Прокрутившись вокруг себя, шар с шипением исчез, оставив после себя лишь лёгкую дымку.
— Испугалась? — в слове не было ни единой буквы «р», но произнесено оно было с гортанным рыком.
— Любой испугается, когда в грудь летит мощное убийственное заклятие, — полуобернулась, заметив, как вишневая радужка вокруг темных глаз становится ярче. — Все в порядке, можешь снять защиту?
Арон кивнул и тьма повиновалась. Пелена расползлась, растворившись в воздухе будто и не было ничего. Озлобленный взгляд советника немигающе буравил с трибун, рискуя прибить похлеще выпущенного шара.
— Успокоились, ваша Светлость? — голос ищейки был спокойным и размеренным. — Боюсь, что следующая пелена будет не поглощающей, а отражающей. Елизара, отдай тот шар, пожалуйста.
Пальцы нервно сжали записывающий артефакт. Да что толку то, запись уже была проиграна. Обычная стекляшка, сама не знаю почему хранила его все время.
— Мы с Дэраном уже прослушали запись, он бесполезен, — достав из кармана, я протянула шар в раскрытую ладонь ищейки.
— Бесполезен, если не иметь восполняющий кристалл. — сжав в левой руке шар, Арон протянул вторую раскрытую ладонь в сторону подставного дядюшки.
Непонимающе переводила взгляд с одного мужчины на другого. Тяжело быть ничего не понимающим человеком в мире волшебства.
— Что? Уже? Вот можно подумать, что моя душа безлимитная. Хочешь туда энергию переливай, хочешь сюда. И ведь ни одна душенька не предложит подкормиться, да, Елизара? — призрачный ректор подмигнул, снимая с себя личину Рональда Бернисона, представая перед всеми в своём истинном обличии.
Фокен прижал руки к груди, его губы медленно и бесшумно задвигались, а в следующее мгновение зал озарила яркая вспышка: от груди ректора отделилась ярко-голубая сфера.
— Вы залезли в мое хранилище?! И после этого ещё смеете обвинять в чем-то меня? Ваше Величество, задумайтесь, на чей вы стороне и кого слушаете. Перед вами самые настоящие враги короны, а вы слепо им верите, — Луций продолжал стоять на своём, хоть в его речи уже и не было былой уверенности.
— Я самолично передал это расследование в руки старшего Норвинга, — король ухмыльнулся. — Или ты искренне верил, что я буду послушной марионеткой в твоих руках?
Какого лешего здесь происходит?! Глядя на мою ошалелую реакцию, мужчина владеющий тьмой мягко коснулся ладонью макушки, провёл по волосам. Смутные сомнения одолевали, заставляя шестеренки в голове крутиться с бешеной скоростью. Подслушанный разговор с советником Алукарда. Второе покушение на принца. Помощь от медвежьего князя. Такое удачное отсутствие ректора в его башне в момент кражи книг. И исчезновение Арона после получения записывающего артефакта.
По сему выходило, что Елизара Де Буанш все это время была подсадной уткой, с помощью которой дорвавшегося до власти Луция Солайса пытались вывести на чистую воду?
— Аа-ар-рон! — гневно обернулась к королевской ищейке.
— Тише, маленький грозный мышонок, я тебе потом все объясню. — он примирительно поднял руки вверх, улыбаясь одними глазами.
Что, тёмная зараза, думаешь со мной это сработает? Да, черт тебя дери, сработает! Сама не знаю почему, но этот посланник тьмы имел надо мной какую-то неведомую власть.
— Вы… вы ничего не докажете! — с каждым мгновением Луций нервничал все больше. Его решение призвать в зал стражу уже не казалось ему таким правильным.
Советник нервно оглянулся по сторонам ища возможные пути отступления. Я впервые за все время видела его таким испуганным. Ведь из этого зала был единственный путь — три двери ведущие в холл. Дорога к ним была перекрыта стражниками, призванные самим Луцием и ожидающие приказа.
— Уже доказали, просто нам не хватало единственного компонента, украденного вами у господина Фокена десять лет назад. — Сложив руки за спину, Арон принялся расхаживать вокруг меня.
С одной стороны, выглядело так, будто он просто рассуждает во время хождения из стороны в сторону. Но с другой… я видела как тянутся за ним чёрные, едва заметные взгляду нити.
— Ложь!
— Ну, что вы, советник. Это не совсем ложь, да, я проиграл вам камень души в карты, но вы ведь жульничали, — ректор цокнул языком, качая головой из стороны в сторону. — Лови, Наррион!
Фокен с легкостью подбросил сферу в воздухе, отправляя её воздушным потоком в руки ищейки. Будто в замедленной съемке я наблюдала, как пущенная Луцием сверкающая стрела летит в самое сердце камня, намереваясь уничтожить душу ректора раз и навсегда.
— Хорошая попытка, советник, что ещё больше доказывает вашу вину. Вы барахтаетесь как утопающий в вечном озере, хватаясь за любую попытку выжить.
Нити не смогли поглотить пущенную стрелу, лишь замедлили ее, что позволило перехватить камень души. Легкий щелчок и капля магии потоком отделилась от голубоватой сферы, перетекая в пустой артефакт. С секунду ничего не происходило.
Не сработало?
Фиолетовые искры одна за другой мягким светом загорались в шарике, заставляя зал наполниться двумя голосами. Потрескивания и уже знакомый мне диалог, завершением которого было обнаружение бедной маркизы. Фиолетовое свечение погасло.
— Обвинения сняты, маркизе Де Буанш восстановлен ее статус и даровано помилование, — я не верила своим ушам, но король продолжал говорить, — стража, схватить Луция Солайса!
Властный перст указал в сторону советника, все ещё находящегося в магической ложе. Но мужчина не думал стоять спокойно. Выпустив всю накопленную магию, белоснежными искрами расплескавшуюся внутри границ, он попытался исчезнуть.
Защитный барьер заискрил.
— Дурак! Думал, позволю так просто уйти?!
Что происходило дальше — было словно в тумане. Звуки приглушались и ощущались сквозь толщу воды. Меня… оправдали? Я не верила собственным ушам, хотя ещё минуту назад услышала слова о помиловании.
Горячие руки легли на плечи и потрясли. Его голос звал, просил взглянуть на него. И я видела эти тёмные глаза, правда, почему-то сквозь пелену. Попыталась тряхнуть головой, проморгаться. Не помогло. Все та же пелена перед глазами, да и в уши будто вату засунули.
Ярко-голубые глаза призрачного ректора мигнули неожиданно, привлекая к себе внимание.
— Твоя миссия закончена, Елизавета, возвращайся домой.
Я не видела как двигаются его губы, но голос отчетливо раздавался в голове. А затем последовала темнота и это не были объятия любимца тьмы.
— Арон, — шепнула, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Арон? Какой Арон? — голос, другой, но до боли знакомый. — Доктор, она пришла в себя! Эй, Лисовская, а ну не отключайся обратно!
Макар?! Твою же мышь!