Тёма уже двадцатый раз рассеянно переходил от стола к этажерке, где на отдельной полке, в невозможном беспорядке, в контрасте с полкой сестры, валялась перепутанная, хаотическая куча книг и тетрадей.
Зина не выдержала и, молча, бросив работу, наблюдала за братом.
- Показать тебе, Тёма, как ты ходишь? - спросила она и, не дожидаясь, встала, вытянула шею, сделала бессмысленные глаза, открыла рот, опустила руки и с согнутыми коленками начала ходить бесцельно, толкаясь от одной стенки к другой.
Тёме решительно все равно было как ни тянуть время, лишь бы не заниматься, и он с удовольствием смотрел на сестру.
Мать, оторвавшись от чтения, строго прикрикнула на детей.
- Мама, - проговорила Зина, - я уже полстраницы написала.
- Моя тетрадь где-то затерялась, - в оправдание проговорил нараспев Тёма.
- Сама затерялась? - строго спросила мать, опуская книгу.
- Я ее вот здесь положил вчера, - ответил Тёма и при этом точно указал место на своей полке, куда именно он положил.
- Может быть, мне поискать тебе тетрадь?
Тёма сдвинул недовольно брови и уже сосредоточенно стал искать тетрадь, которую и вытащил наконец из перепутанной кучи.
- Я ее сам закинул, - проговорил он улыбаясь.
На некоторое время воцарилось молчание.
Тёма погрузился в писание и с чувством начал выводить буквы, или, вернее, невозможные каракули.
Зина, вскинув глазами на брата, так и замерла в наблюдательной позе.
- Тёма, показать тебе, как ты пишешь?
Тёма с удовольствием оставил свое писание и, предвкушая наслаждение, уставился на сестру.
Зина, расставив локти как можно шире, совсем легла на стол, высунула на щеку язык, скосила глаза и застыла в такой позе.
- Неправда, - проговорил сомнительно Тёма.
- Мама, Тёма хорошо сидит, когда пишет?
- Отвратительно.
- Правда - похоже?
- Хуже даже.
- А, что? - торжествующе обратилась Зина к брату.
- А зато я быстрее тебя стихи учу, - ответил Тёма.
- И вовсе нет.
- Ну, давай пари: я только два раза прочитаю и уж буду знать на память.
- Вовсе не желаю.
- Зато через час и забудешь, - проговорила мать, - а Зина всю жизнь будет помнить. Надо учить так, как Зина.
- А, что? - обрадовалась Зина.
- Ну да, если б я все так учил, как ты, - проговорил самодовольно Тёма, помолчав, - я бы давно уж дураком был.
- Мама, слышишь, что он говорит?
- Это почему? - спросила мать.
- Это папа говорил.
- Кому говорил?
- Дяде Ване. Если б я, говорит, все учил, что надо, - я бы и вышел таким дураком, как ты.
- А дядя Ваня что же сказал?
- А дядя Ваня рассмеялся и говорит: ты умный, оттого ты и генерал, а я не генерал и глупый... Нет, не так: ты генерал потому, что умный... Нет, не так...
- То-то - не так. Слушаешь, не понимаешь и выдергиваешь, что тебе нравится. И выйдешь недоучкой.
Опять водворилось молчание.
- Зато я играю лучше тебя, - проговорила Зина.
- Это бабья наука, - ответил пренебрежительно Тёма.
Зина озадаченно промолчала и принялась опять писать.
- А как же Кравченко? - вдруг спросила она, вспомнив своего учителя музыки. - Он, значит, баба?
- Баба, - ответил уверенно Тёма, - оттого у него и борода не растет.
- Мама, это правда? - спросила Зина.
- Глупости, - ответила мать. - Не видишь, разве, что он смеется над тобою?
- У него и хвостик есть, вот такой маленький, - проговорил Тёма, показывая рукой размер хвоста.
- Мама?!