Посланник неуклюже поднялся на ноги и погладил свою окровавленную голову. Затишье казалось ему сладкой наградой после всех ужасов, которые ему пришлось одолеть.
Френсис вышла к нему навстречу. На ее лице читалось такое выражение, словно она смотрела на человека, восставшего из мертвых. Она чувствовала страх, сердце ее все еще гулко отбивалось в груди, но кажется, было что-то ещё. Радость. И, естественно, искреннее изумления того, что все они ещё живы.
— Оно ушло? — спросил кто-то из пиратов. Не одна Френсис поражалась живостью Армады. Наверняка большинство из них смирилось со своей кончиной. В какой раз.
Френсис с интересом смотрела на профиль их "спасителя", чувствуя в нем что-то величественное, что-то новое, чего она не успела до этого увидеть. Но наблюдение продолжалось недолго, ибо Посланник заговорил своим знакомым недовольным тоном, который подобно звону колокола, привел многих в себя.
— Приберитесь, и проверьте повреждения. Сообщите, если будет что-то серьезное. Я буду у себя в кабинете, — он не ожидал от кого-либо похвалы, и вел себя так, словно так все и должно было быть. Хотя в глазах многих читалась благодарность, те люди все равно молчали, подавленно выслушивая наказания хозяина.
Френсис хотела подойти к нему, сказать что-то, она пока не знала, что именно, в голову ничего не приходило, но тут ее отвлекли чьи-то крики.
Мария практически полностью ушла под воду. Единственное, что еще виднелось на поверхности — кусок палубы и пара пеньков, что прежде было мачтами. На этом крохотном островке теснился десяток напуганных моряков. Среди них были Сара с Антонио.
— Эй, на Армаде! — устало крикнул капитан тонувшего корабля. Выглядел он совсем немощным. — Может, разрешите перебраться к вам на корабль?
Френсис глянула через перила.
— Слыхал такое правило, что капитаны обычно остаются тонуть со своими кораблями? — крикнул в ответ Посланник, и сам же рассмеялся. — Эй, слыхал? Нет? Как так? Кто же ты после этого? Какой ты капитан, черт тебя дери? Дешёвка!
Испанец промолчал, так как находился не в том положении, чтобы пререкаться с хозяином Армады. И поэтому его оставалось только пыхтеть и покрываться красными пятнами.
— Пожалуйста, давай возьмем их, — попыталась вмешаться Френсис. — Мы же не можем их здесь оставить.
— Они сами виноваты! — сварливо ответил Посланник, но затем, все же, махнул рукой. — Вытаскивай их.
И почему он возмущался? Какой в этом был смысл? Так или иначе, Френсис бросилась за веревочной лестницей и скинула ее за борт.
Испанская команда поспешно взобралась по лестнице, опасаясь, что корабль в любую минуту потонет. Островок постепенно сужался, сухого места становилось всё меньше и меньше, а затем, вскоре, проворная мутная вода жадно обхватила этот сухой кусок, и корабль исчез из виду.
— Боже... Пресвятая... — восклицал Антонио, то и дело оглядываясь назад. — Там же... Там же...
Никто не знал, что тянуло так Антонио назад, почему он выглядел таким... разбитым.
Вместе с новеньким фрегатом утонуло и его сокровище. Это чудовище, вызванное самим дьяволом, отобрало у него самое дорогое, самое ценное – последнюю возможность вернуться домой. Испанец тоскливо заскулил.
— Куда его положить? — пыхтя, спросила Сара. Вид у нее был взмыленный, в глазах читалась зверская усталость. Конечно, кто бы ещё смог таскать на себе этого лося…?
— Том, посторонись! — Френсис открыла дверь, и заглянула в комнату, в которой творился бардак, наиболее худший, чем перед нашествием чудовища. За спиной девушки толпились Сара с раненым Антонио. Испанец продолжал бормотать под нос что-то тихое и невнятное, и Френсис начинала по-настоящему за него волноваться. Ещё перед боем с чудовищем, Карьедо выглядел таким живым, в его зелёных глазах вечно искрился весёлый огонёк, аля «Хей-хо, то ли ещё будет!»
— Я тут, — юнга выполз из-под стола. Вид его был помятый, под глазом пылал фиолетовый синяк. — Что это было? Стены так шатались, я уже решил, что нам конец!
Френсис ничего ему не ответила. Она жестом предложила гостям войти в комнату, и вошла только последней. Сара обхватила испанца за талию чуть сильнее, так как тот казался совсем обмякшим и жалким. Она растерянно смотрела на перевёрнутую мебель и осыпанные на полу перья.
— Куда? — выпалила она с трудом. — Быстрее, а то он тяжелеет с каждой секундой!
Том указал дрожащим пальцем в сторону пустого матраса. Туда-то Антонио и погрузили. Мужчина устало шлепнулся спиной на жесткий матрас и жалобно застонал.
— У него ноги совсем никакие, — честно призналась Сара, вытирая со лба капельки пота. — Эта штуковина протащила его от капитанской каюты до трюма. Я боялась, что не успею его спасти... Это... спасибо, — девушка смущенно протянула француженке руку, на что та, мгновение мешкая, ответила пожатием. Жест этот значил не только общую благодарность от всей выжившей команды Марии, но и личное тайное предложение итальянки покончить с их с Френсис личной бессмысленной войной.
Они все стали одним целым. Две команды, чьи стремления были совершенно разными, воссоединились, и благодаря общей трагедии нашли общий язык. Хотя, это было слишком сильно сказано. Посланник ничего не сказал на счет их гостей, однако, раз он молчал, то это вполне могло значить, что он не против гостей. Хотя к Антонио он относился с особой ненавистью.
Карьедо медленно поправлялся в каюте юнги, Сара внимательно следила за его лечением. Крушение их корабля сильно повлияло на ее внутренний мир. Она в основном молчала, если что-то ее и злило, то она старалась проглатывать в себе свой гнев. К Френсис она относилась куда мягче, чем прежде и, казалось, что они и вправду стали близкими подругами. Итальянка часто уходила в какую-то глубокую задумчивость, различные мысли терзали ее изнутри, и порой, она не выдерживала и изливала свои переживания близкому ей человеку, которым оказалась Френсис.
— Мы с ним были мелкими пиратами, любили грабить народ. Сначала ради того, чтобы себя прокормить, а после, просто ради удовольствия. Мы никогда не шли дальше воровства, а если честно, то капитан никого не убивал. Ты только погляди на него! Разве он способен на убийство? Он же такой мягкотелый, для него любая перемена в жизни проходила так болезненно, под такими впечатлениями... А тут еще он взял и повелся за Посланником, идиот, — звучало это не как обвинение. Сара говорила о нем с такой мягкостью, с какой только мать могла говорить о своем сыне, которым она гордилась, и который совершил незначительную оплошность. — Искал что-то связанное с ним... Меня это раздражало, я понимала, что, чем дальше он уйдет в свои расследования, тем хуже потом ему придется... Нам всем.
— Ты с ним давно была знакома?
— Да, в принципе, — колеблясь, ответила итальянка. — Он заботился обо мне, когда я была еще совсем подростком. У меня никогда не было нормальной семьи. Я жила в бедности. Можно сказать, что он подобрал меня с улицы, как какую-то дворнягу. Проходил мимо того местечка, где я обычно обворовывала своих жертв… Эх, я помню тот жаркий день. Нагретые камни, сухой, обжигающий лицо, ветер…Я думала, что умру, во рту было суше, чем в пустыни. И вот, когда я приложила голову к стенке, мне на глаза попался он. Такой…вечно весёлый, неунывающий. Я как увидела его доброе, невинное лицо, так сразу ограбить захотелось. Я его привлекла своим голодным взглядом, и он смело ко мне подошел, предложил яблоко…Странно, не правда ли? Кто бы знал, что этот чёртов сочный плод окажется первым шагом в наших отношениях. Кто бы мог предположить, что вот я такая – грязная, дикая, невоспитанная, стану его помощницей? Из всех прекрасных дам, которым я даже в подмётки не гожусь, его взгляд остановился именно на мне! Ах, эта проклятая жизнь! Жизнь – наша индивидуальная игра, в которой мы – непосредственные участники… Кто-то играет в неё с удовольствием, кто-то еле сводит концы с концами…Но, вот что самое прелестное, Френсис…Никто не знает, как всё может обернуться, что будет ждать нас впереди. Игра-то непредсказуемая, чтоб её!
Как выяснилось, у Армады несильно пострадала боковая часть с левой стороны — там было несколько трещин, из покрытого толстым лаком дерева высовывались белые, острые щепки — напоминания о страшном столкновении; носовая часть выглядела, мягко говоря, ужасно. Она была так побита, словно корабль врезался с большой скоростью ею в рифы; там, где должен был быть бушприт, его просто не оказалось. При покачивании корабль скрипел, как усталая, вредная старуха. И эти звуки были единственной мелодией во всем пространстве. Каждый день начинался с сумрака и заканчивался таким же сумраком.
Пираты молчали, хотя в их глазах читалось недовольство и желание выяснить, куда же тянет их капитан. Никто ничего не знал, бунтовать не собирался, все просто боялись и делали то, что от них требовали.
Антонио поселили в комнате Тома, Сара осталась там же, и не смыкая глаз, следила за своим капитаном. Уж слишком остро она переживала самочувствие своего капитана. А Френсис и Том поместились в соседской каюте, хозяин которой исчез ещё во время страшного шторма. Армада потеряла практически добрую половину команды. Это было как-то странно, вроде бы эти люди ходили рядом, общались между собой, шутили, а сегодня их уже не было. Они исчезли. Океан поглотил их.
Когда на корабле наконец настало долгожданное спокойствие, Френсис спустилась в камбуз. После ее последнего визита, количество столиков в помещении значительно уменьшилось, на полу валялись осколки от посуды и кусочки еды. Кок тем временем продолжал как ни в чем ни бывало колдовать над котлом и что-то напевать себе под нос. На данный момент он был единственным членом экипажа, на которого монстр-осьминог не произвел вообще никакого впечатления.
— О, кого я вижу! — посмотрев через плечо, воскликнул Джеспер. — Я слышал, что наша малютка Френсис вернулась, а я тебя даже не встретил. Эх, я старый негодяй.
Его грубоватый юмор сделал свое дело — Френсис немного расслабилась и дала волю смеху.
А ещё этот странный, ирландский акцент. Кок почему-то любил ставить ударение не на «е», а на «и». Тем самым имя «Френси-и-ис» казалось длинным, и даже каким-то…скулящим.
— Когда капитан вернулся с того острова, я, честно сказать, весь извелся. Не мог поверить, что он оставил тебя там. Одну.
Когда Джеспер упомянул про остров, Френсис почувствовала горечь в горле. Неугомонные приключения на Армаде волшебным образом поспособствовали тому, что воспоминания об острове просто превратились в давно позабытый сон. Голос Посланника звучал в ее голосе уверенно и очень громко — не смей вспоминать забытое! Сейчас все по-другому! Что было-то прошло!
Это были его слова.
Но Френсис пришла сюда не ради воспоминаний. Ее волновало другое: то, что возможно в тот момент терроризировало большую половину экипажа, то, о чем так часто задумывалась Сара.
— Вы... Вас не напрягает это место, Джеспер?
— Меня? — кок нахмурил брови. — Меня скорее больше напрягает тот факт, что из-за расхлябанности нашего корабля, трюм уже вторые сутки стоит на воде и половина продуктов благополучно стухло. Как жалко, что наш капитан не резанул эту тварь, может, я бы приготовил из неё шикарнейший салат!
Вот это Френсис и удивило — вся команда тряслась от страха перед невиданным, тем, чего они не в силах были понять, их пугало это место и возможность никогда не увидеть своего мира; а кок между тем убивался над тухлой едой.
Френсис понадеялась, что Джеспер ее просто не так понял.
— Капитан (так она называла Артура при людях) сказал, что все это-хаос, что это другой мир. Но ведь это не так, правда?
— А, все ясно, — протянул кок. – Во всём виновата твоя вера, Френсис. Тебя всю жизнь учили одному, принуждали знать и верить в то, что Бог есть. И сейчас, в твою жизнь врывается наша старушка Армада с ее сумасшедшим капитаном и неожиданно для тебя самой разбивает все твои стереотипы. Ты видела этого монстра, но подсознательно пыталась сопоставить его со своей верой, пыталась найти всем этим безобразиям рациональное решение, которое бы вполне устроило тебя и то, во что ты веришь. Я все правильно разъяснил?
— Да...— Френсис поразилась тому, как быстро какой-то кок поставил ей верный диагноз. — Джеспер, вы знали, что ваш капитан, он... бессмертный.
— Мне, честно сказать, Френсис, все равно, какой наш капитан... Когда я подписывался на службу у него, меня не волновало его прошлое, не волновали его цели. Мне просто хотелось чем-то заниматься, я делал то, что от меня требовалось. Жизнь научила меня встречать любое явление со спокойствием. Поверь, лишние размышления приведут только к головной боли. То, что надо, ты скоро рано или поздно узнаешь.Знаешь, почему команда не бунтует? Потому что она так же, как и я, подписываясь на все это, была предупреждена на счет различных странностей, с которыми могли столкнуться. Они следуют собственным обещаниям, они следуют кодексу; да и ко всему прочему— никто и вправду не знает, где мы, а как отсюда выбраться— тем более. Знает только он, он— наш компас, он наше все.
— Но Джеспер, капитан...
— Френсис, — кок выглядел слегка раздраженным. По крайней мере, этот разговор дошел до такого этапа важности, что Джеспер запросто позабыл о котле со своим варевом и обращался теперь только к девушке. — Старайся во всем слушаться капитана. Если тебе трудно во что-то поверить, лучше не верь, не задавайся лишними вопросами. Просто делай, что велят, и слушай, что говорят. И тогда, тебе самой станет легче. Не противься судьбе, умоляю!
— Ох.. Спасибо, — только и сказала она, уже подбираясь к дверям. Может, кок был и прав – следовало бы занять себя чем нибудь другим и не думать о Посланнике. И с чего же тогда начать?
Может, навестить Антонио? Спросить, как его ноги?
— Когда ты не вернулась на корабль, многие начали волноваться... – Джеспер внезапно заговорил. Он повернулся к Френсис спиной и помешивал похлебку в котле. — Некоторые решили, что ты мертва. Ха, ну да, ну да, здесь на Армаде многие появились недавно, они не знают всей истории. Я, наверное, был одним из первых людей, которые ступили на этот корабль. Поэтому, я-то знаю намного больше, чем остальные. Например, команда не знает, что тот остров, где мы тогда остановились, был убежищем нашего капитана.
Френсис застыла на месте, пальцы её коснулись дверной ручки, но девушка ее так и не повернула.
— Убежищем? — спросила она шепотом.
— А что тебя так поражает? Или он оставил тебя на острове, и даже не ввёл в курс дела? Он тебе не рассказал о своём скромном местечке, которое он сам построил в начале своей…кхм…карьеры?
Френсис практически ясно видела перед собой тот камин, который зажегся сам собой, сервированный стол с толстым слоем пыли, этаж с сокровищницей... Образы пролетали быстро, с каждым новым стуком ее сердца. Нет, конечно же, она не знала об убежище, и он ей ничего не рассказал. Он пытался ее убить, вот и все. Пытался, но так и не смог, поэтому бросил ее медленно умирать от голода и одиночества на пляже. Все было так. Но почему Джеспер говорил таким тоном, словно она ДОЛЖНА БЫЛА ЗНАТЬ ОБ ЭТОМ?
— Нет, конечно, сказал, — что-то заставило ее лгать.
— Мне вот что интересно — зачем он тебя там оставил, а? У него на это были явно какие-то причины, не так ли?
— Не знаю.
Френсис отвечала так фальшиво, что возможно даже идиот сумел бы распознать в ее словах очевидную ложь, но Джеспер повел себя так, как именно и хотела от него француженка— он промолчал.
Френсис собралась было уйти, но тут дверь сама открылась и на пороге появился Чарли— помощник кока. Побитый и взлохмаченный, он проплыл мимо девушки, как привидение, так ничего ей и не сказав.
Это было и к лучшему.
К Саре она так и не пошла, а сразу же навестила свою подушку. Она не осуждала себя за свое халатное отношение к Антонио, к его самочувствию. Просто сейчас ей действительно было не до него. К тому же, если бы что-то произошло с испанцем, Сара бы уже её давно об этом оповестила бы.
Ну да, все сходилось. Та звезда, высеченная на камне... И почему Френсис сразу не догадалась, хотя ответ был очевиден. Оставалось только узнать – зачем Посланник всё это делал?
Хаос — хаосом, а за Армадой тоже нужно было следить. Корабль был повреждён, но всё же продолжал упрямо плыть по наставлению своего хозяина. И пока Армада качалась на волнах, скрипя и завывая, жалуясь окружающим о своём состоянии, команда старалась поддерживать её внешний вид. Кто-то проверял состояние пушек, кто-то штопал истерзанные ветром паруса, а кто-то с усердием и скрытой ненавистью к такой несправедливой судьбе, драил палубу. Даже Тома не обделили работой – пихнули в руки швабру с ведром воды и отправили прочищать коридоры. Френсис вызвалась ему помогать. Слишком тёплые чувства питала она к этому рыжеволосому мальчугану.
Бог знает, сколько мусора им пришлось выгрести из некоторых палуб, и сколько сил уходило на починку ступеней. А для Френсис, жизнь которой до встречи с Посланником, протекала относительно мирно и беззаботно, ручной труд показался хуже бойни с осьминогом. У неё не было даже удобной для уборки одежды! Френсис была одета в тот вечерний наряд, так милосердно подаренный Антонио. Дорогая, блестящая ткань конечно никак не подходила для уборки корабля, но… впрочем, кому было до этого дело?
— Вода кончилась, — с досадой заметил Том, опуская тряпку в пустое ведро. Вид у него был усталый, глаза заметно слипались, да и движения его в целом были рассеянными, словно мальчик не спал несколько суток.
— Сейчас, я схожу за вторым ведёрком, — улыбаясь, ответила девушка, задорно щелкнув Тома по кончику носа. – И мы продолжим.
Ни одного ведерка, ни бочонка с водой — вот что можно было обозвать проклятием. Френсис металось то на один конец корабля, то на другой конец, прочистила все углы Армады, но так ничего не нашла.
А затем, девушка почувствовала себя дурой. Как сказал Посланник? Да, да, именно дура. Он не ошибся.
Как можно было убиваться над проблемой с отсутствием воды, если Армаду и без того окружала целая стихия?! Вода была кругом, она лениво шлепала судно своими неживыми волнами...
Френсис посмотрела через перила и почему-то испытала во рту привкус меди. Ей стало страшно. Вода не была живой, имела черный, как уголь, оттенок и порою казалась…вязкой. Словно их корабль плыл по толстому слою масла.
"Эх, кто не рискует..."— Френсис, перекинув веревочную лестницу за борт, принялась спускаться вниз. Ведро болталось на плече, задорно звеня железными винтиками. Чем ниже Френсис спускалась вниз, к воде, тем больше осознавала всю никчемность этой идеи. И вообще, как она умудрилась додуматься до того, чтобы спуститься за борт в тот момент, когда движется судно?
Наконец, Френсис поняла, что достаточно спустилась. Никто из команды не заметил ее, никто не знал, что она задумала... Оставалось только нагнуться...
— Довольно странный способ самоубийства.
Френсис резко выпрямилась, как струна, её пальцы похолодели и онемели от страха. Обернувшись в сторону иллюминатора, девушка встретилась взглядом с Посланником, который с интересом наблюдал за ней, облокотившись на подоконник. Судя по рюмке с ромом, которую он держал в руке, а точнее по тому, что она была практически пуста, Артур находился здесь довольно-таки давно.
— Я...я...— девушка попыталась выдумать правдоподобную ложь, но ей казалось, что чтобы она ни придумала, Посланник все равно ее раскусит.
— Я имею в виду то, что эффектнее было бы спрыгнуть сразу с борта, а не спускаться вниз по лестнице.
— Я не собираюсь падать, — сказала немного обиженно девушка, кое-как переворачиваясь на ступеньках, чтобы оказаться перед пиратом лицом к лицу. — Я хотела зачерпнуть немного воды.
Уж лучше сразу сдаться с потрохами, чем потом жалеть о неудачной лжи.
— Тогда мне тебя искренне жаль, Бонфуа, ибо это не лечится, — с наигранной тоской проговорил Посланник и допил остатки рома. — Ты разве не видишь, какая под нами вода? Тебя не напрягает ее цвет? Запах?
— Она не пахнет.
— Вау, Бонфуа, твои птичьи мозги начали немного работать! Скажу тебе по секрету, но вода имеет запах. Я не имею в виду абсолютно чистую воду, без всяких примесей и контакта с живыми существами. Запах растений, запах соли, запах металла, запах тухлятины, если держать ее долго в вазе до помутнения. Но вот эта вода... Она не имеет запах! Но только не я. Кстати, раз уж ты здесь так соблазнительно висишь, то не оказала бы мне пребольшую услугу? — пират смерил её вечерний наряд оценивающим взглядом. — Набери мне немного. Хочу познакомиться с ней получше.
"Вот я и нарвалась,"— подумала Френсис с неохотой опускаясь чуть ниже, и всё же ощущая на себе его пытливый взгляд. Когда она окунула ведро в воду, по ее телу вновь пронесся холодок. Ей показалось, что вода ожила, и с радостью потянулась навстречу к француженке.
"Очень странно..." — подумала она, быстро поднимая руку над головой и наблюдая за тем, как с краёв ведёрка капают капельки черной, маслянистой жидкости. Нужно было срочно избавиться от этой гадости, ибо она... Френсис чувствовала что-то в ней нехорошее. Она еще не знала, что именно, но предчувствие ее редко обманывало.
— Благодарю, — пробормотал англичанин, аккуратно принимая ведро с черной водой. — Любопытно, очень любопытно. И любопытна не сама вода... Меня возмущает то, что в древней мифологии хаос всегда описывался вскользь. Так, знаешь ли, словно это задний фон и он нам не важен. Впрочем, — Посланник настороженно посмотрел на француженку. — Не важно. Ползи, куда ползла.
И он ушел от иллюминатора, да так, чтобы Френсис не смогла его увидеть за рамой. И девушка испытала сильное разочарование. Ей почему-то стало очень обидно видеть, с каким равнодушием Посланник относится к её персоне.
Но тут из уголка иллюминатора снова высунулась знакомая лохматая голова. Френсис крепче ухватилась за деревянные ступеньки, как будто надеясь таким образом спрятаться от этого острого взгляда.
— Ты всё ещё висишь? – спросил он. – Слушай, на эту лестницу уже давно покушались термиты, так что я не советую…
Термиты? Френсис энергично поползла по лестнице. Если бы она хотя бы на секунду остановилась и прислушалась, то до её ушей донёсся бы – о да, несомненно — печальный вздох. Ох, нет, она бы никогда не поверила в то, что вода, по которой плыл корабль, имела способность вздыхать. Хотя, эта штуковина обладало ещё рядом занятных качеств…
Френсис надеялась, что больше никогда не повторится подобный нелепый разговор в нелепом месте и в нелепое время.
Но, ее надежды потухли сразу через несколько часов, когда Посланник, выйдя из своей каюты, внезапно вновь заговорил... с Френсис. И это выглядело довольно-таки необычно. В этом заключался какой-то подвох, но какой?
— Очень любопытное вещество, — произнес он ей в спину, да таким тоном, словно они и до этого вели долгую и теплую беседу. — Думаю, тебе следует взглянуть на то, чего ты случайно не выпила... Или не вылила на себя. Идем.
Это звучало, не как просьба. А как приказ.
Френсис в тот момент было немного занята — она готовила компресс для Антонио, который все еще был прикован к постели. Коленки его стали фиолетовыми, в некоторых местах припухли и, судя по его стонам, ужасно болели. Френсис не знала, что делать. Она старалась, честно старалась, искала выход из этого непростого положения. Да ещё и Сара успевала вставлять свои пять копеек. «Что с ним? Почему он так кричит? У него же жар!» — и так постоянно. После третей или четвертой перевязки, Френсис с иронией подумала, что, если она и сойдёт с ума, то не из-за Посланника с его проклятым хаосом, а из-за Антонио. И Сары в придачу, которая отныне была похожа на сердобольную мамашу.
Войдя в его каюту, Френсис первым же делом заметила для себя, что с последнего ее визита, комната выглядела беднее. На полках больше не красовались роскошные безделушки, стол был лишен скатерти, и даже карта... Собственно, ее и не было. За место нее на стене висело пустое полотно, прибитое кривыми гвоздями. Стоп, да это же и была скатерть! И для чего же она здесь понадобилась. В углу комнаты, рядом с иллюминатором, где когда-то Посланник соизволил на небольшую язвительную беседу с Френсис, висел скромный гамак. Френсис попыталась представить себе кровожадного Посланника, развалившегося на этом куске ткани, широко раскинув ноги и издаваемого громких храп...нет, легче было достать куриное яйцо из уха, чем представить нечто подобное.
Артур с грохотом поставил ведро со знакомой уже черной жидкостью на центр круглого столика и с вызовом посмотрел на свою гостью. Френсис напряглась — вдруг он заставит ее выпить это?
— Я впервые сталкиваюсь с такой вещью, — заявил он. — Вещь, по которой плывет моя Армада, и в которой живет та тварь...
Френсис молчала. Скорее, её больше волновала не эта гадость, что угрожающе побулькивала на дне деревянного ведёрка, а мысли о том, что на Антонио сейчас, в этот самый момент, накатывают новые волны тупой боли в ногах.
— Скажу сразу, она довольно неплохо подпитывает себя чужой энергией. А точнее говоря, человеческими эмоциями, чувствами.... Она жрет это с неподдельным восторгом.
Посланник смело запустил руку в стакан и...Френсис охнула... черная жидкость внезапно ожила. Почувствовав приближение чего-то теплого и определённо ароматного, оно зашевелилось, потянулось к пальцам пирата, довольно забурчало. Ещё мгновение и рука Посланника оказалась во власти этой твари. Артур с любопытством поводил рукой взад вперед, а жидкость лишь крепче впилась в его бледную кожу. Со стороны это выглядело так, словно рука Посланника была одета в перчатку.
— Мне это безвредно, — признался чуть позже Артур. — Но облепи она другого человека... Нет, я об этом думать даже не хочу!
Френсис с отвращением смотрела на эту маслянистую жидкость, ловко облепляющую кисть Посланника и к её горлу подкатил комок тошноты. Она представила себе, что случится, если эта гадость окажется на её теле.
— Все существа здесь... Они не имеют при себе важных качеств, которыми обладает человек. Живой человек. Они, как вампиры, их привлекает наша энергия. Во-от, как её. Смотри, как она довольно урчит. Явно наткнулась на золотую жилу!
— Таких... существ здесь много?
— Я не знаю.
Вот это уже напрягало. Френсис еле-еле пришла в себя после предыдущего инцидента с щупальцами, и не представляла себе, что сможет пережить ещё одну такую встречу. И не она одна…Армада тоже не выглядела готовой к новым опасностям.
— Когда оно схватило меня, я сумел его загипнотизировать, — сказал англичанин. Он спокойно содрал с себя черную слизь и кинул ее обратно в ведро, где та послушно облепила его стенки и тихо заворчала. — Да, звучит это странно; я и сам не особо верю в могущество гипноза, но... многое меняется. В том числе меняюсь и я. Мои способности развиваются... Я чувствую, что мы приближаемся к цели, — Посланник посмотрел Френсис в глаза и девушка на секунду показалось, что перед ней стоял тот самый уродливый мертвец. Ведение это показалось ей настолько реальным, что Френсис закашляла. Нет, это было через чур реально. Ей даже показалось, что от мертвеца повеяло запахом гнили.
— Что такое? Я что-то не то сказал? — спросил Посланник, вид его пришел в полную норму. Снова абсолютно чистое лицо, без шрамов и синяков, не считая конечно чёрных кругов под глазами, явно говорящих о его недосыпе.
— Н... Нет, — немного мешкая, ответила Френсис.
Мысли её вновь вернулись в привычное русло. Перед глазами как некстати возникало страдальческое лицо испанца.
— Тогда что это было?
Френсис несколько раз моргнула, пытаясь как можно быстрее выйти из своих мыслей и оказаться в каюте.
— А?
— Эта озабоченность, — Посланник подошёл к шкафчику и достал оттуда бутылку с ромом. Он попытался её откупорить. — Если человек о чем-то очень глубоко задумывается, то он перестает себя контролировать. В том числе и свои эмоции.
Френсис искоса посмотрела на профиль пирата, и вздохнула. С другой стороны, она помнила о том, что рассказывал ей Грэг. Артур обладал куда большей информацией в медицине, чем большинство целителей из всего мира. Он ведь мог помочь Антонио.
— Карьедо. Его ноги...
— Ах этот планктон? — Посланник рухнул на стул и сделал большой глоток из горла. Френсис как-то не заметила, когда это он успел победить в упрямой борьбе с пробкой. В каюте между тем запахло кислятиной. — И что?
Френсис кратко объяснила суть проблемы. Она старалась как можно точнее описать самочувствие больного, для нее это было важно. Но судя по каменному лицу пирата, тот даже не планировал проникаться в личные проблемы девушки. Френсис это разозлило. Она, значит, слушает его лекции не знамо о чем, а едва ей стоило заговорить о том, что волнует ее, как он тут же делает вид, что ему наплевать.
— А мне-то что? — равнодушно спросил Артур. — Пусть подыхает, мне не выгодно ему помогать!
Френсис почувствовала, как по ее горлу прокатилось что-то острое, по типу ножа. И она чуть не задохнулась. Возникло сильное желание подойти к этому самовлюблённому идиоту и хорошенько оттянуть за ушли за непослушание. Почему…почему он не способен на сострадание?
— Но ты же... Ты же... можешь. Хотя бы взгляни!
— Да, я прежде немного смыслил в медицине, — кивнул пират. — Это тебе Грегори рассказал? Эх, каков негодяй, вроде уже и мертв, а продолжает мне создавать проблемы...
И тут Френсис не выдержала. Точно по спине больно врезали хлыстом.
— Да как ты смеешь такое говорит о нем? — закричала она, медленно поднимаясь со стула и возвышаясь над Посланником. Пират мигом отвлекся от бутылки и, поджав губы, внимательно посмотрел на бордовое личико своей собеседницы, уже и без этого понимая, что перегнул палку. Или делая вид, что понял. — Как ты вообще смеешь о ком-либо говорить такие ужасные вещи? Если ты со временем растерял все свои чувства и стал бесчувственным существом, то это не значит, что у других этого нет! Негодяй не он, а ты! Сиди тут дальше с этой тварью!
И не дав пирату слова вставить, девушка покинула его кабинет. Ей было уже плевать, куда идти дальше. Плевать на все. В душе все переворачивалось, в горле ощущалось болезненное жжение. Френсис с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. И она совсем не жалела того, что уже сказала. Если бы у нее хватило побольше сил, то она бы сказала еще больше. Ей надоело слушать от него оскорбления, ей надоело его наплевательское отношение к окружающим. И особенно, к ней! Разве она заслужила выслушивать его желчные комментарии на тему её поступков, её внешности, людей, которые были ей дороги?
Когда она, подобно торнадо, влетела в свою каюту, Том поначалу обрадовался её приходу, но затем, увидев в её глазах ярость, улыбка его поникла.
— Френсис, что…
— Пожалуйста, Том, оставь меня! Оставьте меня все в покое!
Она долгое время не могла уснуть, кое-как поместившись на жёстком матрасе. А когда же мокрые от слез глаза ее закрылись, на место суровой реальности пришел первый сон, который она увидела в другом мире, но не менее ужасный, чем предыдущие ,земные, ее кошмары.
А снилось нечто странное. Ее привезли в огромной, золотой карете до дворца, где она — красавица из красавиц — наряженная в дорогие, блестящие наряды, которые искрились при свете солнца — встретилась с королевской семьей. Одетые в пестрые одежды слуги скакали рядом с ней, развлекая гостью и одаривая сверху подарками. По обеим сторонам у красной ковровой тропинки стояли толпы восхищенных людей. Они что-то кричали Френсис, даже присвистывали, когда она проходила мимо них грациозной походкой. Френсис старалась улыбаться всем и каждому, радость людей была заразительной. И вот, перед ней предстал правитель — высокий, статный, эдакий великан с пушистой, каштановой бородой, где мелькали старческие серебристые пряди. Боже, казалось, что он весь, не считая бороды, был покрыт чистым золотом. Глядя на него, хотелось прослезиться. Френсис поспешно согнула колени, показывая ее Величеству свою преданность. Она молчала, но душа ее с восторгом воспевала родной гимн.
Улыбаясь, король вынул из-за своей спины коробочку, обшитую мягкой тканью, и показал окружающим огромную круглую медаль, привязанную к красной, бархатистой ленте. Френсис аж передернуло. Нет, несомненно, она была счастлива, понимая, что сейчас ее наградят. Но вместе и с этим пришло чувство тревоги. Когда могучие руки короля зависли над опущенной белокурой головкой, в помещении раздался неприятный скрежет. Король всплеснул руками и тут же исчез из виду. Френсис приложила ладони к ушам и посмотрела на потолок… Сверху послышалась пара сильных ударов, оставивших глубокие вмятины на крыше, вскоре после чего здание рухнуло. Хватило одного вздоха, а рядом уже красовались уродливые руины, толпа с воплем разбежалась кто куда, и лишь одна Френсис не в силах была шелохнуться.
Сверху на девушку смотрело нечто в облике Посланника. Огромные, черные жуки-глаза, недобро сверкнули при свете кровавого солнца, а на тонких, уродливых устах высунулись желтые, акульи клыки. Нечто, будучи размером с добру башню, наклонилось чуть ниже, дабы разглядеть свою жертву среди горы камней.
-Хо-хо! Ну и кто из нас чудовище, Френсис?! Я чудовище, не так ли?! — спросили тысячи различных голосов с различными тональностями. Этот необычный хор привёл Френсис в смятение. Она бы всё отдала на свете, лишь бы исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть этого ужаса, лучше ещё и не слышать. Не обладать чувствами вообще. А нечто только рассмеялось еще сильнее, еще задорнее, потряхивая своим тучным, необъятным телом. И Френсис показалось, что тело росло, становилось всё больше и больше, закрывая собой солнце.
— Просыпайся, Бонфуа, и топай ко мне в каюту! — ох господи боже. Опять он.
Френсис ощутила на себе его тень. Но открывать глаза не спешила.
— Что? — спросила она, встряхнув головой и на секунду заглушая этот мерзкий хохот, что продолжал звучать в её голове. Интересно, сколько она проспала? Час? А может два? Выспавшейся она себя совсем не ощущала.
— В каюту мою, живо! — отдал краткий и грубый приказ Посланник, исчезая в дверном проёме. Френсис поежилась и все же оторвалась от матраса. Только спустя несколько минут непонятного и сонного блуждания по комнате, Френсис осознала всю важность того, что Посланник был здесь! Он будил ее и требовал ее немедленного появления в его кабинете!
Где-то в коридоре, направляясь к каюте Посланника, Френсис остановилась. Внезапно ее охватил сильный, панический страх, дыхание участилось. Что он сейчас ей скажет? Что будет дальше?
«Да он меня в порошок сотрёт», — с тоской подумала девушка. Ну да, после недавнего скандала можно было бы позабыть о таком сладком слове, как «помилование». Представляя себе почерневшее от гнева лицо Артура, девушка смущенно прикрыла лицо руками. Ох, кто бы знал, как же ей было стыдно. Хотелось просто провалиться сквозь пол, и надеяться на то, что Посланник вообще позабудет о ее существовании. Или убьёт…Хотя, в последнюю версию верилось с огромным трудом…Если он до этого не смог её убить, то сейчас ему и подавно будет.
Тогда, что же?
Можно было с уверенностью в голосе сказать, что отношения их-то точно ухудшатся. «Отношения? Какие еще отношения?!» — девушка энергично затрясла головой, пытаясь избавиться от этих странных мыслей. Нет никаких отношений. Она шла на беседу с Посланником. С убийцей! С врагом народа! У них не может быть никаких отношений!
«Да, Френсис, я чудовище, я убийца! Ты во всём права. Но только кто в этом виноват? Не ты ли? Не твой народ?»
— Быстрее! — поторопил ее пират, когда та наконец осмелилась переступить через порог. — Сейчас начнется. Я хочу, чтобы ты это увидела.
Посланник стоял рядом с тем местом, где прежде находилась карта. На нем была одета какая-то старая, изношенная до омерзения рубашка, висевшая на нем, как на вешалке. Френсис это смутило— с чего это капитану Армады наряжаться в такой бедный костюм? Позже, она догадалась, что это тряпьё позволяло носителю полную свободу действий, между тем, как элегантный, обшитый дорогими и прочными нитками пурпуан полностью сковывал любые движения.
— Что бы я ни делал, держись подальше от меня, ясно? Бонфуа, я с тобой разговариваю!
Френсис чувствовала себя маленькой и глупой девочкой, которую привели не знамо куда и не знамо зачем. Мало того, Артур обращался к ней своим излюбленным, резким тоном. В нем конечно, звучало небольшое раздражение, переходящее изредка на рычание, но так он говорил всегда. Это было его естественное состояние.
"Он не обижается на меня? Как странно..." — Френсис закусила губу. Почему-то осознавая это, она испытала еще больший стыд. Аж во рту от волнения пересохло.
— Я... Я слышу...
— Хорошо.
Артур глубоко задышал. Так, словно собирался с силами. Но только для чего? Мужчина совершил вялое движение головы, как бы разминая свои мышцы, и вдруг Френсис с испугом осознала, что взгляд ее был прикован не на лице Посланника, а на его шее. Кожа её поблескивала от пота, а небольшого размера кадык, изредка подрагивающий то вверх, то вниз, точно пытался загипнотизировать девушку. По коже проходила тропинка двухдневной щетины, и чем ближе она подбиралась к упрямому, острому подбородку хозяина, тем шире эта щетина становилась. Конечно, когда у этого человека будет время побриться? Да и зачем ему это? Он же не на балу или не на встрече, где подобный образ был бы моментально обсмеян ярыми блюстителями чистоты. И всё же…Френсис не могла поверить в то, что выдавали её же мысли… грубая щетина шла этому мужчине. «Господи, да что это со мной! – ругала она себя. – Вспомни кто перед тобой стоит!»
Он Посланник, он тот самый мертвец, что предстал перед всей командой с разодранным лицом и оголенными мышцами. Он был главной раковой опухолью всей Европы, он грабил, убивал ради достижения одной цели. Люди ненавидели его, презирали, сравнивали с самим сатаной. Он был для всех изгоем, его никто не принимал, потому что он не был похож на других своими манерами, своими стремлениями, своим умом... Тот самый Посланник, что буквально за волосы волок ее – Френсис — вдоль английского парка, угрожая застрелить...
Пират тихо зарычал, тем самым сбив девушку с мысли и заставив ее наконец обратить внимание на его лицо. Когда он открыл глаза, и на месте обычных белков она увидела две черные блестящие точки, как пуговицы у куклы, Френсис не испугалась. Ей казалось это даже... естественным явлением. Черные, бездонные глаза. Леденящий душу взгляд. Коварная ухмылка. Да, это был Посланник. Тот самый убийца.
Она думала, что вот, сейчас он бросится к ней, вцепится в ее горло своими холодными, жёсткими белыми пальцами. И перед глазами поползет туман, она почувствует слабость в теле, перестанет извиваться, прекратит кричать и даже хрипеть…
Посланник ухмыльнулся ей и взял со стула кусок угля. Дальнейшие действия его были быстрыми, порой даже на столько, что Френсис просто не могла уловить их. Резкими и глубокими штрихами, он наносил на чистое полотно какие-то зарисовки. Делал он это уверенно, словно для него это было порядком вещей. Только голова его устало покачивалась: то на одно плечо улеглось, то на другое, как у лунатика. Кажется, он даже и не смотрел на то, что вытворяло его тело. Это уже были не его руки, в них вселилось нечто, именно оно и наносило этот рисунок.
Стараясь как можно тише выдыхать воздух, Френсис решительно шагнула навстречу к нечисти. Да, то, что стояло прямо перед ней и со свистом размахивали руками, не щадя бедный кусок угля, можно было назвать только таким словом. Нечисть.
На холсте постепенно появлялись какие-то неровные круги, каждые различной формы и на различном расстоянии.
"Что же это, Боже мой?"
Рисование продолжалось минуту, а может чуть больше, впрочем, для Френсис этот промежуток показался бесконечным. И поэтому, когда тело Посланника вдруг согнулось в три погибели, руки повисли, как у бездушной марионетки, сердце девушки начало учащенно биться в груди. Так быстро, что даже грудь разболелась.
Она хотела подойти ближе, толкнуть тело пирата, убедиться, что он жив, но Посланник сам зашевелился и вяло застонал. Девушку это немного успокоило.
— Что там?
— А? — Френсис не поняла, что от нее требовал Посланник. Может, он был в бреду?
— Что нарисовано на полотне? — раздраженно повторил англичанин. Он все еще стоял в какой-то сомнительной позе: на половину согнутые колени, спина колесом, руки свисают, словно неживые. Френсис было очень тяжело беседовать с ним в таком жутковатом положении. Но не решаясь ему перечить (все еще кошки скребли после их скандала), девушка подняла глаза.
— Какие-то фигуры, похожие на... на кляксы.
— Что еще?! — требовал пират. Такое чувство, словно и не знал, что рисовали его руки мгновением назад. Или же он действительно не знал?
— Над каждой кляксой что-то написано... — Френсис вытянула шею и прищурилась. — Какие-то символы...
— Мертвый язык, — Посланник поправил ее небрежным тоном. — Как всегда. Все указания только на этом языке...
-И что он говорит?
— Это, — пират с хрустом выпрямился и ткнул пальцем на полотно. Вид у него был настолько измотанный, словно до этого он пронесся несколько километров в смертельную жару. Френсис снова содрогнулась. Ее взгляд остановился на спине пирата. Сквозь прилипшую от пота ткань рубашки виднелся каждый мускул на этом, казалось бы, ничем неприметном теле. По крайней мере, девушка никогда не задумывалась об этом.
— Это карта, — достаточно отдышавшись, изрек пират. — Сейчас ты только что видела то, как работал мой "компас". Та самая сила, которая сумела прогнать осьминога и поднять тебя вместе со стулом до потолка. Это она меня вела. Все это время. Моя звезда.
— Звезда?
— Да что с тобой черт подери?! Ты так удивляешься, словно ничего об этом не знаешь, хотя ты должна знать!
"Ты оставил меня на том острове, который мне поначалу казался необитаемым... Ты не просто так бросил меня умирать. Ты ХОТЕЛ, чтобы я нашла твое убежище. Ведь оно было твое, не так ли? Там тоже была изображена звезда..."
Но Френсис ничего вслух не сказала; она продолжила с непонятным интересом наблюдала за движениями пирата, в которых отныне ощущалась какая-то пластика. Как он резко к ней обернулся, крутанул на сто восемьдесят градусов на своём остром каблуке. Так свободно…
— Бонфуа, откуда ты узнала о моём слабом месте? — спросил Посланник, но говорил он уже на тон ниже. Видно понял, что ором ничего не добьется. — Ты ведь знала о том, что я неуязвим. Это было видно по твоему лицу! Откуда?
Посланник был для всех чудовищем — непобедимым и смертоносным. Любое нанесенное увечье моментально заживало -каким бы глубоким оно ни было. Но даже и у него была своя слабость. Его отметина. Такая же незаметная, как и у того грека. Ахиллеса.
Когда Антонио ей сообщил о звезде, девушке показалось это забавным. Она поверить не могла, что у этого пирата есть слабость. Это же был Посланник – главная болезнь всего общества. Как рак. Или чума. От этой болезни не было лекарства. Эта болезнь была главным оружием природы, которая сама решала — кому жить на этом свете, а кому пора умереть.
— Кто тебе сказал о моем слабом месте? — медленно процедил англичанин. По его телу пронеслась мелкая дрожь. Он был раздражен ее молчанием.
— Антонио, — выпалила девушка, даже не подозревая, какую бурю эмоций в Посланнике вызвала своим тихим и вялым ответом. Вены на его шее вздулись, посинели, мужчина гневно заскрипел зубами. Френсис показалось, что тени, окружающие ее, заплясали в каком-то дьявольском, неугомонном танце. Ей даже почудилось, что каждая вещица в этом кабинете напряглась до предела, вместе с ней ожидая желчного извержения.
— Этот ублюдок? — лицо Посланника запылало. — А ты не догадываешься, откуда он мог это узнать?!
— Я не знаю... — но почему-то Артур смотрел на нее с такой злостью, что Френсис сама перестала верить в правоту своих слов. И действительно, откуда этому недотепе знать о слабом месте Посланника? Не мог же сам Артур по пьяни всё ему растрепать? Представив себе, как эти двое сидят за одним столом, попивая крепкий коньяк и сплетничая о том и о сём, девушка поморщилась.
— Книга, где книга? — Посланник перешел на шипение. — В ней были все мои записи, все мои возможные теории!
— Я... Я оставила ее на острове.
Френсис попыталась не смотреть в глаза пирату. Ведь на самом деле она не знала, что на самом деле стряслось с той проклятой книженцией, так как она была пьяна и плохо соображала. Собственно, она даже не помнила, как очутилась на Марии. Все это воспринималось ею, как волшебный сон.
— Ты обманываешь меня, глупая француженка! Ты отдала книгу этому недоноску! Такому же слабоумному типу, что и ты! О да, вы с ним чудесная пара, между прочим! Я заметил, как он на тебя посматривал…тогда, когда мы только выбрались из третьего измерения, — Посланник развел руками, как будто пытаясь что-то показать. – Да и ты ему отвечала таким же взглядом. У-у, я предвкушаю создание очередной уродской семьи! У вас родились бы прекрасные дети, самые лучшие на свете, такие же недоноски, как и...
— Прекрати! — взвизгнула девушка, судорожно хватаясь ртом воздух. — Боже, умоляю, прекрати это говорить! Зачем? Зачем я нужна тебе? Зачем ты вообще сунулся в мою жизнь? Что я тебе такого сделала? Почему тебе просто не убить меня, раз уж мы друг друга так ненавидим? — не в силах больше держаться на ногах, она плюхнулась на пол, больно ударившись об жесткий пол коленями и из глаз её полились слёзы. Она не в силах была их сдерживать, да и смысла она в этом никакого не находила. В глубине души она осознавала, что настал момент кульминации, где она спокойно показала свои карты врагу, и скрывать ей было уже нечего. Черёд теперь настал за Артуром.
Посланник словно этого и дожидался, лицо его моментально смягчалось, на широком, блестящем лбу выплыла единственная глубокая морщинка, означающая то ли жалость (что мало вероятно), то ли иронию.
Он достал из шкафчика очередную бутыль с алкоголем и затем навис над девушкой, как в том ненавистном кошмаре. Не хватало только черных глаз и холодной, лисьей усмешки, и тогда бы кошмар возобновился. Френсис между тем попыталась стереть предательские слезы с лица. Она достаточно опозорилась.
«Ну же, похохочи, Посланник! – потребовала мысленно она. – Скажи, какая я дура! Добей уж меня, жалкую и немощную, до конца. Где же твой финальный, изящный штрих?»
Однако Артур не смеялся над ней, не подшучивал и даже не ставил никаких намеков на этот счет. Возможно, впервые в жизни Френсис начала осознавать, что сейчас напротив нее, слегка покачиваясь, как осина, стоял не Посланник. Единственное, что связывало их сейчас — была звезда на шее, и то, в тот момент она казалась тусклой.
Перед ней стоял не кровожадный пират, перед ней стоял измученный мирской суетой мужчина, мужчина, успокаивающий свои нервы огромной порцией рома. Сколько он не являлся перед ней в обнимку с алкоголем, Френсис думала об этом, как о мерзкой привычке. Уж слишком часто Посланник обращался к этой проклятой, бесполезной отраве… А, может, это была даже не совсем привычка? Может, таким образом пират заглушал в себе какие-то посторонние мысли?
— Ты говоришь – я негодяй, — произнес он совершенно умиротворенным голосом, как человек, готовый трезво оценить нынешнюю ситуацию. Так сказать, поставить все точки над «и». Френсис невольно подняла на него заплаканные глаза и даже попыталась в силу своих возможностей не дышать. Лишь бы Артур продолжал говорить. – Ты злишься на меня за то, что я оскорбляю попусту других людей. Я назвал испанца идиотом, но ведь это чистая правда! Слушай, Бонфуа, ибо я тебе растолковываю очевидные вещи, — англичанин сделал глоток рома, как бы тем самым разогревая в себе желание продолжать монолог. – Этот человек пошёл на многое, ради достижения своей цели, в принципе, как и я. Только моя цель заключалась в том, чтобы найти кое-что, а его цель – помешать мне в этом поиске. Со своей задачей этот дуралей справляется на «удовлетворительно», так как пока он мне кроме своего присутствия на МОЁМ КОРАБЛЕ ничем не насолил. Книгу я ему прощу, так как это в этом проявляется доля малой гениальности – попытаться использовать мои же записи против меня! Каков лихач, а?
А на счёт Грегори… О, да, он был одним из немногих, кто интересовался мной с научной точки зрения. А знаешь, чего не хватало этому человеку для того, чтобы он меньше походил на крысюка? Меры, Бонфуа. Он был невероятно жаден. Он сам сделал меня своим конкурентом, я его на это не подталкивал. Даже наоборот, возможно, какое-то время я видел в нём что-то вроде друга. Он мне так отчаянно во многом помогал, и так переживал, когда у меня что-то не выходило… Как жаль, что всё это было специально подстроено… — уголки его тонких губ приподнялись в грустной улыбке. – Он даже тебя пытался использовать. Хотел с твоей помощью забрать мои записи, которые, как он думал, я держал при себе. Но он просчитался. Все записи, все теории и эксперименты находились в моей голове…и в книге, которую я спрятал на острове. Я хотел, чтобы ТЫ нашла её, я думал, что всё пройдёт идеально, но тут вмешался Карьедо со своими тараканами в голове, после чего началась какая-то чертовщина... Теперь книга у него, а ты продолжаешь биться в истерике, не зная всей истины, обвиняешь меня в том, что я жестокий негодяй.
« Так вот, зачем ты оставил меня на острове. И это было вовсе не изгнание. Нет-нет, ты хотел, чтобы всё выглядело наказанием, что я якобы в чём-то виновна! Но на самом-то деле… — Френсис стиснула кулаки, пытаясь сопоставить всё сказанное с теми неприятными воспоминаниями на острове. – Тогда я не понимаю одного – зачем ты отдал мне пистолет Грэга? И если он был таким аморальным типом, каким ты сейчас мне его описываешь, то как объяснить ту записку, спрятанную в пульке? Нет, Посланник, ты не прав на счёт него. Он не хотел меня использовать, он…он любил меня!» — слёзы вновь начали свою атаку, Френсис зажмурила глаза, пытаясь этого не допустить.
— А знаешь, что этих двоих олухов объединяет? – Артур как-то по-дурацки хихикнул. – Они мне оба завидовали. И не одни они. Мне многие завидуют – моей упёртости, моему уму… Они все считают меня гением.
— Но ты и есть гений, — попыталась вмешаться в монолог Френсис, на что Артур лишь молча покачал головой. Он выглядел таким простым, держа в тот момент бутылку из-под рома и свободно опираясь на одну ногу, чтобы не завалиться на спину. А как он забавно покачивался…То в одну сторону – р-раз! Теперь в другую. В этом даже ощущался какой-то ритм…
— Нет, нет, нет, я не гений. Хоть многие так щедро меня и вознаграждают этим званием «всезнайки».Знаешь, и сначала я был с ними согласен. Я ведь эгоист же. Мне даже нравилось чувствовать себя... особенным. Когда я стал сиротой, это ощущение во мне только усиливалось. А потом мне захотелось изменить мир, изменить так, как мне захочется. У меня была цель. Но однажды, — он тяжко вздохнул, — я совершил одну очень важную ошибку в своей жизни. Ошибку, которая перелилась в проблему, и теперь она мучает меня больнее и острее физической раны. Хотя, последней я не ощущал уже давно. И чем больше я это осознаю, тем прозрачнее становится моя мечта, рожденная мною еще в молодости.
"О чем это он?— подумала Френсис. — Снова говорит загадками..."
Когда монолог был закончен, или на время приостановлен, она осторожно попыталась встать на ноги и ухватилась за край стола. Чувствовала она себя уже лучше, только ноги были все еще словно ватой набиты. Стол лениво пошатнулся и, тут произошло то, чего не ожидал никто из обитателей каюты. Ведро, что всё это время продолжало стоять на своём почетном месте, угрожающе содрогнулось и затем всё же полетело на пол. Послышался глухой стук, и после этого Френсис окончательно пришла в себя. Ведро повалилось набок, а оттуда, осознав свою свободу, выползла эта тварь... Френсис с испугом прислонилась к ножке стола, мысленно молясь, чтобы тварь не обратила на неё внимание, но тут вмешался Посланник. На его лице проявились прежние грубые черты: брови его вновь сошлись на переносице, рядом с побелевшими ноздрями образовались две глубокие морщины; пират рванул к ведру с вытянутыми руками.
— Размазня! – крикну он, когда тварь кинулась к нему навстречу и с чмоканьем прилипло к его кисти
— П…прости, я не хотела! – воскликнула Френсис, почему-то испытывая сильное желание подойти к Посланнику ближе. Нет, безусловно, она помнила его слова. Это вещество привлекала человеческая энергия. Впрочем, уже было поздно что-либо вспоминать.
— Нет-нет! Не трогай! — завопил Посланник, отмахиваясь от француженки. Его лицо стало мраморным и неживым. — Нет! Не смей! — голос его начал растягиваться. В глазах потемнело, в душе стало зябко. Френсис опустила глаза и с ужасом поняла, что тварь была уже и на ней. С явным удовольствием, она облепляло кисть француженки, становилась всё больше и больше. Френсис открыла рот в немом крике. Через секунду тварь растворилась, рассыпалась, как песок, и не только она — Посланник тоже исчез, вместе с ним исчезла и комната. Френсис стояла на месте, но окружение между тем менялось, быстро, стремительно, унося девушку всё дальше и дальше от реальности.
Но это происходило всего мгновение, она даже не успела толком осознать, как выбраться из этого сумасшедшего водоворота, как по волшебству, откуда не возьмись, перед ней вырос небольших размеров, деревянный домик. Френсис хотела подойти ближе, убедиться в том, что это старенькое и бедное на вид здание ей не мерещится, но она не смогла даже рукой шевельнуть. Как будто что-то постороннее крепко удерживало её на месте.
"Что это за место?"— Френсис посмотрела по сторонам, рассчитывая помимо захолустского домишки встретить ещё кого-то. Ну, хоть кого-нибудь.
Френсис собралась было закричать, чтобы привлечь внимание этого пустынного местечка, где пустошь в паре ярдов от дома заканчивался дремучим туманом, как дом внезапно загорелся. Это произошло настолько неожиданно, что Френсис захотела инстинктивно прикрыть лицо руками, опасаясь что жар доберется до нее. Но огонь вроде бы и был близок к ней, но он почему-то при этом Френсис не чувствовала тепла. Ей оставалось только наблюдать за тем, как языки рыжего, адского пламени с необычайной быстротой охватили податливое, старое дерево, при этом испуская довольное, змеиное шипение. "Пасть дьявола...— пришла в голову мысль. — Она быстро и жадно пожирает сукна, хрустит и довольно почмокивает. Дьявол рад такой удачи. День удался…"
Вскоре над пламенем возросли клубы черного, горького дыма.
Френсис какое-то время завораживающее наблюдала за этим процессом "пожирания", чувствуя, как от тревоги в животе у неё запорхали бабочки. Много бабочек. Огонь поражал ее своей безжалостностью, своей бесконечной прожорливостью. Но вот, за горящими окнами послышались крики. Кажется, отчаянно кричала женщина. "Надо помочь ей!" — но что она могла сделать? Тело ее не слушалось. А сердце так и сжималось с каждым новым завыванием этой незнакомки.
— Артур, прошу тебя, уходи! Отпусти меня! Артур! — плачь перешел на оглушительный и истеричный визг, словно эту женщину жестоко и безжалостно пытали; в какой-то момент Френсис пришла в голову слегка ненормальная мысль, что кричал это не человек, а сам дом, которого пламя терзало с беспредельной жестокостью.
— Я не смогу выбраться, милый! Прошу, послушай меня! Выбирайся отсюда! У тебя ещё есть шанс! Артур…Арти…А-а-а…
Затем, картина начала сжиматься, домик унесло куда-то за несколько миль, и он превратился в крохотную рыжую точку.
— Хватит!
Френсис почувствовала жжение в руке, словно с нее что-то грубо сорвали, что-то липкое. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Все было на месте. Знакомая, полупустая каюта, прохладный, пыльный пол, знакомый скрип и скрежет, издаваемый раненной Армадой. Посланник сидел рядом на коленях и изо всех сил пытался сорвать с себя черного паразита. Либо это была просто игра света, либо паразит прибавил в размерах.
— Я же говорил...никогда...не прикасаться...— шипел по слогам Посланник. Он был бледнее, чем обычно, даже губы его побелели, слились с цветом кожи.
— Дом... Я видела дом. В огне... – выпалила Френсис, при этом прекрасно понимая, что говорить о своих видениях — или что это было — просто неподходящее время, однако что-то в душе ей подсказывало, что, если умолчать об этом, то станет только хуже. Посланник на секунду замер, даже дыхание затаил.
— Что ты сказала?
— Горящий дом...— Френсис приложила рот к губам, чтобы не дать кому тошноты выбраться из горла наружу.
Посланник поморщился и затем одним рывком содрал с себя паразита. Существо тряпкой повисло в его кулаке, больше не делая никаких попыток дотянуться до вкуснятины.
— Не забивай этим голову... Оно пыталось притупить твой разум ложной галлюцинацией, — мрачным тоном сказал Посланник. — Можешь идти. Все что надо, я...показал тебе. Скоро мы совершим первую остановку.
Френсис внимательно осмотрела свою повреждаемую руку. Эта тварь оставила после себя на память небольшое покраснение, которое тянулось аж до локтя. К счастью, болью оно никакой не отдавалось, поэтому Френсис об этом вскоре забыла.
Пока она стояла в коридоре и пыталась вспомнить все, что произошло с ней за этот короткий промежуток времени в хаосе, где не было утра, дня или вечера, в животе у нее все предельно натянулось, как струны музыкального инструмента. Девушка чувствовала себя смертельно утомленной.
Она не сомневалась в том, что там, в каюте, в момент, когда тварь вцепилась в ее кожу, Френсис видела отнюдь не галлюцинацию. Посланник пытался обмануть ее, и вышло у него это очень ничтожно. Он, как и Антонио, в момент сильного возбуждения, не умеет сдерживать свои эмоции. Френсис отчетливо прочитала на его мертвецки-бледном лице страх. Страх, говоривший о том, что это была не галлюцинация, а воспоминание. Самое тяжелое воспоминание, которое крупным клеймом лежало на сердце кровожадного пирата. И естественно, он был напуган, ему не хотелось, чтобы кто-то знал о его прошлой жизни, а тут… какой-то паразит сумел за долю секунды раскрыть Посланника перед Френсис во всей его красе. Что испытывает человек, когда его страхи выносят на всеобщий обзор? Френсис аж поёжилась, словно в коридоре похолодало, но на самом деле ей стало противно…противно осознавать то, какой мерзкий она совершила поступок… Она увидела момент гибели его матери. Гибели его единственного родного и любящего человека. Осознание того, что помочь ты уже ничем не можешь, остаётся только наблюдать за тем, как быстро стирается с земли твой дом. Какие в те секунды одолевали его мысли? О чём он думал? О мести? О том, что мир этот не достоин дальнейшего существования, так как его жители безжалостно уничтожили всё, что когда-то имело смысл?
И после этого он стал чудовищем?
"Нет-нет. Ты не чудовище... — с полной уверенностью сказала себе Френсис. — Ты никогда им не был…"