Можно было это назвать несправедливостью: за то время, пока все нормальные люди занимались какими-то важными делами, ему приходилось лежать в постели и любоваться пустой и ничем неприметной каютой. За все время своего постельного режима Антонио выучил положение каждой соринки на полу, и его уже порядком тошнило от этой каюты, от жесткости этого проклятого матраса... Он понимал, что такая жизнь рано или поздно сведет его с ума, его, как активного человека. Единственную радость приносило появление Сары. Это был целый праздник. Яркая вспышка фейерверка в ночи. Антонио, как маленький ребенок, увидевший мамку, начинал чуть ли не скакать на месте от переполняющего его восторга.
И на этот раз, когда она пришла в его каюту, он чуть было с кровати не свалился от счастья. Сара же, привыкшая к такой неадекватной реакции, лишь постаралась ему улыбнуться, и затем, открыв деверь пошире, она притащила огромный, пустой таз.
— Что это? — Антонио прекратил улыбаться и внимательно посмотрел на предмет, приволоченный своей помощницей.
— Капитан, я знаю, может вам это не понравится, но...-Сара поставила таз в центр комнаты. – Я приняла решение устроить банный день.
— А с чего ты взяла, что мне это может не понравится? — поинтересовался испанец. — А ты меня не смущаешься?
Итальянка резко выпрямила спину и, положила руки на бедра. По ее взгляду было видно, что она ожидала такого поворота в разговоре, и все равно она не могла не смутиться этим словам.
— Я не думаю, что вы сможете себя помыть, — медленно произнесла она, стараясь не краснеть. — Нужно проделать все настолько аккуратно, чтобы вода не попала вам на ноги. Вы меня понимаете, капитан? Рана загниет и…
— Конечно, — испанец осторожно, стараясь не совершать резких движений, снял с себя рубаху, а затем перешел к штанам. Его помощница между тем поспешно отвернулась от Антонио. Она приволокла бочку с пресной водой и закрыла за собой дверь. Не хватало еще, чтобы их кто-то увидел. Хотя, кому они сейчас были нужны?
— Мне на таз садится? — серьезным тоном спросил Антонио, не смотря на то, что момент сам казался эпичным. Особенно для Сары. Не каждый же день ей приходилось наблюдать своего капитана нагишом. Хотя она старалась вести себя стойко. Она ведь не пялиться сюда пришла. Это можно было назвать очередной операцией. Все должно было пройти аккуратно, безболезненно, и без новых повреждений. Юноша плюхнулся на дно тазика и зашипел от боли в ногах. Видимо, не рассчитал свое падение.
— Ноги пусть будут на краю, — посоветовали ему итальянка, а сама раскраснелась, как рак.
— Так нормально? — совершенно спокойно спросил капитан, медленно высовывая забинтованные ноги за пределы таза. Его совершенно ничего не смущало. Может, это была очередная издевка?
— Замечательно...
Сара откупорила бочонок с остывшей водой и окунула в него ведерко. Проделывала она это медленно, надеясь не совершить какую-нибудь оплошность и не рассмешить своими действиями капитана. С другой стороны, чего тут смущаться, они взрослые люди, они все прекрасно понимают. Благодаря такому стечению обстоятельств, они стали практически также близки, как брат с сестрой. Даже эмоции порой их совпадали. Поэтому Сара не должна была его бояться.
Громко вздохнув, Варгас подняла ведерко над головой капитана и перевернулась его, облив капитана водой. Антонио поморщился, съежился, напоминая со стороны маленького птенца, которого искупали в луже.
— Уюй-юй-юй! — пропищал он, потирая покрытые мурашками плечи.
— Сейчас привыкнете, — заверила его девушка, мысленно умиляясь его недовольным пискам. — Вода не такая холодная.
Процесс мытья также требовал не малых усилий. С одной стороны Сара хотела поскорее с этим покончить, но внутренний вредный, похотливый голос нашептывал ей потянуть время. Ей безумно нравилось проводить жесткой мочалкой по его загорелой, блестящей и скользкой от воды коже, чувствовать под рукой его мышцы... Волшебно... Главное, что Антонио, подставивший ей спину, не видел ее усталой, но довольной улыбки. Иначе бы снова начал смеяться.
Хотя, в последнее время итальянка все реже слышала от него какие-либо издевки. Несомненно, произошло что-то, после чего Антонио поменялся. Не сильно, конечно, но перемены были. Особенно в их отношениях. Можно было даже смело сказать, что он относился к Саре более трепетно, чем когда-либо прежде.
— Сара, скажи мне, пожалуйста, — его внезапный голос вывел девушку из мыслей.
— Что?
— Почему ты обращаешься ко мне на "вы"?
Сара остановилась, удивленно посмотрела на мокрый затылок испанца, словно ответ таился там, между мокрыми кудряшками.
— Ты обижаешься на меня, не так ли? — Антонио хотел развернуться, но руки Сары, которые упирались ему в спину, мешали ему сдвинуться. Пришлось говорить, глядя в стенку. — Обижаешься, что не смотря на весь твой великолепный потенциал, руководителем экспедиции стал я — ни на что не годный, слабохарактерный и просто жалкий пират.
— Нет, что вы, вы не такой! — попыталась возразить итальянка, но Антонио пропустил ее слова мимо ушей.
— Можешь не строить из себя послушную девочку, я тебя вырастил, я знаю, какая ты.
— Нет, не знаешь! — Сара опустила взмыленные руки, потому что устала их держать.
— Да ладно? — Антонио грустно засмеялся. — Мои слова тебя задели, а это уже значит, что я прав.
Но Сара ничего не ответила на это. Задыхаясь от стыда, она опустилась на колени, при этом явно осознавая, что Антонио прав. Черт подери, прав! Конечно, она в душе завидовала ему, потому что она сама претендовала на звание капитана Марии. Если бы не он — не этот кучерявый самовлюбленный индюк-то она бы впервые получила серьезное задание.
Но так вышло, что звание ее перешагнуло, попав в руки мужчине. Правда горькая, но все же правда, и ее невозможно было обойти стороной. Женщин никогда не ставили выше или хотя бы наравне с мужчинами. Их главной задачей заключалось в основном создание семьи и домашнее хозяйство. Женщины считались очагом уюта, нежности, доброты и самое главное — женской мудрости. И все. Женщины не имели право на тяжкие работы, их не пускали на войну, им запрещали обучаться корабельным премудростям. И что тут говорить про капитанство? Но что же делать, если знания Сары Варгас были заточены именно под мужские дела? Она спокойно держала в руках любое оружие, умела постоять за себя и за других, могла спокойно ввязаться в драку и выйти оттуда победительницей.
Саре почему-то казалось, что Антонио не собирается к ней проявлять сочувствия, а просто ищет повод для глумления. Ведь он всегда это делал...
— Прости меня...— внезапно сказал он. И эти слова подействовали на Сару куда сильнее, чем когда испанец ползал у ее ног весь в крови, сверкая своими огромными, безумными глазами. Итальянка старалась не принимать близко к сердцу его слова, считала, что у Антонио помутнение рассудка. Но сейчас он выглядел спокойнее любого матроса на Армаде. Он говорить то, что думал.
— Капитан...
— Прошу, не называй меня так больше! — внезапная вспышка ярости, после которой голос его снова пришел в норму.— Капитан чего? Марии? Она затонула, Сара... Ее больше нет, понимаешь? Значит нет больше и капитана... Эх, — он вздохнул. — Ты права. Я тупой, беспринципный идиот!
Саре хватило несколько секунд, чтобы придти в себя от потрясения. А вдруг всё это происходит не в реальности?
— С чего ты это решил? — она старалась говорить спокойнее, не выдавать своего возбуждения. Наверное, все еще ждала во всем этом подвоха.
— Я...-Антонио в очередной раз попытался развернуться лицом к Саре, но ноги, которые свисали с таза, как две забинтованные сардельки, ни в какую не хотели сдвигаться. Закончилось все тем, что испанец чуть было не поскользнулся на руках и не свалился в воду. Пришлось снова говорить в стенку. — Слушай, я хочу, чтобы ты меня поцеловала.
Сара нахмурилась брови, мысленно просто надеясь, что ослышалась.
— Что-что? — холодно спросила она.
— Поцелуй меня, пожалуйста, — Антонио сам чувствовал странность всего этого положения, в котором они очутились вдвоем: он голый, мокрый, сидит в тазу, она находится за его спиной с засученными до локтя рукавами и взмыленным и наверняка недовольным выражением на лице. И тут он просит, чтобы она его поцеловала. Да, может он не критин, но однозначно извращенец.
Сара молча взяла испанца за плечи и осторожно прислонилась губами к его макушке. Не то, чтобы ей было противно, просто...она сама не понимала, что ее удерживало. Может, тот факт что Антонио сидел перед ней нагишом?
— Нет, это что-то не то, — буркнул обиженно Карьедо. — Давай в губы.
— С ума сошел? — Сара чуть не задохнулась от такой наглости. Ей казалось, что и поцелуй в макушку был перебором. — Антонио...
— Что? Я тебе не нравлюсь?
Еще одно обескураживающее заявление.
— Да не в этом дело...
— Тогда почему ты не хочешь меня целовать?
Сара не знала что ответить. Не знала, что делать дальше. Это было не правильно... Другой мир, заполоненный чудовищами, не позволяет отвлекаться на такие вещи. Сара была просто не настроена на романтику... Да еще и с Антонио. Она вообще никогда не была настроена на это дело.
Устав дожидаться смелых решений, Антонио приподнялся на локтях и попытался самостоятельно повернуться к Саре лицом, но что и следовало ожидать — не рассчитав свои силы, испанец свалился в таз с головой, и выплеснув наружу добрую половину мыльной воды. Поза, в которой он оказался, оказалась настолько нелепой, что у Сары просто не хватило слов, дабы высказаться по этому поводу. Или даже накричать, что выходило у нее намного успешнее и действовало эффектнее. К тому же, невольно зацепив свой взгляд на паху капитана, Сара не заметила, что оказалась посреди растянувшейся от тазы лужи. Теперь она была красная вся, до корней волос. Волосы небось тоже были красными.
— Ну вот, благодаря твоей внезапной нерешительности, я осрамился! — буркнул Антонио, между прочим, говоря это все также спокойно, словно ничего и не произошло, и скрюченная поза в тазу его совершенно не заботила. — Теперь-то ты меня поцелуешь?
Он с улыбкой посмотрел на нее снизу вверх. Сара до боли поджала губы, надеясь не высказать по этому поводу свое мнение. И все же, да пропади оно все пропадом! Один поцелуй не изменит погоды, к тому же, зачем себя обманывать? Ведь Саре и самой, без всяких просьб, хотелось его поцеловать. Столько лет идя вместе с ним рука об руку, она ни разу не позволяла себе таких мыслей. Она шла рядом с ним горделивой походкой, высокомерно задрав голову к небу, она хотела быть во всем лучше него. Но все это происходила в другом мире, там, где они родились, где они жили, или же — лучше сказать — существовали. Это был другой мир, другая реальность... А может даже и новая для них жизнь. И действительно, затхлая Европа со своими бесконечными войнами и мятежами казалась просто дурным сном, из которого они вырвались и оказались здесь... Те люди, которых они знали, те, которых видели каждый день... Они остались все там... В прошлой жизни.
Там, где Сара не позволяла себе взглянуть на Антонио, как на мужчину, а не как на свободного пирата с хорошим боевым навыком, но совершенно детским внутренним "я".
Сара наклонилась к нему, приложив ладони к его щекам, и поцеловала его, при этом стараясь придать своему поцелую как можно больше нежности. Нельзя было, чтобы Антонио усомнился в ее опыте. Ведь в этом смысле он собаку съел...
Но, похоже, Антонио был доволен; Сара почувствовала, что он улыбнулся. А затем, вынув из воды руки, он осторожно взял ее за плечи, наклонил к себе еще ниже, говоря ей тем самым, что да, продолжай и не думай жать на тормоза.
В тот момент время для них остановилось. Армада с его злостным хозяином Посланником канула в небытие, вместе со всеми проблемами и невзгодами. И продолжалась эта нирвана до тех пор, пока у Сары не заныла спина. Пришлось прервать поцелуй и устало выгнуться, так, чтобы кости захрустели.
— Ну как? — спросил Антонио, улыбаясь ещё шире. — Скажи, что о лучшем ты никогда не мечтала.
Сара посмотрела на него с саркастичной ухмылкой на распухших от поцелуя губах. Этот человек, что валялся в тазу, раскинув ноги и выставляя на показ свое великолепное хозяйство, просто самый неблагодарный и невыносимый тип во всем мире, и не в одном, а сразу в двух мирах и даже больше. А что самое главное, этот тип безусловно ждал обязательного продолжения.
— И вправду, лучшего я и представить себе не могла, — ответила она с иронией, взяла в руки ковш и вылила оставшуюся в нем воду этому критину на лицо.
Френсис очень долго пыталась зажечь свечу. Слишком долго. Пока она чиркала серной палкой по столу, ей казалось, что судьба просто над ней смеется. Руки к тому времени все были в мозолях, болели и ныли похуже голодной толпы младенцев. Зато с появлением долгожданного огня в ее душе вспыхнула и радость. Такой детский восторг, наверное, сравнимый с тем, когда ты впервые знакомишься с огнем. С этой неуловимой, но жаркой стихией. Огонек с неохотой адаптировался со внешним миром, это было видно по тому, что он то уменьшался, то вновь разгорался, обретая откуда-то силы, то снова становился крохотным и синюшным, испуганно выглядывая из деревяшки. Френсис прислонила его к толстому фитилю. Огонь с нежеланием перекочевал с деревяшки на веревку и постарался на нем удобно устроиться.
Когда-то огонь действительно был для Френсис необычным в жизни явлением. То, что вроде бы было и неживым, не обладало разумом, но при этом двигалось изящно в воздухе, танцевало, даже дразнило порой наблюдателей своими резкими заскоками, перепадами, становясь то больше, то меньше. Огонь мог помочь человеку, согреть его в плохую погоду, а мог и сжечь и целые города, оставив на их месте горки черного пепла. И Френсис считала огонь неким фокусом, определенно удавшимся. Но сейчас, она почему-то не удивлялась его озорному подергиванию, или той теплотой, которую он ей подарил.
"Твои французы сожгли мою деревню, уничтожили мою семью! Они лишили меня детства! Они! Они породили этот огонь!” — кричал в голове голос Посланника. Такой живой, словно пират сейчас стоял рядом с ней в каюте. Конечно, его здесь не было, а на соседнем матрасе маленький юнга подкидывал к потолку свой ботинок. Занятия более интересного и развивающего он пока не нашел.
— Френсис, ты такая странная, — сказал он, наконец, очевидно устав разбрасываться обувью. Френсис спрятала лицо в ладони и принялась тщательно массировать кожу. Она не знала, что ответить на это странное заявление. Да и к тому же, тяжело ей было переключиться с одной мысли на другую.
— Ты со мной вообще не разговариваешь, часто думаешь о чем-то, взгляд у тебя такой...грустный, — продолжал высказывать свои претензии Том. — Ты влюбилась, что ли?
— А?— вот последние слова Френсис услышала отчетливо. И поэтому спохватилась. — Что ты говоришь такое? Причем здесь вообще "влюбилась"?
— Во-во, как среагировала! — мальчик весело указал на нее пальцем. — Влюбилась же!
Френсис вдохнула побольше воздуха в легких, рассчитывая возразить Тому, но почему-то в голову ничего не лезло. Зато за место нормальных доводов, которые бы уничтожили версию этого мальчишки в пух и прах, возник образ Посланника. Опять этот коварный взгляд, блеск в глазах, широченная ухмылка, от которой образовались глубокие ямки на щеках. Такой коварный, такой привлекательный…недоступный и поэтому желанный…
— Ты не…можешь так рассуждать. Ты не знаешь, что такое любовь...
— Знаю! — выкрикнул молниеносно юнга. — Я уже видел этот взгляд, и я знаю, что это значит!
"Да откуда..." — подумала она с усталью и затем все же махнула на всё это рукой. Не могла она спорить с ребенком, так как это было равносильно тому, что, если бы она отстаивала свои права перед зеркалом.
Позже Том посчитал общество Френсис скучным и отправился на верхнюю палубу — любоваться великолепием этого измерения. Вслух он ничего не сказал, так как любил и уважал Френсис, но по его кислому лицу было видно, что его уже тошнило от споров с француженкой, которые в итоге сошли на нет, но так или иначе, каждый остался при своём мнении.
И вот, юнга ушел, закрыл за собой дверь, тем самым поставив точку в их странном разговоре и изолировав Френсис от внешнего мира. Конечно, Френсис не желала оставаться здесь в одиночестве, ведь даже этот мальчик являлся хоть и не совсем хорошим, но все же каким-то собеседником. Человеком, удерживающим ее в этом реальном мире, и не позволяющий уйти в тяжкие раздумья, которые особенно в последнее время стали просто невыносимыми.
Френсис вспомнила о свечке, что стояла на столе напротив нее и согревала своим слабым свечением. Френсис была не одна. Огонь-эта дьявольская, прожорливая стихия— сейчас она спасала ее от сумасшествия.
Хотя, чего ей бояться? Своих снов? Чего в них страшного-то? Это же просто сны…
Её начал больше заботить этот юнга, а точнее его слова. Френсис влюблена? Что вообще такое любовь? Разве это не должно быть светлым, приятным чувством, дарящее человеку окрыление, разве не так? Френсис уже испытывала эту любовь, она знала, насколько великолепно это чувство, какое духовное удовольствие приносит... душевный подъем, глоток кислорода. Разве она испытывала что-то подобное к Посланнику? Разве его противная мина дарит ей хоть каплю удовольствия?
"Ты еще слишком мал, чтобы понимать любовь, у тебя еще нет своей дамы сердца, которой ты бы посвятил всю свою жизнь, которой сумел бы довериться..." — подумала она, ухмыляясь собственным объяснениям и гордясь этим. Теперь она была твердо уверена в себе. Она могла прямо сейчас догнать его на палубе и высказать все это в лицо. Не смотря на то, что перед ней стоял не взрослый, зрелый мужчина, а маленький мальчишка, не отдававший отчет за свои слова...
Френсис посмотрела на кровать юнги, где совсем недавно тот развлекался с обувью и почему-то совсем не удивилась тому, что на матрасе, уверенно скрестив на груди руки, сидел маленький, светловолосый мальчонка с кустистыми бровками, и маленькими мерцающими глазками.
— Ты определенно не собираешься покинуть мою голову,— сказала Френсис, бесстрашно улыбаясь.
Мальчик строго смерил француженку взглядом.
— Я просто сижу тут и дожидаюсь продвижения в твоём узком мирке, — дерзко отчеканил он.
Френсис посмотрела на горящую свечку и на нее внезапно накатили волны леденящего ужаса. Свечка горела, Френсис могла дотронуться до нее пальцем и почувствовать настоящий жар... А маленький Посланник между тем сидел на матрасе Тома и ждал от нее должного и не менее колкого ответа.
— Не понимаю, что ты от меня хочешь...— прошептала она. — Зачем я тебе? Ну, зачем?
— Ты всё еще спрашиваешь?— мальчишка поднялся с постели и медленными, крадущими шажками направился к Френсис. — Тогда я попытаюсь открыть тебе глаза — не знаю, может это тебя чем-то поразит... Ты постоянно твердишь мне, что это я...я виновник всего этого, что это из-за меня тебе приходится переживать тяготы этого мира, но, заметь, Френсис, во многом действовала только твоя инициатива.
— О чем это ты?
— Ты пришла ко мне с белым флагом, напросилась ко мне в команду, ты сама пошла за мной, просто признай, что во всех своих несчастьях виновата ты.
— Но у меня была на то причина...
— Причина? Даже тогда, когда ты осознавала всю опасность твоей затеи, ты всё равно следовала за мной. Не уж то ты действительно так предана своей стране, что готова пойти за убийцей и тираном на край света? — мальчик заулыбался. Недобро заулыбался. Он стоял уже настолько близко, что Френсис могла при желании вытянуто руку и дотронуться до его растрепанных, перепачканных в саже прядей. Он казался ей настолько реальным, что даже в его глазах отражался блеск от свечи. – Оу, я вижу, что мои слова заставили тебя засомневаться, Френсис. Ты сомневаешься в себе. Я вижу тебя насквозь. Ты для меня как раскрытая книжка. Может, тогда прекратишь от меня заслоняться всякой чушью типа «чести и отваги»…или чего там? Ты уже очень давно смотришь на Посланника, не как на убийцу. И поэтому, когда ты себе противоречишь – со стороны это выглядит довольно весело.
— Но ведь...— Френсис неожиданно поняла, что имел в виду этот маленький негодник, и глаза ее с недоумением расширились. – Ох…
— Наконец-то ты начала все осознавать, — юный Посланник вытянул руку над свечой и провел ладонью по пламени. Огонь вздрогнул, встрепенулся, почувствовав какую-то преграду со стороны, но затем обрел обыкновенную форму. — Ты же молодая особа, Френсис, включай свою женскую мудрость! Каждое существо на свете имеет право быть любимым; любой человек, сколько бы он подлостей не совершил в своей жизни...и такого ведь тоже можно полюбить, ты не согласна? Да, возможно, любовь эта будет выдавлена из жалости... Но, черт подери, попробуй мне возразить, сказать, что это не любовь! Тебя пугает это, не правда ли? Сначала взбеситься его наглостью, полной непохожестью на других личностей, с которыми ты была так близко знакома, заинтересоваться его нелогичными действиями, проникнуться им, испытать жалость к его нелегкой истории, а потом взять и полюбить. Как там говорится про запретный плод? Хотя нет, почему же он запретный? Он просто гнилой изнутри, отвратно выглядевший и снаружи, поэтому его никто не трогает, да и ему и самому неплохо живётся в этом мире в одиночестве. Но вот тут-то появляешься ты, мечта любого мужчины. И вот вы сталкиваетесь, происходит всплеск бурных эмоций. Разные умы, разные взгляды…Чёрт вас побрал, да это же и есть оружие против нашего мира! Самое сильное и непокладистое на всём белом свете.
Френсис даже плакать не могла в таком подавленном состоянии. Она молча сидела на месте, не шевелясь, наблюдала только за этим плодом ее омерзительных фантазий. Она понимала, что больше не в силах отнекиваться, что-то кричать и доказывать в ответ.
Ох, Господи, какой же она обладала прежде властью... Дело заключалось даже не в деньгах, не в наличии стражи, а в ней самой, в ее полной убежденности, что все будет хорошо...что с ней все будет хорошо.
— Ты все уяснила, — Посланник заулыбался. И в его улыбке крылось что-то такое, от чего Френсис начало казаться, что она заключила договор с самим Сатаной. Хотя, слабость в теле, подавленность в мыслях мешала ей что либо предпринимать. Кто бы мог предположить, что эта красивая девушка, обладающая твердым и решительным характером, так легко и спокойно смирится с этой ненормальной, просто нелепой...любовью, лишенной всякой нравственности...
Нездоровое влечение к убийце разрушили все... Все, во что Френсис могла только верить, теперь же опереться было не обо что...
— Свою задачу я выполнил, — мальчик с явным удовольствием облизнул пальцы. – И в принципе, я не вижу тут никаких поводов убиваться. Знай, что этой силой можно не только уничтожить, но и спасти…ты поняла, что я имею в виду, — и он пальцами затушил огонь.
— Френсис! Френсис! Ты должна это видеть! — Том почти кубарем влетел в каюту, безудержно и взволновано крича. Он был настолько морально возбужден, и поэтому не сразу понял, что Френсис его не слышит. Облокотившись о стол, девушка спала сладким сном, а огонь, гревший когда-то ее, потух. Мальчик подошел к француженке, осторожно потряс ее за плечо. С одной стороны, ему не хотелось ее будить, но при всем этом желание поделиться внезапными открытиями усиливалось с каждой секундой. Том недовольно затопал ногой, так толком и не решив — будить Френсис или не будить.
То, что он увидел на палубе, казалось для него сенсацией, учитывая еще то, что Том был ребенком. Маленьким и сильно впечатлительным существом, для которого любое необычное явление переживалось через чур ярко.
К тому же не каждый день тебе выпадает шанс увидеть дракона.
Огромное, черное пятно, обладающее парой длинных, заостренных, как у летучей мыши, крыльями быстро, лавируя между лиловыми облаками, проплыло над кораблем и исчезло в глубинах зловещего, призрачного тумана также внезапно, как и появилось. Том не единственный увидел это нечто, но только он один воспринял это, как что-то поразительное, и не думая о том, что данное "чудо" обратится для Армады в очень неприятную проблему.
Посланник тоже увидел это существо-дракон, по словам Тома — и его настроение из плохого переросло на планку "отвратное". У себя в каюте пират открыл сундук, где хранилось его оружие и постепенно сгреб оттуда все, что посчитал нужным для борьбы с очередным неведомым врагом. Он был почти уверен в том, что "дракон" вернется, как только закончит свой облет, которым наверняка занималось всю свою долгую жизнь. Посланник вынул коробку с круглыми пулями, потряс ею рядом с ухом, мысленно вычисляя, сколько он сможет продержаться с мушкетом, а затем спрятал ее в карман порток. Мачете висел на бедре, и дарил своим присутствием небольшое ощущение защищенности. Порой, вычищая острое и холодное лезвие, Артур чувствовал запах крови. Мачете полностью был пропитан вражеской кровью. Может быть, именно поэтому, держа его за потертую рукоятку, Посланник чувствовал его силу, которая пылала так же ярко и неистово, как живое пламя.
Негромко хмыкнув, пират закрыл крышку сундука и, собрался было, покинуть каюту, но тут его внимание привлек в углу блестящий предмет. Рядом с пустым шкафом стояла сабля. Пират взял ее в руки и внимательно посмотрел на, высеченный на рукоятке, образ золотого льва.
После того, как добрая половина экипажа Армады увидела пролетающего "дракона", на горизонте, где небо из темно-лилового плавно переходило в абсолютно черный цвет, появился маленькое, серое нечто. Из-за огромного расстояния даже зоркий глаз самого заядлого моряка не мог определить что это было такое.
— Может, очередное чудище? — предположил кто-то из пиратов, когда слух о неясном пятне вовсю разнесся по судну.
К великому счастью, пятно не было никаким чудовищем, а при неторопливом приближении Армады к нему, всем вскоре стало ясно, что они натолкнулись на очередной островок. Хотя, тут можно было и поспорить — что хуже — морской монстр или же таинственный остов, скрывающий в себе что-то более жуткое, при встрече с которым смерть казалась великодушным подарком судьбы. Только остров этот значительно отличался от своего приспешника: скорее это был даже не остров, а огромная скала, похожая на купол какого-то дворца. Устремленную острыми концами к небу, её окольцовывал ряд мелких, но не менее опасных для Армады рифов. Своею необычайной остротой они напоминали штыки.
— И что нам делать? — спросил Хьюстон, крепко вцепляясь пальцами в штурвал. Даже такой ухоженный и явно уважающий себя тип, как он, благодаря этому миру умудрился растерять всю свою гордую ауру. — Куда дальше, капитан?
Посланник сидел на абордажных сетях, что в некоторых местах судна заменяли перила. Свесив ноги над океаном, пират пожирающе разглядывал ровный до омерзения ряд рифов, словно выискивая в них что-то очень важное, какую-то зацепку.
— Напрямик, — наконец махнул он рукой, и Армада послушно развернулась носом к каменистому куполу. Корабль плавно обошел преграды в виде рифов и вскоре оказался на территории острова, только почему-то радости это не приносило.
Наоборот, мертвецкая тишина этих позабытых богом мест дарила первые этапы паранойи. Любой звук-всплеск, или хруст отколотого камешка — разносился здесь с такой чудовищной громкостью, от которой сердце подскакивало к горлу.
Рядом с берегом, подобно сорнякам, из воды высовывались каменные валуны-обелиски. Некоторые были разрушены временем, высеченные символы стерлись, но пока все еще были видны. А где-то за место символов виднелись образы нелюдей-то ли женщин, то ли мужчин, которые выглядели так, словно их замуровали заживо в камень. Малость стертые временем их лица были настолько изуродованы гримасами боли, или гнева, или страшного отчаяния, что даже Посланник невольно скривился, и возможно испытал некое подобие человеческого страха.
— Какое забавное место! — на палубу, ковыляя на больных ногах, и опираясь на какую-то неровную палку, выбрался Антонио. Конечно, выглядел он не важно, бледно, но глаза его задорно сияли, выдавая его прекрасное настроение.
Посланник долго и пристально смотрел на ноги испанца, до тех пор, пока тот до него не доковылял, и уже затем поднял глаза.
— Похоже, мы попали в сокровищницу барокко, как жаль, что я не поклонник этого чудного направления, — продолжал кудахтать Антонио. Было очень странно видеть его без своей верной помощницы Сары. Хоть испанец уже мог передвигаться самостоятельно, оставлять его одного было все еще слишком рискованно.
— Появились силы, появилась и дерзость? — удивленно подняв брови, поинтересовался Артур, уже мысленно подумывая над тем, чтобы сбить Антонио с ног и сделать так, чтобы лечение его продлилось ещё на некоторый срок. А то уж он был слишком веселым.
— Нет, просто, я...-перейдя к важной части разговора, испанец запнулся. – В общем, ты как бы спас меня...
— И?
Антонио вздрогнул, и посмотрел с бешенством на Посланника, мол «я и так распинаюсь, выслушал бы, свин невоспитанный». Но затем, злость его прошла, раздражение сменилось подрагивающий улыбкой.
— Короче говоря, я тут подумал, и решил, что... Глупо все это вышло...-он вытянул вперед руку ради пожатия, хотя было видно по его бледному лицу, что проделывал он все это через "не хочу". Посланник же ощетинился, при виде этого якобы дружеского жеста.
— Оставь это при себе, — буркнул он, отмахиваясь от руки. — Я не достаточно свихнулся, чтобы заводить с таким, как ты, дружбу. Вы, жаркие ребятки, ничем не лучше французов.
— О, ну как знаешь, -Антонио попытался улыбнуться еще шире. — Я...это ...не навязываюсь.
— Убеждай не меня в этом, а себя.
Корабль медленно протискивался между рифами и обелисками, стараясь обходить их стороной и не касаться. Любой лишний скрежет мог сыграть с командой Армады не очень веселую шутку. Если когда-то прежде пираты не скрывали своего хамского характера, устраивали шумихи где попало, то в этом месте им пришлось затаить дыхание и надеяться на удачу, которая в последнее время слишком уж часто от них отворачивалась.
Но затем, откуда-то с вершины горы послышался шорох. Сначала тихий, незаметный, никто на него не отвлекался, но затем, звук начал усиливаться и затем со скалы посыпались камни. Несколько с глухим шлепком упали в воду, корабль отделался несколькими царапинами. К счастью, больший на себя урон взяли паруса, который в тот момент сыграли для Армады роль щита.
Посланник сапогом скинул за борт несколько камней и посмотрел наверх. Ему не давало покоя это место, и то, что находилось там, на вершине, и специально создавало этот шорох, дабы спугнуть незадачливых гостей со своей территории.
— Несчастье на несчастье, — сказал Антонио, стряхивая с плеч осколки от камня.
Посланник ничего не ответил на это замечание и лишь внимательнее осмотрел заостренный выступ купола. Его тревога была не напрасной — на вершине скалы, игриво подергивая длинным хвостом, восседало то самое чудовище, которого Том назвал "драконом". Только привычную, сказочную чешую его заменяла дымчатая, черная шкурка. Казалось, что существо не было материальным, а просто образом, сложившимся с помощью черного, густого дыма. Образ рогатого, длинношеего монстра с парой горящих красных пятнышка вместо глаз.
— Ох, нет, — вскоре дракона увидел и Антонио, а за ним и все оставшаяся команда. — Нет! Не может быть! Какого...
— Заткнись! — шикнул на него Посланник, у которого и так глаза почти вылезли из орбит от волнения. — Быстро все заткнулись!
Теперь Армада плыла с такой осторожностью, словно под ней находилась не стихия, а минное поле. Любое резкое движение могло оказаться для корабля последним. Дракон провожал заинтересованным взглядом своих жертв, вытягивая вперед длинную, дымчатую шею. Когда же Армада почти исчезла за рядом обелисков, дракон распахнул свои широченные крылья и, сорвавшись с вершины, бросилось следом за пиратами. Настигнув Армаду, монстр не стал нападать, а приземлился на риф. Он старался не упускать из виду такую занимательную добычу, но и нападать пока не планировал. Своими играющими движениями он напоминал кота-охотника.
— Приготовьте пушки, — дал приказ капитан Армады. — Сейчас...сейчас...
Дождавшись того, когда Армада развернулась к монстру на три четверти, практически полностью отковались перед взором двух красных огней, дракон соскочил с рифа и плавно порхая, направился к кораблю. Но добраться до цели ему не удалось, ибо Армада ответила ему внезапной пальбой. Несколько ядер пролетали сквозь толстое брюхо монстра, разорвав того на несколько черных облаков.
— Что это за дьявольское отродье? Оно снова собирается! — орал Антонио, еле-еле удерживаясь на опирающейся палке. И он был прав — не прошло и секунды, как облака слились воедино, снова создав образ крылатого ящера. Выпустив из ноздрей кроваво-красное пламя, дракон накинулся на корабль, не дав тому повторить свой выстрел, и ухватился лапищами за край фрегата. Армада закачалась на волнах, попятилась назад, до тех пор, пока кормой не врезалась в один из рифов. К счастью, удар был не настолько силен, чтобы разрушить пиратское судно, но этого столкновения хватило, чтобы разозлить Посланника.
— Выравниваемся, выравниваемся, — бормотал он, придерживаясь за снасти, прикрепленные к райям. Антонио чуть было не потерял свою единственную опору, благодаря чему все еще держался на ногах.
Сара не сразу поняла, что произошло. В какой-то миг пол ушел у нее из-под ног, стены судорожно затряслись, с потолка посыпалась штукатурка. "Опять мы во что-то влипли",— решила она, на всякий случай готовя пистолет. Почему-то вся эта ситуация ей казалась обыденной, ей не было страшно, единственное, что могло в тот момент ее взволновать — это Антонио, умудрившийся каким-то образом выскользнуть у нее из рук и куда-то подеваться.
Разыскивая его на нижней палубе, она натолкнулась на Френсис. Точнее говоря, она влетела в их каюту и увидела, что, пока весь корабль стоит на ушах, француженка спокойно дремлет, положив локти на пустой столик. Ее сосед-маленький юнга — стоял рядом, но похоже не собирался будить спящую француженку.
— Антонио не видели? — спросила Сара, замирая на пороге. — А...почему Френсис...
Том лишь развел руками, видно не знал, что ответить на это. Между тем Френсис лениво потянулась и открыла глаза.
— А...что? Что за шум?
— Ну вот и очнулась наша соня! — итальянка недовольно хмыкнула. — Спешу сообщить, что опять происходит какая-то чертовщина!
-Черто...что? — Френсис с трудом соображала. Сара лишь закатила устало глаза и, подойдя к девушке, ухватила ее за локоть и силой вынудила подняться ту на ноги. Френсис послушно последовала за итальянкой. В ее взгляде было такое отчуждение, что можно было не сомневаться — она все еще находилась одной ногой у себя во сне. Но если мозг ее еще не проснулся, тело же совершало послушные движения, что бы Варгас от нее не потребовала.
— Я с вами! Я с вами! — закричал весело мальчик. Он не понимал, что возможно произошло что-то ужасное, или же собирается произойти. Не просто же так возникла эта качка, это было явное предупреждение об опасности.
Пока они бежали к лестнице, стараясь балансировать на танцующем полу, Том, бежавший следом за двумя дамами, вдруг вспомнил о том, что он хотел сказать Френсис. Ради чего он вообще сюда спустился. Может, время сейчас было неподходящее, но юнгу это не волновало.
— Френсис! Френсис! Френсис! — позвал он француженку, и та лениво повернула к нему голову. — А ты не представляешь, что я видел!
— Сейчас не время...-попыталась вмешаться Сара. Как ни как она несла на своем плече француженку, и дело это было не совсем легкое. Поэтому не стоило сейчас отвлекаться. Внезапно с верхних этажей раздался выстрел, от которого корабль закачала с еще большей интенсивностью, а в ушах девушек противно зазвенело.
— В ход пошли пушки, — догадалась Сара, прислоняя ладонь к уху. Так звон немного заглушался в голове.
Том судорожно стиснул кулачки и, оббежав девушек стороной, кинулся к винтовой лестнице, откуда из приоткрытого люка выплывал белый дымок. Сара побежала следом, параллельно волоча на себе француженку.
Вскоре после мучительного подъема по крутым ступенькам, они очутились наверху, и оказались именно в тот момент, когда дракон учинил повторный налет на свою добычу. По его пляскам в воздухе было понятно, что тварь игралась с Армадой, специально принуждая ту палить и только зря растрачивать порох и ядра. Было и так ясно, что это не поможет пиратам справиться с их угрозой, но иного выхода армадцы пока не находили, а так они могли хоть сэкономить время и попытаться выбраться из этого места. Ведь позже выяснилось, для чего дракон совершал эти нападения, не круша корабль, а просто раскачивая и будоража кругом воду. Он не просто игрался, этими движениями он старался загнать судно в угол, и уже там расправиться со всей своей дарованной природой жестокостью.
— Дракон! Это дракон! Я видел его в небе! Это был он! — вопил во всю глотку Том, в котором эта тварь вызывала скорее больше восторга, нежели панический страх. — Ух! Какой здоровенный!
Дракон пролетел над кораблем, задев его центральную мачту, которая, сочно хрустнув, сорвалась с места и вывалилась за борт. Корабль потянуло следом за ней, и если бы не вовремя подоспевшие пираты, которые ножами перерезали тросы, соединяющие мачту с кораблем, то Армаду бы ждала та же гибель, что и испанскую Марию.
Пока экипаж разбирался с мачтой, Сара заметила среди взбудораженной толпы знакомую кучерявую макушку и в этот же момент все проблемы ушли на второй план. Оставив Френсис посреди палубы, итальянка вприпрыжку кинулась к Антонио, зовя его и размахивая руками.
Френсис повалилась на ближайшую закрытую бочку и попыталась придти в себя. Странно, что это ощущение полнейшей расслабленности напоминало ей те минуты, когда она валялась на пляжу и безудержно глотала ром. Только там она получала хоть какое-то удовольствие. К тому же, ей не нравилось то, что весь экипаж был занят спасением, а она даже на ноги подняться была не в силах. К счастью, рядом с ней находился юнга. Хоть он и был полностью занят разглядыванием крылатой бестии, оставлять Френсис одну он не намеревался.
— Интересно, а таких, как он, тут много?— спросил он с наивным выражением.
— Даже узнавать не собираюсь,— призналась ему француженка, подымая голову над бочкой. Она начала опасаться своего организма — вдруг еще тошнить начнет от такой качки.
Пока Френсис пыталась справиться со своим капризным организмом, а Том не заканчивал восхищаться крылатой тварью, Посланник же, понимая, что одними приказами тут не обойтись, и взял штурвал в свои руки. Поначалу он пытался привыкнуть к напряжению в руле. Корабль медленно оторвался от рифа и принялся балансировать на раскачивающихся волнах.
— Давай же, милая, ты должна это вытерпеть, — нашептывал дереву Посланник, словно судно обладало возможностью его выслушать. Он думать не смел о том, что и у него и у его Армады ничего не выйдет. Ведь они столько вместе пережили. Нападения, грабежи, вандализм...Армада терпела, терпела всё, что только на неё взваливали. Она не имела право сдаться именно сейчас…в такой важный момент...
Дракон поднялся высоко в небо, исчезнув на некоторое время из виду и подав ложные надежды на удачное завершение боя, и затем резко спикировал вниз, задевая своими широкими, острыми крыльями левый борт корабля, да еще так молниеносно, не дав пиратам ни единого шанса на ответный удар. Посланник вновь потерял контроль над Армадой, штурвал с проворством вырвался из его рук и завертелся на подставке со страшной скоростью. Корабль занесло обратно к рифам, где уже тот отскочил, словно резиновый мячик, понесся в сторону скалы, сбив починенным носом пару обелисков. Оставшаяся пара мачт раскачивалась из стороны в сторону, словно деревья при сильном урагане, с угрозой нагибаясь над головами несчастных моряков и грозясь треснуть.
Крылатый объект был уже в пути, дабы добить свою жертву и лишить ее всяких надежд на выживание. Удар за ударом, нанесенный дымчатыми когтями, еле выдерживало корабельное дерево. Армада наклонилась на бок, царапая верхними рейами грубую, шершавую поверхность камня. Пираты поползли к противоположному борту, подальше от надвигающейся черной воды, которая с жадностью притягивала к ним свои лапищи. Френсис отпустила бочку, чтобы та спокойно укатилась за борт, а сама приняла от юнги какую-то снасть, свесившуюся с порванных парусов. Она не заметила, как рядом неожиданно возникли Антонио и Сара, придерживающие друг друга, дабы не вывалиться с корабля. Пока Антонио ловил культурный шок от происходящего, Сара судорожно искала взглядом выход из проблемы. Хотя, что можно было придумать в этом случае?
— Там! — итальянка аж затряслась от радости и указала куда-то пальцем. — Пещера!
И вправду, в скале, совсем недалеко от Армады, располагались углубление. Если бы Френсис не чувствовала себя так отчаянно, то она бы только усмехнулась находке своей сверстницы. Разве могла какая-то дырка в скале их спасти? Но сейчас любое решение, даже пускай и самое сумасшедшие, было для них единственным шансом — может и не таким удачным — на спасение.
— Если хорошенько раскачать тросы, то при очередном наклоне корабля, мы сможем долететь до нее! — продолжала сквозь шум воды и скрипы судна объяснять Сара. Понимая, что Варгас говорит серьезно, Френсис схватила юнгу за талию и прижала к себе. Другая рука ее крепко вцепилась за толстую веревку.
— На счёт три. Раз...два...три! — Сара оттолкнулась ногами от края перил, и ее фигура исчезла за фонтанами морской пены. Спустя несколько секунд Френсис увидела ее в пещере. Неуклюже подымаясь на скользкие и неровные камни, она жестами подзывала к себе остальных. Времени оставалось мало. Армаду спасти могло разве что только чудо, но почему-то на это мало кто надеялся. Поэтому несколько человек, побросав это бесполезное занятие-помощь судну и капитану - спокойно перекочевали с Армады на скалу. Среди них был и кок с каким-то котелком на плечах – очевидно, умудрился за короткий промежуток времени соскрести всю приготовленную похлебку, а с ним и Чарли. Френсис собралась сделать то же самое, но в последней момент оступилась и чуть было не сорвалась вместе с Томом с веревки. Дракон нещадно тормошил судно, чуть ли не размазывая его по стене взад и вперед. Забавно, но корабль еще был цел...в некоторых местах.
— Ну же! — крикнул ей в ухо перепуганный юнга. Он впился в локоть девушки такой сильной и болезненной хваткой, словно специально хотел разодрать ей кожу. Правда, Френсис было в тот момент не до боли. Она вспомнила о Посланнике и обернулась назад.
Артур стоял на капитанском мостике, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие на пляшущем полу, руки его с проворством пытались удержать в себе штурвал, которого дергало то в одну сторону, то в другую.
Капитан не собирался покидать свой корабль.
— Ни за что... Не оставлю...— шипел он, чувствуя, как дерево нещадно впивается ему в кожу. Побег казался ему самым настоящим сверхпредательством, который пробуждал в нем больше гнева, нежели этот неугомонный дракон. Дракон, рушащий его крепость, его единственное убежище. Как это произошло? Почему это произошло? Почему сейчас? Когда цель была так близка... Это был злой рок.
Пират обвел взглядом остатки палубы, надеясь увидеть там хоть кого-то живого из своей команды и его взгляд встретился с Френсис. На какую-то долю секунды его разум отключился, шум от падающей мачты звучал так неясно, как в забитых водой ушах.
"Уходи...умоляю..."— подумала француженка, надеясь, что ее жалостливый взгляд подействует на пирата.
— Ну же! Прыгаем, Френсис! — вопил ей на ухо Том и Френсис, послушавшись его, оттолкнулась от борта и полетела в сторону пещеры, где их уже дожидались с распростертыми объятиями.
Дракон запрыгнул на палубу задними лапами и, впившись зубами в расплющенный нос фрегата, принялся с остервенением грызть его, трепать, как играющий с палкой щенок, резко выгибая шею то так, то эдак. Артур видел все это с противоположной части Армады, и после этого что-то щелкнуло у него в мозгу.
Посланник с сокрушенным видом разжал пальцы, позволяя штурвалу крутиться и вертеться по своему желанию, а сам, широкими и стремительными прыжками добрался до абордажных сетей, и успел в самый последний момент спрыгнуть с тонущего корабля и уцепиться за выступы в скале. Оставалось только висеть за несколько метров над кипящей водой и наблюдать за тем, как чудовище расправило крылья и взмыло в небо, прихватив с собой остатки бывалой Армады.