Я собирался выстрелить.
Наверное, со стороны, это смотрелось как некий извращённый минет.
Минет с пистолетом. В главной роли.
Может, нужно было стрелять в глаз…
Момент, когда я нажал на курок, не отличался от предыдущего ровно ничем. Я просто сильнее надавил.
Я собирался вышибить свои мозги на этот розовый ковролин и зелёную блевотню.
Такова проза жизни.
И я ничего не мог с этим поделать.
Лишь безучастно наблюдал, как курок идёт вниз.
И не то, что бы я хотел что-то с этим делать.
В момент, когда курок дошёл до упора (в моей реальности прошло минут пять, на самом деле – одна), я узрел каждый грёбанный воксель этой долбанной реальности.
Но они как всегда, не смогли соединиться в одно целое…
Это было последнее, что я подумал.
Выстрела я не услышал…..
Пробуждение второе.
Очнулся на полу. Вначале, я не мог сообразить, где я, но, увидев серый, безжизненный потолок, с которого, как гнилые водоросли, свисали лохмотья штукатурки и на котором светилась информация с лазерных часов-календаря, я понял, что я дома. Возможно, упал в обморок. Со мной такое бывает.
С кряхтеньем сел и обнаружил, что моя рука сжимает… пистолет. У меня перехватило дыхание. Я поднёс его к лицу и рассмотрел. На нём блестела слюна, что означало, что он был в чьём-то рту не больше двух минут назад.
Я прекрасно помнил этот пистолет. Я помнил, как я его покупал, вполне легально, в магазине «Кольчуга». Но вот что он делал в моей руке? И почему он в слюне?
Я провёл языком по зубам. Во рту стояло металлическое удушье. Слабый привкус стали на губах. Взвыв от боли, я встал на ноги и доковылял до холодильника. Прочёл записку.
«там – то, что тебе нужно. Возьми и съешь. V»
Ага, так-так.
Кажется, я начинал догадываться. Я аккуратно положил пистолет на пыльный холодильник и подошёл к кровати. Смятый пододеяльник, скомканная простыня. Презики на тумбе. Бутылки и фиолетовые пакетики. Блевотня…
Я потёр виски пальцами. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы всё вспомнить.
Это очень интересный парадокс – помнить, как ты почти ничего не помнил. Даже себя. Но мозг – это довольно неплохой компьютер, и записывает даже то, что мы не хотим, чтобы он записал….
V – это void. Это моё имя…
Я опять это сделал.
Чуть не прикончил себя.
Запрограммировал себя это сделать. Даже записку написал.
Ну ты и шизанутое дерьмо…
Я присел на провисающий краешек кровати.
«Значит, вчера я получил деньги за клуб… пошёл к Скомату, там подцепил девку, кажется, Синди? Чернокожую…потом, потом мы пошли ко мне…нет, перед этим встретились с этим типом, Шкетом, он продал нам бету по дешёвке..надо будет с ним ещё раз законтачиться… потом мы пошли ко мне, выпили пива, текилы, а дальше….так, это посмакуем потом….да, конечно. Забыл принять „робол“. И не пошёл в Сеть….дурак…»
Я запустил руки в волосы… подумать только, я чуть не убил себя. Этот факт плохо доходил до моего сознания, всё ещё затянутого дымкой наркотического отходняка.
«Отлично. Моя судьба зависит от маленькой глянцевой капсулы».
Я вздохнул и повернулся к окну. Увидел кальян и усмехнулся, вспоминая как мы с Синди вчера его курили. В начале у нас ничего не получалось, руки не слушались из-за беты и пива, она всё время смеялась, сверкая большими белыми зубами, потому что я проливал воду на себя и не мог залить её в кальян… я тоже ржал, но под конец мне это удалось… а потом, зарывшись в её грудь лицом, делал затяжки и пускал дым прямо в ложбинку между её сисек. Она хихикала и её грудь колыхалась подо мной. Ощущение такое, будто лежишь на водяном матрасе с подогревом, который при этом приятно пахнет женщиной и восточными благовониями… вот это кайф…
За окном была ранняя весна, весна приносящая грязь, тревогу, вонь… Она разукрашивает небо в серо-синее днём и в жёлто-серое на закате, а вредные испарения – в ядовито-зелёный, токсично-розовый и апокалиптически-оранжевый цвета. Из моего окна виднелся лишь кусочек свицового неба, да и тот был сморщен и скомкан облаками, как моя старая плащёвка. Весна, приносящая грусть.
А не радость.
Депрессию.
А не любовь.
Вот моё окно, например – многое ли из него можно увидеть? Можно увидеть другие дома, зиккураты из стали и стекла. Можно увидеть проспект, проложенный между ними, вместо бывшей здесь когда-то, как говорят, детской площадки. Сейчас это, и днём и ночью – бесконечный поток огней, несущихся через время и пространство. Иногда такой неземной огонёк нарушает свою траекторию и погибает искорёженной кучей металла, последним судорожным взбрызгом крови на грязный снег.
Мне не жаль их.
А около моего окна проходит трасса подвесного магнитного метрополитена города Москвы. Каждый раз, когда проезжает поезд, моя квартирка вибрирует, вибрирует так, что однажды за обедом я чуть не проткнул себе вилкой горло… когда проходит состав, я подхожу к окну и смотрю в жёлто-освещённые окошки вагона, а они проносятся мимо меня, эта череда жёлтых квадратиков на серебристом фоне. Я смотрю в них, надеясь хоть мельком увидеть лица людей, едущих там.
Всё, чего я добился – это осознание того факта, что лица у них одинаковые…
Я и сам иногда пользуюсь метро.
И всё равно, приятно смотреть на эти золотые, вырезанные в ночи, картинки. Как будто греет тебя что-то… они проносятся и…исчезают. Такое вот мимолётное счастье.
Я смотрел в окно. Шёл мокрый снег, и на улице пешеходы раскрыли грибы зонтов. Велосипедисты, обятнутые мокрыми, блестящими от дождя плащёвками, ловко шныряли между ними. Стрелы дождя срывались с неба, и согласно перспективе, устремлялись вниз. В соседних домах зажгли свет и зиккураты обратились в наряженные елки. Что меня порадовало, это то, что с дождём свернули все рекламные голограммы – они реально достали, забивая небо совершенной бессмыслицей. Капли, как сотни трещин, покрыли стекло окна, размывая изображение. Я отвернулся. Ничего нового я там не увидел. И не увижу… старые, старые Новые Черёмушки…
Мой сосед врубил музыку. Слушал он синто-роботик техно и сам пытался его создавать. Как раз вторым он и занимался… черт бы его побрал.
Я ещё раз окинул взгядом свою лачугу и, подобрав с пола свои трусы, направился в туалет.
Обычно, моё утро начинается с промывки носовых фильтров. Перед тем как посрать, умыться, почистить зубы, я промываю носовые фильтры. Без них в Москве никуда…хотя нет, вру. Одно место есть – кладбище.
Я ввалился в ванную. Ванная у меня из белого кафеля и с хромированной сантехникой. В подвесном потолке – синие газоразрядные лампы. Две из трёх мигают, что создает странный и не совсем приятный стробоскопический эффект.