«То-то же… А теперь иди, мальчик».
Он повернулся и пошел в спальню. На столике-горела электрическая свеча. За ней, в углу, стояла Карин. Она успела снять пояс и положить его рядом на стул. На ней был лифчик. Когда он вошел, она, изогнувшись и чуть наклонившись вниз, как раз пыталась справиться с застежкой на юбке. Она подняла глаза и, заметив его, замерла. Она смотрела на него, словно увидела впервые и еще не разобралась, нравится ли он ей. От этого взгляда он едва не расплакался.
Он подошел к ней и осторожно обнял. Она уткнулась лбом в его грудь. Потом отвернулась, подошла к кровати, отбросила одеяло и, как была, полуодетая, улеглась и укрылась. Она не спускала с него глаз, точно боялась, что он скажет что-то грубое, или рассмеется, или уйдет. Затем она тихонько зашевелилась под одеялом, и на пол из-под него стала падать ее одежда. Когда все оказалось на полу, Карин улыбнулась.
Не спуская с нее глаз, он начал медленно стаскивать с себя рубашку. Она осмотрелась и вдруг нахмурилась.
«Пожалуйста, повернись ко мне спиной».
«Зачем?»
«Хочу встать».
«Зачем?»
«Я забыла взять одну вещь. Отвернись».
«Не отвернусь».
«Пожалуйста!»
«Нет. Скажи мне что, и я принесу».
«Я принесу сама. Отвернись».
«Нет! Я хочу смотреть на тебя».
«Джо, ты все равно не найдешь мой халатик».
«Ничего, как-нибудь найду».
«Он в шкафу. Красный».
Джонни подошел к шкафу и достал халат — что-то очень тоненькое, в цветочках, настолько крохотное, что, казалось, никому не будет впору. Он направился к кровати и остановился не дойдя до нее.
«Давай его сюда. Подойди поближе».
«Сама дотянись».
Она рассмеялась, потом быстро привстала, схватила халат и спрятала под одеяло. Ей пришлось высунуться настолько, что он увидел ее грудь. Тихо смеясь, она извивалась под одеялом, с трудом натягивая и оправляя халат, и глядела на него так, будто перехитрила его. Потом вдруг откинула одеяло, соскочила с постели и, босая, побежала в гостиную. Он залюбовался ее ногами, двумя изгибами, одним — в подъеме, другим — мягко поднимавшимся от Щиколотки к голени. Какие красивые и крепкие, какие удивительно красивые ноги, подумал он.
Карин вернулась с вазой, полной красных гераней, и поставила ее на столик перед окном.
Распахнув окно, она медленно повернулась к нему. Казалось, она опирается о столик руками и в то же время словно висит на нем.
«Так ты хочешь увидеть меня?»
«Если тебе это неприятно, то не хочу».
Она подошла к шкафу и, не оборачиваясь, сбросила халатик. Потом повернулась к нему лицом, и, не отрывая взгляда от своих ног, быстро подошла к постели и скользнула под одеяло.
Он выключил свет, разделся и лег рядом с ней, затем небрежно и как бы нечаянно обнял ее. Карин лежала совсем спокойно. Он легонько шевельнул ногой. Из-под одеяла до него донесся ее запах. Запах очень чистого тела, запах мыла и свежих простынь. Он коснулся ногой ее ног. Тогда она разом повернулась к нему, обвила его шею руками и тесно прижалась к нему.
«О, Джо, как я не хочу, чтобы ты уехал!»
«Думаешь, я хочу?»
«Я боюсь».
«Боишься меня?»
«О нет, не тебя!»
«Ирландочка».
«Хорошо нам с тобой, верно?»
«Угу».
«Ты уже бывал так с кем-нибудь?»
«Да, но я их не любил».
«Тогда я очень рада».
«Это правда. А ты так была?»
«Об этом ты не должен спрашивать».
«Почему не должен?»
«Потому что я леди».
«Ты маленькая ирландочка».
«Нет, не была ни с кем, никогда…»
«Знаю».
«Но ты не можешь этого знать. О Джо, как бы я хотела, чтобы ты убежал и никуда не ехал завтра».
«Положи голову сюда. Вот так. Теперь моя рука как подушка».
«Поцелуй меня».
«Ирландочка моя! Маленькая ирландочка!»